Моя встреча с ней заставила остальных жителей штаба Таймлесс задуматься: все видели, как вдохновило меня возвращение члена семьи в мою жизнь, и нехотя начали примерять на себя возможность воссоединения со своими давно потерянными близкими. Словно их отрезвила та мысль, что время простых смертных уходит безвозвратно, и, если протянуть с восстановлением оборванных связей еще немного, может быть уже слишком поздно… Даже Дилан, не без увещеваний и наставлений моей матушки, от знакомства с которой он был в щенячьем восторге, нет-нет да бросал задумчивые многозначительные фразы о возникшей идее навестить своих родителей и сестру.

И, пока они все ломали головы, стоит ли игра свеч, я все больше размышлял о смене стратегии в этой дурацкой предвыборной гонке. Если моему безумному замыслу суждено провалиться, то я хотя бы останусь честен перед миром, да и перед самим собой.

Наступила очередная пресс-конференция, которую справедливо стоило бы назвать спасением утопающего, что подтверждалось заметно поубавившимся пылом журналистов и откровенной вялостью задаваемых ими вопросов. И до этого дня из-за непреложных правил по соблюдению социальной дистанции людей на подобных мероприятиях было ограниченное количество, но теперь их поубавилось в разы. Я уж было подумал, что дело не выгорит, но, когда очередная расфуфыренная дама вывалила заезженную фразу о том, что от такого тирана даже бывшая девушка сбежала, у меня сорвало башню.

– Повтори-ка, милочка, что ты сказала? – прорычал я, яростно сжав в руке стаканчик с водой под остерегающие взгляды Бена.

– Еще раз, мистер Старк, как вы прокомментируете тот факт, что из-за вашего тираничного отношения к женщинам, ваша девушка, Хлоя, которую вы долго представляли своей сводной сестрой, сбежала от вас? – довольная моей реакцией провизжала напомаженная девица, нервно дергая белокурыми кудрями.

– А ты что у нас, из этих, феминисток? Везде и всюду пытаешься найти подоплеку гендерного неравенства? Какое вообще отношение моя личная жизнь имеет к предвыборной кампании? – рыкнул я, отчего в зале повисла мертвая тишина.

– Самое что ни на есть прямое отношение, мистер Старк, так что ответьте на вопрос, – ехидно улыбаясь, прокричала девица.

Уже не отдавая себе отчета, я вскочил на ноги, и, прежде, чем Бен успел меня остановить, запустил стаканчик прямо в лицо этой курице. Подхваченный порывом ветра кусок картона угодил точно в цель, залив лицо самодовольной журналистки остатками воды.

– Не твое собачье дело, как тебе такой ответ?

Под обрушившийся шквал голосов я молча удалился из зала, громко хлопнув дверью. Во всяком случае, я показал им, что переходить границы никому не позволю, чего бы мне это не стоило.

Бен рвал и метал, устроив мне знатного нагоняя в штабе, с громкими криками выгнав из комнаты совещаний всех, кто так ждал концерта. Но, по правде говоря, я пропускал весь этот поток лившихся из его уст гневных речей мимо ушей, весело болтая ногами и глядя в потолок. Перед глазами все еще стояло ошарашенное лицо этой напыщенной дуры, которой я указал на ее место, и это доводило меня до блаженного экстаза.

Какого же было мое удивление, когда в пылу агонии главы штаба в кабинет ворвался Келлан с выпрыгивающими из орбит глазами.

– Вы просто не поверите! – щелкнув клавишами своего ноутбука, он вывел на экраны графики. – Рейтинг Дерека поднялся на десятки пунктов, все только и обсуждают неприкосновенность личной жизни, усталость от бесконечной слежки властей и его блестящий выпад на пресс-конференции! Все думают, что ты наконец сменил своего пиар-менеджера, уверяют, что это было продуманным ходом – показать изнанку вседоступности информации, а конкуренты кусают локти! Я просто в шоке!

– Келлан, мать твою! Вот ты не мог немного подождать со своими новостями, вот как всегда вовремя! – взревел Бен, стукнув кулаком по столу. Не знаю, возможно ли вообще, чтобы темнокожие могли бледнеть, но ему это удалось, от чего мне пришлось тихо хихикнуть в кулак. – Этот идиот же теперь будет швырять в людей всем, чем не попадя, ты этого добиваешься?!

