— Святой Мерлин, — выкрикнула МакГонагалл. — Мистер Нотт, срочно в больничное крыло! Срочно к мадам Помфри!
— Молодой человек, — Дамблдор подбежал к Тео. — Кто это?
— Гермиона Грейнджер.
Серые глаза, наполненные ужасом, выделялись среди всей толпы. Малфой смотрел на полуживое тело гриффиндорки, которое крепко сжимал Тео. Гермиона Грейнджер решила расплатиться с небом за своё светлое чувство.
========== Глава 13. Дай мне слово. ==========
Ист-Энд. Декабрь, 2001
— Я считал, что Поттер умнее, — он откинулся на спинку дивана. — Ты не пыталась вправить ему мозг?
— Он свято верит в то, что удача наконец-то улыбнулась нам, — Гермиона сомкнула кончики пальцев на переносице. — Совершенно не слышит меня или не хочет слышать.
— Неужели он не понимает, что это может обернуться большой бедой? Если сам так хочет сыграть роль жертвенного ягнёнка, то пожалуйста. Но на кой хер тащить тебя туда же?
— С нами будет ещё и Рон…
— Ебануться, — парень встал на ноги. — Пользы от Вислого будет не больше, чем от вязанной шапки в дождь. Гермиона, ну ты же — умная девка, неужели сама не понимаешь? Почему я должен отговаривать тебя от очевидной попытки самоубийства?
Гриффиндорка подошла и аккуратно положила руку на плечо парня. Она понимала, что тот просто пытается её сберечь. Хоть кто-то в этом мире думает о ней, как о девушке, как о простом человеке, а не как о пешке в большой игре.
— Мне казалось, что для тебя это привычное дело — спасать меня, — Гермиона попыталась засмеяться, как можно непринуждённее. — У тебя это прекрасно получается.
— С этой Войной уже не понимаешь, где смех уместен, а где нет. Когда ты перестанешь слепо следовать за Поттером? Когда перестанешь бросаться под палочку из-за своих тупых дружков?
— Я не бросаюсь…
— Молись Мерлину, чтобы сразу грохнули. Как думаешь, что с вами случится, если возьмут в плен?
— Какой же ты оптимист, я просто не могу, — девушка закатила глаза. — Всё будет хорошо, мы справимся.
— Грейнджер, твою мать, — парень хорошенько тряхнул её. — Я видел, как Пожиратели разделываются с пленниками, видел, как они заживо снимают кожу с несчастных.
— Достаточно…
— Скажешь это Малфою, к которому тебя доставят. Гермиона, он — правая рука этого сукиного сына, к нему ведут особых пленников. Более ценного экземпляра, чем ты, я даже представить не могу.
— Не смей, — звонкая пощёчина прошлась по лицу брюнета. — Ты переходишь границы дозволенного.
Он лишь посмотрел на неё: без доли обвинения или негодования, ведь понимал, что это удар ниже пояса. Он обещал ей и сдерживал своё обещание до этого момента, а сейчас вот так глупо нарушил данное слово. Поэтому даже не потянулся рукой к месту удара, только отвёл взгляд в сторону, чтобы не смотреть в карамельные глаза Грейнджер и не видеть в них жгучей боли.
— Это не границы дозволенного, Гермиона, — парень посмотрел на девушку. — А то, что всех вас ждёт, если ты не образумишь этого полудурка — Поттера.
Ветер завывал за тонкими деревянными стенками обветшалой хижины. Огонь в камине практически потух, а Гермиона больше не поддерживала его с помощью палочки. Колкое ощущение оседающей правды проникло в сердце, ведь она понимала, что Тео прав. Абсолютно во всём. Это будет настоящим чудом, если затея Гарри выгорит и принесёт хоть какой-то результат. Если они останутся живыми — уже положительный исход сего действия.
— Ты обещал мне, — ответила Гермиона. — Я думала, что ты человек, который сдержит своё слово до последнего.
— Да, я обещал. Обещал, что не стану упоминать его при тебе, но ты сама напрашиваешься. Орден прекрасно знает, кто такой Малфой, что он творит и на что способен. И ты, видимо, не особо внимательна на ваших собраниях, раз решила сама, своими ножками зайти в клетку и захлопнуть за собой дверцу.
