– …О, Элли, милая, как же я рад тебя видеть! – Адам Ковальски расплылся в своей излюбленной улыбочке радушного папочки, но так и не додумался хотя бы из чувства приличия перед гостьей оторвать свою отсиженную задницу с сиденья большого кожаного кресла (наверное, единственного самого большого предмета мебели на весь его маленький офис, именуемого им же слишком громким словом «Киноагентство Купер и Ковальски»).

Ещё бы, если он сейчас встанет, то едва дотянет своей лысой макушкой до подбородка вошедшей девушки.

– А я тут для тебя припрятал весьма недурственный сюрприз.

Напыщенный гомнюк! Маленький, мерзостный и в край пренеприятный.

– Ну, что ты там стоишь, как неродная? Проходи уже, присаживайся.

Спроси кто-нибудь, как это Элл угораздило так вляпаться, едва ли девушка сумеет дать хоть какой-то вразумительный ответ. Она и сама себе не могла толком объяснить, каким это образом столь отвратительный во всех смыслах человек вдруг стал её личным киноагентом, более того, практически единственным проводником в большой мир киноиндустрии. В том-то и вся проблема. Из-за неимения лучшего – дальше данного проводника она почему-то никуда не продвигалась.

Может виной всему был юго-восточный квартал на Пайн-Драйв, заселённый под завязку вроде как русскоязычной диаспорой, где ей и приходилось снимать комнату у своей дальней-предальней родственницы за символичную плату? Правда, сам район хоть и назывался русским условно, на деле же вмещал в себе чуть ли не все известные национальности славянского этноса, включая также тех, кто кроме имён и фамилий ничего общего с Россией не имел. И Адам Ковальски являлся одним из ярчайших примеров данного абсурдизма. Таких, как он, по обыкновению, называли польскими евреями с русскими корнями, хотя он и родился, как и Эльвира, в Эспенриге. Так что, ни в сознании, ни в восприятии окружающего мира он не имел никаких культурных взглядов-связей ни с Россией, ни с Польшей. Только одна фамилия, плюс более-менее сносное знание трёх языков.

Вот как раз к этому типчику с явно раздутой трудовой репутацией девушке и посоветовали обратиться в своё время. Его имя было известно всему кварталу, о его роде деятельности не знал разве что только самый ленивый или мёртвый. Но, что крайне важно, все почему-то пребывали в твёрдой уверенности касательно его неоспоримых успехов на выбранном им поприще и связанном с ними стопроцентном профессионализме. Но ведь то, что часто ходит на слуху едва ли является хотя бы частичной правдой, тем более, когда реклама исходит от самого производителя. Кому, как не Адаму Ковальски распространять о себе нужные слухи среди наивного и не всегда продвинутого в подобных вопросах обывателя? К тому же, членство в киногильдии на Роял-Хиллз никак не может являться мегагарантией его мегауспешности. Ну, разве что даёт возможность получить небольшую скидку при аренде маленького офиса в одном из зданий кинокомпании Lightways-Vision всё в том же пригородном киногородке на Роял-хиллз.

– Кабельный премиум-канал Эйч-Си-Эн собирается запустить телевизионный проект невиданных до селя масштабов! – сияющая от уха до уха улыбка не в меру довольного ребёнка, заполучившего на Рождество желанную модель гоночной машинки, не сходила с лица Ковальски в течении всей его вступительной речи. Элл даже на стоявший напротив его рабочего стола стул не успела усесться, пока он с ходу выкладывал очередную новость века с горящими глазами невероятно везучего сукина сына. Видимо, в этот момент перед его взором маячили длинные цифры комиссионных от будущего гонорара своей подопечной.

Только вот сама девушка так и не сумела словить витающей в кабинете эйфории. Скорее, наоборот. Испытала очередной дискомфорт от окружающих габаритов помещения, в котором, как ни странно, было очень светло из-за единственного, но достаточно большого окна за спиной Адама. По сути, здесь и развернуться-то было негде. Самый обычный офис без приёмной, с большим рабочим столом (на пол комнаты), парочкой стеллажей, несгораемым шкафом-картотекой и, конечно же, внушительным иконостасом из фотографий практически на всех четырёх стенах.