– Но Бен! – пропустив ругательства мимо ушей, не унимался Келлан. – Это сработало! Что, если и правда перестать ему читать по бумажке, а вести себя, как обычно? Люди – не идиоты, они чувствуют фальш, как бы мы не старались ее скрыть, а выбранная ранее линия поведения самая что ни на есть ложь. Дерек не такой, и никогда таким не был. Так может быть, это и есть наш козырь?

Бен вздохнул и рухнул обратно в свое кресло, напряженно потирая виски. Келлан уселся напротив меня, как-то загадочно улыбаясь. Тишина в кабинете была настолько густой и тяжелой, что ее можно было чуть ли не руками потрогать.

– И что ты предлагаешь? – наконец нарушив молчание, устало сказал Бен, обращаясь к Келлану.

– Никаких бумажек. Никаких заготовленных речей. Пусть ведет себя так, как вел раньше. И еще есть идея, но она тебе не понравится, – заговорщицки просиял Келлан, подмигнув мне.

Да что он, черт возьми, задумал?

– А мне понравится? – хмыкнул я, откинувшись в кресле.

– Твое мнение уже никого не интересует, твоя позиция мне и без того ясна, – прорычал Бен. – Говори, Келлан, я весь внимание.

– Нууу…, – явно подбирая слова, затянул Кел. – Люди любили Дерека, когда он был Повелителем стихий, прямо скажем – с ума сходили, женское население уж точно. Так может быть ему стоит напомнить всем, что эта его сторона никуда не делась?

– Мне нравится. Согласовано. Спалить парочку назойливых репортеров уж точно не помешает, – хмыкнул было я, но тут же поймал яростный взгляд Бена.

– Дерек, мать твою! Даже не смей!

– Да это же шутка, ты чего, – хихикнул я, но эти двое не разделяли моего веселья. – Ну вы что, серьезно? Расслабьтесь, не буду я никого жечь. Или топить. Или что вы там еще себе надумали. Я держу себя в руках. Я же не конченый идиот.

– Очень в этом сомневаюсь, – состроив гримасу, прошипел Бен. – Но будь по-вашему. Хуже уже точно не будет.

Мне казалось, что за долгие месяцы моего пребывания в качестве светящегося супергероя я уже привык к популярности. Обыденными стали моя узнаваемость, вселенская благодарность и восхищение, тысячи хвалебных постов в социальных сетях: все это не было чем-то из ряда вон. Но это не шло ни в какие сравнения с тем, какие плоды принесла идея Келлана в моей предвыборной кампании.

Люди одобрительно встречали мои дерзкие ответы на щекотливые вопросы журналистов, с щенячьим восторгом отнеслись к моему уходу из зала прямо в самый разгар дебатов, когда оппонент откровенно перегнул палку. Словно всем осточертела наигранность представителей власти, их пресловутое терпение и желание подставить под удар вторую щеку, лишь бы сохранить лицо и невозмутимость. Для всех я стал эталоном человечности, перестал быть далеким заоблачным героем с непрошибаемым самообладанием, а был таким же, как они, со своими эмоциями, чувствами и запретными к обсуждению темами. Но когда я залил проливным дождем устроенный мародерами погром с коктейлями Молотова в центре Осло, люди просто сошли с ума. Новостные каналы по всему миру только и говорили о том, что у человечества наконец появился достойный кандидат, способный навести порядок, который будет отстаивать интересы простых людей так же рьяно, как отстаивает свои.

– Это еще что такое? – задрав густые брови выше крыши, пробубнил Бен, когда на очередные дебаты я явился не в костюме, а в черной футболке и джинсах.

– Что не так? – изображая дурачка, пролепетал я в ответ, упиваясь его реакцией.

– Так, Дилан, снимай рубашку, посидишь в ложе гостей в другой раз, – голосом, не предполагающим возмущений, прорычал глава штаба.

Эх, знал бы я раньше, что так все обернется, не стал бы угрожать Полу, прочитавшему в моих мыслях эту безумную затею, утопить его в унитазе, если он хоть кому-то проболтается. Но, что ж теперь поделаешь. Назад дороги нет.

– Но Бен! Я-то тут причем! – взмолился Дилан, растерянно глядя на этого кретина.