На крашеную в ярко-оранжевый цвет палубу, кружась в диком хаотичном вальсе, падали редкие снежинки. Солнце первыми лучами едва пробивалось сквозь плотную пелену кучевых облаков. Кто знает – светит ли оно еще, или мы видим только след от его взрыва, слишком медленно пересекающий бескрайнее пространство Вселенной! После потери связи с остальным миром вряд ли мы это выясним наверняка.

Кутаясь в серый свитер с высоким горлом, на палубу вышел темноволосый с проседью мужчина. Подрагивающими руками он смастерил самокрутку, облокотился о перила, вглядываясь в беспросветную водную гладь, перемежающуюся с льдинами, обломками кораблей и торчащими плавниками дрейфующих айсбергов, и туго затянулся, прикрыв глаза от наслаждения. Среди белого ледяного безмолвия, пожалуй, одно из немногих пока доступных удовольствий.

Ледокол «Арктика», прозванный Ковчегом, с совершенно неготовой к столь длительному дрейфу и часто недружной командой вот уже почти год скитался по свету в поисках… Впрочем, он просто скитался: все, что можно было искать, давно кануло в лету.

Мужчина потушил остаток сигареты прямо о борт и выкинул окурок в Мировой океан. Стоит ли теперь беспокоиться об экологии?

Развернувшись на каблуках тяжелых ботинок, он чеканным шагом пересек палубу и скрылся в трюме. Маневрируя среди бесчисленного множества узких коридоров и не менее узких лестниц, мужчина, наконец, добрался до нужной каюты и без колебаний забарабанил кулаком в дверь, сотрясая стены вокруг. Ответа не последовало ни в этот раз, ни в следующий.

Не желая больше ждать, мужчина толкнул дверь плечом, и цепочка, удерживающая ее на месте, позвякивая, отлетела на пол.

– Ева, вставай! – пробасил он. – Сегодня ты дежуришь по кухне.

В глубине совсем небольшой, но по-девичьи уютной каюты притаилась хрупкая девушка. Она мирно посапывала на узкой койке, обмотавшись с головой одеялом и совершенно не замечая столь раннего гостя. Только золотистые прядки волос выбивались наружу, образуя веер вокруг их спрятавшейся обладательницы.

Мужчина, покачав головой, подошел ближе, с легкой ухмылкой оглядел кровать и принялся тормошить девушку за плечо. Тряся ее все сильнее, он наконец-то добился своего – та, кого он назвал Евой, высунула лицо из укрытия, приоткрыла сонные глаза и чуть улыбнулась:

– Привет, капитан! Уже утро?

– Я не позволю тебе оставить всех без завтрака, – мужчина немного смягчился и потрепал девушку по голове, взъерошив соломенные волосы.

– Всем бы пошло это на пользу, – сощурилась Ева, присаживаясь на койке и натягивая одной рукой очки, – не слишком много среди нас спортсменов, хоть похудеют.

– Физической нагрузки достаточно, ты и сама знаешь.

– Разумеется, – она рывком соскочила на холодный пол, натянув серую безразмерную футболку до самых колен, – только популяцию с ними никто не станет продолжать. Ни одна тварь, – добавила Ева.

Мужчина улыбнулся усталыми, но еще молодыми глазами и покинул каюту.

– Все, задолбалась! – Катя как будто выстрелила из-за стола. – Мозги не варят, пойду обедать. Ев, пойдешь?

Ева, последние полчаса кемарившая под кондиционером, встрепенулась и пролила остывший кофе, замерший в ее руках, на белую блузку:

– Блин! Зачем так пугать?

– Ну, прости, – огненно-рыжая, усыпанная веснушками Катя пожала плечами, – на обед, говорю, пойдешь?

– Да мне ж нельзя. Вчера вторым компонентом привилась, а qr-код пока так и не пришел. Захвати мне что-нибудь.

– Слушай, а температура была? – участливо поинтересовалась Катя, присев на Евин стол, вплотную придвинутый к спасительным струям холода.

– Я с 38 начала сбивать, выше не было, да и плечо после второй не особо болит.

– Эх, повезло! – подключилась к разговору полноватая невысокая брюнетка, усердно трудящаяся в дальнем конце кабинета. – Я после второй три дня встать не могла, даже отгул пришлось брать. И чего нас на удаленку не отправят? У меня вся семья из дома работает, а мы сидим тут, попы протираем.

