– Это и есть копия, я переписывал его пару раз, чтобы понять, что я тогда чувствовал – ответил Филипп – Да, и я заплачу вам за потраченное время вашего сеанса, если позволите. – Филипп быстро полез рукой в карман брюк.

– Нет – жестко сказала Инга, – я категорически против!

Заплатит и будет думать, что должна ему.

– Не думайте, что я делаю это из расчета, что вы будете мне должны. – сказал Филипп, как будто прочитав ее мысли. – И извините, если позволил лишнее, сам не люблю простых денег.

– Давайте сразу договоримся – сказала Инга, делая свой голос как можно более жёстким чтобы потенциальный клиент понял, что она говорит серьёзно – если мне покажется, что я компетентна чтобы помочь вам и я буду готова каким-либо образом сотрудничать с вами, я вам позвоню, если нет – я не звоню и точка. Могу почтой выслать копии ваших рукописей. И сразу говорю: вероятность, что я буду вашим слушателем, а не психологом очень мала, извините, но это подход классического психоанализа: часами, а может и годами слушать клиента молча (а вы ведь этого от меня хотите, если я правильно вас поняла), но я работаю другими методами…

– Пожалуйста, не давайте это читать другим – это как аванс моего доверия к вам, потому что это очень личное и заранее прошу извинить, если мое самовыражение на бумаге покажется вам слишком эмоциональным.

– Я ведь психолог и умею хранить секреты – ответила Елена. Но про себя подумала: «как будто не услышал или сделал вид, что не услышал, что она говорила, проигнорировал ее отказ… Что это? Самоуверенность или нежелание верить в то, что ему отказали?»

– И я не совсем понимаю: какого рода мнение вам необходимо, мнение, как литературного критика о вашей истории, или мнение психолога о ваших переживаниях? – спросила Инга.

– Второе, хоть я и знаю, что вы пишите книги – быстро ответил Филипп.

Две книги научно-популярного жанра и три художественных «наброска» как сама называла их Инга принадлежали ее перу. Писательство было ее вторым способом канализации и сублимации негатива, потому что через творчество она выдыхала то, что другими способами выдохнуть было просто невозможно. Она не зарабатывала на этом, и ее книги были в свободном доступе. Она прекрасно понимала, что получилось у нее что-то из серии «так себе», но у нее были свои читатели и даже положительные отзывы.

– Вы читали мои книги?

– Если честно, просто просмотрел. Но раз вы пишите художественную литературу, может и моя писанина покажется вам интересной…

«Вы что? Хотите, чтобы я написала книгу о вас? – чуть не выпалила Инга, но промолчала, добавив в уме – может, еще и заплатила за идею? Своих в голове хоть отбавляй!»

Но Филипп этого не говорил, он просто встал и двинулся к двери. Инга не поняла этого поступка: с одной стороны, прерывая разговор так быстро он рискует потерять доверие, но сидеть и упрашивать он не собирался; с другой стороны он повел себя очень психологически грамотно – свалиться как снег на голову и исчезнуть как туман, оставив, однако, после себя интригу, предложение, тетрадь и визитку – так часто делают хорошие агенты по продажам. «Не разводит ли он меня?» – промелькнуло в голове у Инги.

– Ах, да, чуть не забыл. – стоя в двери и спиной к Инге сказал Филипп – Мой дневник начинается в настоящем времени, а дальше идет в прошедшем, так я восстанавливал и описывал события уже после, потому, что записи, которые я вел в то время были обрывочными и не все сохранились, но некоторые страницы вставлены туда, так как они помогли мне вспомнить, а вам возможно помогут лучше понять, что я чувствовал в то время…

– Хорошо! – дежурным словом ответила Инга, а потом добавила – Всего вам доброго!

И хотя Филипп этого уже не видел автоматически улыбнулась. Улыбка всегда была ее оружием. Инга была из тех, чью улыбку называют заразительной, она разумеется знала это и активно пользовалась этим как психологическим приемом, даже когда ей было не до улыбок.

