— Чего надо, Поттер? — возмущённо спросил Блейз. — Какого черта старухе нужно от меня?

— Я хотел тебя видеть, но давай куда-нибудь отойдём. Неловко будет, если нас тут встретит та же МакГонагалл.

— Ага, — недовольно протянул Забини. — Будешь до меня домогаться — я тебе заеду по твоей раненой башке.

Они зашли за угол, осмотревшись по сторонам, чтобы не было никого из посторонних. Это выглядело до беспредела смешно и нелепо — Забини и Поттер, которые прячутся по углам. Даже звучит абсурдно.

— Поттер, — прошипел мулат. — Что тебе нужно?

— Что случилось между Гермионой и Малфоем? — начал Поттер. — Думаю, что ты должен быть в курсе.

— Даже, если так, то с чего ты взял, что я тебе расскажу?

— Ну да, Джинни ты тоже ничего не рассказал. Я в курсе, — глаза Поттера потемнели. — Ты сказал ей, что ничего не знаешь. Только я вот тебе не верю, Забини.

— Слушай, Поттер, отвали. Мне и без твоих потуг всех защитить — жить тошно.

— Гермиона — моя лучшая подруга и мне не всё равно, если с ней что-то случается. И как я, по-твоему, должен реагировать на то, что она сейчас походит на живой труп?

— Перестань драматизировать. Оклемается твоя Грейнджер. Сошлись — разошлись, с кем не бывает…

— С ней не бывает, Забини. Не хочешь рассказывать мне или Джинни — не надо, но можешь на досуге заглянуть в старую ванну старост на пятом этаже. Я думаю, что это будет лучшим объяснением моей позиции, — брюнет развернулся. — Если я узнаю, что именно Малфой виноват в том, что с ней случилось — он труп.

— Ага, я передам.

Нет, Поттер не напугал Забини, но на урок тот уже не вернулся. Первым делом ему хотелось отыскать Джинни и спросить, что такого произошло с Грейнджер и почему она ничего не рассказала. А потом он вспомнил, как небрежно кинул в свою девушку фразой, что якобы не присутствовал при разговоре Малфоя и гриффиндорки, что не знает, что между ними произошло.

Оставалось лишь догадываться: поверила она ему или поставила его слова под сомнение? Но больше они к этому разговору не возвращались. Но и Блейза можно было понять: с одной стороны — его друг, а с другой — девушка и лучшая подруга Гермионы, которая могла оставить от Малфоя лишь горстку пепла — узнай, что тот наговорил.

Составив в голове краткий план действий на ближайшие полчаса — Блейз кинулся к старой ванне старост. Сбитое дыхание из-за быстрого бега замедлилось, когда слизеринец оказался у старых обветшалых дверей. Лёгкий стук пальцами — никакой реакции по ту сторону. Отодвинув дверь ногой, Забини быстро осмотрелся по сторонам.

Хрупкий силуэт девушки виднелся в пару от горячей воды. Казалось, будто густой туман опустился на её маленькие плечи, окутал даже нутро. Тихие всхлипы отскакивали эхом от стен и пробирались под кожу. Забини тут же почувствовал необъятную печаль и тоску на собственном сердце.

— Гермиона, — окликнул Забини. — Ты в порядке?

Самый глупый вопрос, который можно задать человеку, находящемуся в подобном состоянии. Парень понимал, что ляпнул глупость, но он не знал, как ещё заговорить с ней, как оповестить её о своём присутствии.

— Да, Блейз, — тихо ответила Гермиона. — Со мной всё хорошо.

— Мне можешь не лгать. Я могу выслушать тебя, Грейнджер.

Ответа не последовало. Гермиона никак не отреагировала, лишь крепче обняла свои колени. Волосы стали совсем мокрыми из-за влажного воздуха. Блейз простоял тут всего пару минут, но чувствовал, что рубашка практически насквозь промокла из-за обильного потоотделения, дышать было трудно.

— Гермиона, — вновь обратился к ней Блейз. — Твои друзья волнуются за тебя.

И снова молчание в ответ.

— Ладно, я понял, ты не настроена на разговор. Хочу лишь сказать, что всё будет хорошо, всё наладится. Малфоя попустит, и он ещё приползёт к тебе на коленях, вымаливая прощение.

Тихий всхлип, который удивительным образом прошёлся лезвием по сердцу. Блейз не понимал, как Гермионе удаётся одним своим видом доносить к человеку всю свою боль, своё отчаяние.