– Как будто дома ты бы протирала что-то другое, – съязвила в ответ Ева, – и здесь кондиционе-е-е-ер! Эти тридцать пять градусов все лето сводят с ума!

– Кто бы жаловался, – ухмыльнулась Катя, – ты в такую жару еще и бегать умудряешься!

– Так я после десяти вечера, а до этого живу вот здесь, в прохладе, – Ева поставила кружку на широкий рабочий стол, усыпанный горами бумаг, и обвела руками свои владения.

– Забудь о беге, – послышался со стороны двери писклявый голос, принадлежащий Леше, менеджеру из соседнего отдела.

Он, держась за дверной проем, стоял на одной ноге, обутой в мокасин без носка, а вторую упер себе в колено. Густо смазанные гелем волосы блестели в свете офисных ламп и, дополняясь огромными очками в роговой оправе, делали образ Леши комично глупым.

– Почему это? – Ева развернулась в кресле, и Леша, смешно перебирая ногами в обтягивающих штанах до щиколотки, подбежал и чмокнул ее в щеку, пристроившись на Евином столе рядом с Катей, которую тоже не обделил поцелуем.

– Ты в окно вообще смотрела? – всплеснул руками Леша, задев недопитую чашку и окончательно расплескав все содержимое.

– Не судьба мне кофе попить, – расстроилась Ева, – в окно не смотрела, да и зачем? Выжженная пустыня и все.

– Ха! – Леша порывисто вскочил и бросился к окну, распахивая плотно закрытые жалюзи. – Смотрите на свою жару! Про обед тоже можно забыть!

От утреннего зноя не осталось и следа. Панорамные окна, начинающиеся от самого пола и уходящие на метры вверх, обычно плотно завешенные для защиты от солнца, теперь выглядели как огромные зияющие глазницы в черную дыру. Все в кабинете повскакивали со своих мест и плавно, подсознательно не делая резких движений, стянулись к окну. Оказалось, что в кабинете уже давно горел свет, включающийся автоматически под вечер. В этот раз он зажегся около двенадцати дня, как только солнце покинуло горизонт, уступив место разгневанной стихии.

На город надвигались иссиня-черные, пышущие молниями и сметающие все на своем пути ураганным ветром, тучи, сравнимые по размерам с самым громадным небоскребом в округе бизнес-центра. Ева положила руки на стекло, вглядываясь вдаль, и тут же отпрянула – неожиданный раскат грома сотряс окно и, как показалось на миг, все здание. Еще секунда, и окружающий мир пропал из поля видимости, уступив место ослепляющим вспышкам со всех сторон, оглушающим завываниям бури и плотной пелене дождя, так и намеревающейся пробить брешь в стекле. Если очень приглядеться, можно было заметить, как мимо пролетает сбитая с соседних домов обшивка крыш, пакеты и такие популярные и необходимые вот уже второй год подряд защитные маски.

Ева, все еще сонная и взъерошенная, осталась в гордом одиночестве. Вылезать из кровати страшно не хотелось – в маленькой каюте она успела как следует нагреть воздух своим дыханием, да и какое-никакое отопление все же справлялось, а выход на холодную палубу с не прекращающимся ни на минуту промозглым ветром обещал стать худшим началом дня. Но дежурство – есть дежурство, и как бы Ева ни успела разочароваться в остальных членах команды за время нахождения на ледоколе, разумеется, за редким исключением, кормить их все же придется. Пока не закончатся запасы, разумеется.

Вот уже почти год утро начинается с пронизывающего все вокруг ветра, холода, иногда менявшего гнев на милость, мелких снежинок и дрейфующих обломков от суденышек поменьше или городов, еще совсем недавно мирно строивших свой рутинный быт там, где теперь многометровую толщу воды рассекает атомный ледокол «Арктика».

Накинув на хрупкие плечи толстовку из когда-то ультрасовременной мужской коллекции Nike и обернувшись в махровый шарф по самые уши, Ева выскользнула из каюты. На борту стояла абсолютная тишина, нарушаемая только потрескиванием редких льдинок и мелодичным колыханием волн. Действительно – кому еще захочется просыпаться в пять утра, ради чего? Но порядок – есть порядок. Если бы не капитан, четко соблюдающий установленные им же законы, все разношерстное общество Ковчега давно бы переубивало друг друга от скуки и накопившихся разногласий, унеся с собой и последнюю надежду человечества.