«Этот тип произвел амбивалентное впечатление – подумала Инга, когда дверь закрылась, а улыбка сошла с ее лица. – Странный парень. Приятный, но таинственный. Вроде бы вежливый, но гнущий свою линию. Образованный? Это без сомнения. Но со странными предложениями…»

Она посмотрела на визитку: Филипп Петрович Фостов, репетитор английского языка. Она отложила дневник в сторону и посмотрела на него, размышляя стоит ли читать это, ведь начав, она уже вмешивалась в личную жизнь чужого человека. Инга была квалифицированным психологом и постоянно повышала свою квалификацию, закончила тренинговые программы по гештальту и психоанализу, и ее прекрасно развитая интуиция говорила ей: «Выбрось этот дневник в мусорку и забудь об этом!», но зерно любопытства уже начало свой рост в почве ее разума, и хотя ростка еще не было видно, подземные процессы уже делали свое дело… Она взяла толстую тетрадь, посмотрела на цветы, нарисованные на обложке производителем, пролистала несколько страниц и увидела, что некоторые элементы текста содержат английские заголовки. Инга посмотрела на часы – у нее было еще тридцать минут до следующего клиента и начала читать…

***

Из дневника Филиппа Фостова

«Я начинаю вести этот дневник, так как в моей жизни начинается новый этап, кроме того будет повод попрактиковаться в письме и в конце концов просто не сойти с ума в маленьком городском поселке, а по сути – в деревне».

Инга пролистала еще несколько страниц бегло прочитав еще пару дней жизни Филиппа, она поняла, что дневник написан молодым специалистом, приехавшим работать после университета в городской поселок N учителем английского языка в местную школу. Город действительно был обозначен городом N, что было не совсем понятно, особенно, если незнакомец утверждал, что история правдива и вся информация проверяема. Инга перелистнула еще несколько страниц и продолжила читать…

«Классы моих учеников нравились мне. Конечно, мои ученики, мягко говоря, не блистали знаниями, но в большинстве своем это были дети скромные и послушные. А для тех хулиганов, которые традиционно присутствуют в каждом классе, я был кем-то вроде городского парня, которого нельзя трогать, потому что он приехал из другого мира, имя которому – иностранный язык. Методики преподавания, которыми я владел предполагали общение с учениками только на английском, и как не противились многие ученики я был непоколебим, только на переменах и в коридорах позволяя себе употреблять родную речь. К тому же я сумел мотивировать большинство учеников на изучение языка, зародив в них маленькую, но все же надежду, что когда-нибудь они смогут побывать за границей или просто уехать из города, который безусловно им наскучил и они мечтали из него выбраться. Я бесплатно стал вести факультативы для выпускного класса, но, как часто это бывает, изначально пришел весь класс, а уже через два занятия осталось всего четыре человека.

Среди всех учеников, выделялась одна ученица, которая явно смотрела на меня не только как на учителя. И я, разумеется, просто не знал, как реагировать на это… Я прекрасно понимал и ответственность, и миссию, и для меня не было табу для отношений с одногруппницами по учебе или коллегами по работе, но несовершеннолетняя ученица – другое дело. Конечно, о педофилии и речи не шло, так как ей уже было почти семнадцать и я понимал, что девушка взрослая и к отношениям вполне себе готова, как минимум платоническим и возвышенным, но я не мог позволить случиться этому (хоть она и была весьма симпатичной) понимая, что она всего лишь глупый в силу своего возраста ребенок, играющий в игру под названием «Лолита», а я школьный учитель, профессиональный педагог и взрослый мужчина, чья задача, если и развлекаться с кем-то, то явно не со школьницами. В общем, она быстро стала меня напрягать, точнее изначально мое польщенное самолюбие быстро отступило и ему на смену пришло раздражение. Она вызывающе одевалась и смотрела мне в глаза на каждом уроке, выйдя к доске становилась таким образом, чтобы… подчеркнуть свою уже сформировавшуюся женственность, а когда видела меня в коридоре или на улице, при этом всегда была не одна махала рукой и мило улыбалась или здоровалась, пытаясь изобразить томный голос и подчеркивая этой интонацией мое имя и отчество. Здравствуйте Филипп Петрович! – шептала она и оставляла рот немного приоткрытым. И все бы ничего если бы это не замечали другие ученики. Которые ждали ее выхода к доске или приветствия со мной как очередную серию шоу, где она выступала в роли заводилы, а я был объектом, реакцию которого потом смаковали. Разумеется, чаще всего я демонстрировал смущение, чем вызывал еще большее стремление Юли (так звали девушку) к показухе, а публике к продолжению.