Это было такой очевидной чушью, что Тео чуть не поперхнулся. Он винил сейчас себя за то, что причинил боль своей подруге. Парень видел, как больно по сей день Гермиона переживает предательство Малфоя, как залечивает глубокие раны, но безуспешно. Он помогал ей, по крайней мере, пытался помочь отвлечься от съедающего чувства одиночества. Нотт прекрасно знал, что ни Поттер, ни Уизли, ни весь Орден вместе взятый, не замещают зияющей дыры в душе гриффиндорки. Малфой ушёл, оставив Гермиону на растерзание любви, которая тлела в ней.
— Тео, я не знала, что ты такой любитель приукрасить, — Гермиона внимательно смотрела на друга. — Всё будет хорошо.
— Что именно тебе показалось приукрашенным? Жаль, что ты не видела гору детских трупов, которую после себя оставил Малфой, — он был зол. — И да, я в курсе, что ты давно обесценила эту фразу.
Он тоже её давно обесценил, потому что давно знал, что ничего хорошего в жизни уже не будет. Только, в отличии от Грейнджер, он узнал это позже. Гриффиндорка эту истину усвоила в тот момент, когда решила сделать шаг вперёд, а он — когда держал на руках мёртвое тело матери. Нотт-младший видел, как жизнь угасает в глазах миссис Нотт — главной женщины его жизни, его любимой мамы. Тот день перевернул мир молодого парня, показал, что судьба беспощадна ко всем, что за любой выбор рано или поздно приходится платить.
Нотт-старший, как и большинство родителей в те тёмные времена, сделал выбор за всю свою семью. И, если кому-то повезло чуть больше и их семьи просто жили в страхе перед лицом опасности, то Нотты не попали в число «счастливчиков». Сначала Кэтрин Нотт — в качестве показательного наказания, а потом и Эйрон Нотт, который обезумел из-за смерти жены. Тео остался совершенно один — без семьи, друзей и смысла существования. Он поклялся в верности Тёмному Лорду и в вечер своего посвящения в Пожиратели — перерезал горло всем прихвостням Волан-де-Морта, которые первыми прибыли в Малфой-Мэнор. А теперь лишь жалел о том, что не хватило смелости и сил — запустить Непростительное в главного ублюдка.
Сейчас он не выступал ни за одну из сторон: он не примкнул к победителям и не топил за Противостояние, за Орден. Тео, в принципе, не ставил ни на кого из двух толп, он не общался ни с кем и крайне редко появлялся днём там, где могли оказаться хоть какие-то люди. Единственный человек, который смог разделить его тоску по жизни — стала Гермиона.
Он просто бродил и заметил хижину, а она сидела и латала свою ногу, которая была раздроблена после очередной вылазки Ордена. Грейнджер была последним человеком, которого он ожидал встретить. Палочки нацелены на друг друга: он уверен в том, что она на светлой стороне, пока она даже не сомневается, что он — Пожиратель.
А теперь он — единственный человек, с которым она честна. Гермиона может легко признаться ему в том, что устала, что больше не видит светлого будущего, что её силы на пределе. Делится тем, что накипело внутри: переживаниями, опасениями, страхами, отголосками прошлого. В то время, когда Тео заполняет общением с ней выжженное нутро и истерзанную душу. Два несчастных, обездоленных и прожжённых войной человека, которые познали цену прежнего мира слишком поздно.
— Я прошу тебя, поговори с ним ещё раз, — вновь начал Тео. — Ну, неужели Поттер такой имбецил? Неужели не понимает, что это ловушка?
— Я говорила с ним. Много раз.
— Ладно. Предположим, что он реально тупой. Тогда ты не ходи туда, не суйся в эту сраную пещеру, не подставляйся так бездарно!
— Я не могу. Они — мои друзья, и я не могу их бросить. Не могу…
— Сука, — Нотт швырнул в стену стаканом. — Когда ты начнёшь ценить себя и свою жизнь?
— Ты бы поступил иначе?
— Да.
— Я сомневаюсь, — совсем тихо произнесла Гермиона. — Сомневаюсь, что ты прятался бы в тот момент, когда твои мать и отец…
— Не смей, Грейнджер. Замолчи!
— Прости, — гриффиндорка опустила глаза. — Я не должна была…
— Всё в порядке.
Сегодня выделились они оба. Наступили на больные мозоли друг друга, подковырнули гниющую рану. Будучи уже давно взрослыми, потому что детство у них попросту отобрали, они все ещё продолжали себя по-детски жалеть. И пусть их душевные увечья нельзя было назвать детскими проблемами, но по ночам они плакали, как дети. Они поднимали глаза к звёздному небу и горько плакали, как плачут маленькие девочки и мальчики, когда разбивают колено. Только слёзы на вкус были не солёными, а горькими, с приторным вкусом боли.