Каждый раз, когда Эльвира сюда попадала, первое, что приходило на ум, это страстное нежелание увидеть когда-нибудь здесь собственный фотопортрет. Да и большая часть представленной коллекции вызывала слишком большое сомнение касательно связи изображённых на них людей с Адамом Ковальски.

– Эйч-Си-Эн? – кабельный канал?

Тёмные брови девушки сдвинулись к центру переносицы напряжённым изгибом.

– Один из самых раскрученных телеканалов страны, наподобие Netflix, Fox, ShowTime или HBO. Как о нём можно не знать? Все популярнейшие сериалы последних десятилетий Эспенрига были сняты именно на его студийных площадках. Я уже молчу о количестве полученных наград с престижными премиями и признаниях ведущих кинокритиков не только Запада, но и Востока. А уж скольким клиентам я помог в своё время пробиться в самые раскрученные и нашумевшие проекты…

И кто бы в этом сомневался?

– Так что готовься, – очередная порция слащавой улыбочки на далеко не симпатичном лице киноагента вызвала у Элли диаметрально противоположное чувству радости желание – закрыть глаза и подавить лёгкий приступ тошноты. Лучше бы он ей позвонил. – Я записал тебя на вторник на прослушивание и заодно прозондировал почву на счёт количества предлагаемых ролей и недостающих…

Но Адаму так и не удалось договорить, как и удержать на больших и длинных губах самодовольную ухмылочку лучшего на земле «папочки». Единственная дверь в его жалкой коморке с оглушающим грохотом распахнулась. Прочертив в ограниченном периметре идеальную дугу в 180 градусов, она со всей силы вложенного в неё удара ухнула о гипсокартонную стенку, каким-то удивительным чудом не треснув, не слетев с петель и не впечатавшись намертво в перегородочную панель.

И Ковальски, и Элли почти в унисон подпрыгнули на своих местах, испуганно оборачиваясь и устремляя взгляды к источнику взрывного шума.

– Ковальски, жидовский же ты ушлёпок! – казалось, не прошло и секунды, как вслед за грохотом двери, внутрь офиса ворвался не менее шокирующий восклик незнакомого мужского голоса. Ещё полсекунды и перед широко распахнутыми глазами вынужденных свидетелей, из зияющего дверного проёма нарисовался тот самый возмутитель спокойствия. Он так и шёл, прямым курсом на обомлевшего киноагента, пересекая неспешным шагом узкий пролёт от порога маленького офиса до рабочего стола Ковальски и глядя при этом только на выбранную им изначально жертву. Молодой мужчина со взглядом взбешённого психопата и экзотической внешностью нереально красивого демона в человеческой обличье. Причём за весь свой путь он так ни разу и не взглянул на сидевшую рядом девушку, буквально пялившуюся на него во все изумлённые глазища оцепеневшей статуэткой. Будто кроме него и Адама, здесь больше никого не было.

– Марк?.. Т-ты… что тут… что случилось?..

На первый взгляд, Ковальски был скорее напуган угрожающим видом недовольного гостя, нежели его совершенно нежданным появлением. Можно было даже решить, что подобные эпизоды в практике агента имели далеко не единичное место. Тут же возникал вполне резонный вопрос – чем же таким непредсказуемо убойным Адаму удалось довести молодого актёра до столь шокирующего бешенства. А в том, что это был актёр, Эльвира почему-то не сомневалась.

– Серьёзно? Что случилось? Мы и вправду такие несведущие? – незваный гость плотоядно осклабился.

Ему хватило лишь пары пружинистых шагов, схожих на завораживающие движения грациозного и весьма опасного хищника, чтобы завершить свой эффектный путь до кресла Ковальски и заодно обрезать хозяину слишком тесного офиса все пути к отступлению. Присев на край винтажного стола, молодой мужчина нагнулся над пунцовой макушкой загнанной им в угол жертвы, тут же хватая агента за галстук под подбородком и с особо изысканным садизмом притягивая того к своему нарочито сдержанному лицу.