— Нет, — подала голос гриффиндорка. — Уже ничего не будет хорошо. Это конец.

— С чего ты это взяла?

— Потому что я — поганая грязнокровка, — закричала девушка, подрываясь на ноги. — Я — недостойна его, я — его ошибка, я — просто проходной этап его жизни. Я — его временное развлечение.

Она совершенно голая. Обнажила себя и свою душу, разодрала свой внутренний мир на клочья и теперь истекает кровью. Если бы кто-то захотел увидеть физическое воплощение боли, то вот оно — Гермиона Грейнджер. В её глазах плескался гнев в обнимку с унынием, страх с ненавистью и жгучая любовь с желанием умереть. Малфой бросил девушку в котёл, в самое сердце Преисподней и своими же руками поджёг под ним огонь.

— Гермиона…

— Похоже, что я сильно задолжала небу за свою любовь, — перебила его девушка. — Если такова за неё плата — за это херовое чувство, которое так преподносят в сказках, которое считается лекарством от всех болезней, то оно мне не нужно! Я не просила этого, не хотела. Видишь, Блейз, вот она — хвалённая любовь: вытекает из меня слезами, которые прожигают кожу, которые съедают меня.

— Это не твои слова, Грейнджер. Такие девочки, как ты, так не говорят о любви…

— Никогда не люби никого, кто обращается с тобой, будто ты обычный.

— Ты не была для него обычной, — Блейз хотел подойти к ней ближе. — Даже не смей так думать.

— Я была его ошибкой, которую он наконец-то исправил. Утопил, сжёг, закопал.

— Я думаю…

— Мне плевать, Забини, — её голос вновь сорвался на крик. — Плевать, что думаешь ты, Гарри, Джинни и все остальные!

Закат потух в её глазах, теперь в них отсвечивало лишь кровавое полнолуние. При одном взгляде на неё — Забини вновь слышал в голове тот роковой разговор, видел ту роковую ночь, отсчитывал ту роковую минуту до полуночи.

— Уходи. Тебе не место рядом с такой грязнокровкой, как я.

— Это не мои слова, Гермиона.

— Это мои слова. Уходи!

Он не стал перечить, тихо закрыл за собой дверь и оказался в пустом холодном коридоре. После жаркой ванны — каменный коридор казался настоящим ледником. Мокрая рубашка неприятно пристала к коже, пока перед глазами всё ещё мерещилась заплаканная девушка.

Никогда Забини не мог себе представить, насколько глубоко в ней сидит любовь, как больно будет вырывать из сердца её корни. Но он точно знал, что гриффиндорка сильнее, чем думает — она сможет это пережить, сможет залечить свои раны.

Короткий разговор с Гермионой словно выбил твёрдую почву из-под ног. Блейз спускался к подземельям, не замечая толпы школьников, которая обычно раздражала, не слышал громкого гула, минуя распахнутые двери Большого зала.

— Ты ведь знал? — Джинни догнала его. — Знал, о чём они говорили?

— Поттер… — устало протянул Забини. — Когда он только успевает сунуть свой нос во все дела?

— Почему ты мне не рассказал, Блейз?

— Нет, я серьёзно. Мне казалось, что у нашего «Избранного» свободного времени не так много, походу ошибся.

— Блейз, — рыжеволосая щёлкнула пальцами перед лицом мулата. — Какого дементора ты мне не рассказал?

— И что бы это изменило? Это как-то утешило бы Грейнджер? Или ты накинулась бы на Малфоя и расцарапала ему лицо?

— Я бы удушила его на месте, — глаза Уизли загорелись ненавистью. — Какого он себе позволяет? Я…

Джинни не успела закончить мысль, когда коридор зашёлся в громких криках школьников. Девичьи визги, женские оханья, мужское удивление и всеобщий испуг. Толпа подростков тут же показалась из Большого зала: практически все студенты оставили свой ужин, а преподаватели бежали к выходу. Блейз и Джинни устремили взгляды в образовавшуюся толпу.

Среди всех виднелся парень, белая рубашка которого была перепачкана в крови, и не только. Лицо, руки и даже волосы — все было в кровавых подтёках, а на руках виднелось окровавленное девичье тело, укутанное в чёрный пиджак. Свисала лишь бледная рука, с которой стекали алые капли. Ноги девушки были в ссадинах, расцарапаны и в свежих кровоточащих ранах.