— Гермиона, — он стоял на коленях у её ног. — Прошу, поговори со мной.
Но она молчала. Выжженная, разбитая на сотни осколков, пустая и мёртвая. Сейчас Драко знал разницу между той Гермионой, которую увидел впервые в Мэноре и этой, которая сидит перед ним. И это его пугало. Пугало, что измученная пытками девушка, которую он тогда считал мёртвой — была живее всех живых. Она хотя бы что-то чувствовала, что-то переживала, а сейчас перед ним безжизненная кукла.
— Милый, — рука Нарциссы коснулась волос Драко. — Пойдём.
Он чувствовал себя не менее побитым жизнью. Драко смотрел на Гермиону, и его сердце разбивалось, видя её такой. Её глаза подёрнулись пеленой тумана горя. И теперь ему оставалось только молиться, чтобы она никогда не вспомнила кого она обрекла на смерть. Если таким как он, позволено обращаться к небу с молитвами.
Спальня Нарциссы была тем самым местом во всём поместье, где всё ещё пахло уютом и любовью. Но даже тут Драко чувствовал себя чужим. Его нутро отвергало столь тёплое пристанище. Совместные семейные колдографии, вазочка с конфетами, клубок ниток для вязания — всё это было таким неправильным для Малфой-Мэнора.
Драко считал, что поместье давно превратило в труху те вещи, которые не пахли смертью, одиночеством и ненавистью. Но Нарциссе удалось сохранить кусочек былого Мэнора, оградить его от кровожадных лап Войны.
— Как она? — обеспокоено спросила миссис Малфой, усаживаясь рядом с сыном.
— Всё так же, мам, — устало ответил Драко. — Ничего не меняется. Я не знаю, что с ней будет.
Он действительно не знал. Впервые за всю Войну он не знал, что будет с человеком. Драко всегда знал, что ждёт человека в будущем. Знал, кому суждено умереть, а кому выжить. Знал, кого пощадят, а кого казнят. А сейчас он смотрел на Гермиону и терялся в собственном незнании. Единственное, что было понятно, как белый день — это то, что она нужна Тёмному Лорду и он найдёт способ использовать её.
— Тебе нужно отдохнуть, родной, — Нарцисса нежно обняла сына. — От того, что ты не спишь, сидя возле неё — легче не становится. Ты нужен ей сильным.
— Я ей не нужен, — Драко сбросил руки матери. — Как ты не видишь? Ей никто и ничего не нужно. И жизнь не нужна. Ей нужна душа, которую Тёмный Лорд выжег до основания.
— Она сильная, она справится, — голос Нарциссы дрожал. — Справлялась уже. Ты её недооцениваешь, Драко. Ты же смог исцелить свою душу, и у неё обязательно получится.
— И что ты же ты подразумеваешь под исцелением моей души?
— Ты любишь, а любовь всегда исцеляет, сынок.
— Тебе сильно помогла любовь? — Драко сверлил мать взглядом. — Где же тогда отец?
— Да, сильно. Если бы не любовь — я бы давно гнила под шестью футами земли, — миссис Малфой вновь приблизилась к нему. — У любви есть свои ноты, излечивающие любые раны.
— Если всё так, как ты говоришь, — Малфой-младший направился к двери. — То моя любовь издаёт лишь мелодию плача и криков. Её слёз и истерик. Эта любовь кладёт на лопатки, душит и не отпускает, заставляет страдать. Любовь делает людей слабыми.
Он открыл дверь, чтобы выйти, чтобы не наговорить Нарциссе лишнего, чтобы не сорваться на грубость. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы мама страдала в очередной раз.
— Не думаю, — ответила Нарцисса. — Мне кажется, что в своё время любовь сделала мисс Грейнджер сильнее.
Он не понял к чему это было сказано. Сейчас не понял, а миссис Малфой и не попыталась объяснить. Ещё не пришло время. В самое тёмное время Драко любил самой светлой любовью. И если он допустил мысль, что любовь — слабость, тогда он — самый слабый человек во всём мире.
Малфой-Мэнор. Следующий день.
Давно в его венах не бурлило такое ядовитое желание убивать. Драко сидел во главе стола трапезной, пока Альберт изучал какие-то рукописи напротив него. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Если с самого раннего утра в Мэноре появился этот человек, то вскоре появится и Тёмный Лорд. В последний раз, когда Драко видел мистера Бута, то Гермиону решили превратить в хранилище для крестража. В Малфое-младшем кипели злость и гнев от одной только мысли, что будет дальше.
Утром он заглянул к Гермионе. Ничего. Конечно же ничего не изменилось. Она также сидела в кресле, потупив взгляд. Миппи крутилась у ног девушки, предлагая ей завтрак, но та просто молчала. Розы, которые Драко принёс ей, привычным делом отправились в вазу, а старые засохшие бутоны превратились в пыль.
***
— Мой Лорд, — Драко привстал со своего места, направляясь к Реддлу, появившемуся посреди комнаты.
— Альберт, Драко, — Тёмный Лорд медленной поступью направился к столу. — Рад видеть вас. Замечательный день, не правда ли?
— Да, м-мой Лорд, — заикнулся очкарик.
— Тогда я думаю, что мы можем сразу приступать к делу, — Том занял место Малфоя. — Драко, приведи девчонку.
— Конечно, мой Лорд, — процедил Драко.
Он выскочил из трапезной и побежал к дверям комнаты Гермионы. Так быстро, что казалось, он боится не успеть. Боится, что сейчас откроет дверь, а там пусто и её нигде нет. Но Грейнджер сидела точно так же, как и утром, как и все дни до этого. Драко выдохнул с облегчением и аккуратно приблизился к девушке.
— Гермиона, — очень тихо обратился он. — Ты можешь встать?
Никакой реакции. Ноль эмоций и хоть малейшего намёка на то, что она его слышит. Он легко дотронулся до её руки, наверное, впервые за эти недели, но она никак не отреагировала. Это прикосновение больно отозвалось где-то в груди, сковав все мышцы.
— Гермиона, — он снова окликнул её. — Нам нужно спуститься на первый этаж.
Лишь лёгкое движение пушистых ресниц давало понять, что она живая. И всё, больше ничего. Драко прикоснулся к ней ещё раз. Такая бледная и холодная кожа, что его самого пробивала дрожь. Мертвецки холодная. Он постарался заглянуть ей в глаза, но их было не видно под тяжёлыми веками.
— Я возьму тебя на руки, хорошо?
Он выждал двадцать секунд, надеясь услышать хотя бы какое-то мычание в ответ. Ничего. Драко аккуратно подхватил девушку, удивляясь тому, какая она маленькая в его руках. Тело Гермионы было практически невесомым. И очень холодным. Ему хотелось прижать её к себе сильнее, укрыть от прогнившего мира, вычеркнуть весь этот кошмар из её жизни.
— Прости, что позволил твоему кошмару сбыться, — прошептал он ей на ухо, спускаясь по лестнице.
Через минуту Драко с Гермионой на руках показался перед Тёмным Лордом и Альбертом. Волан-де-Морт оценивающе посмотрел на представившуюся ему картину и злорадно ухмыльнулся. Но Драко это мало задевало, его волновала лишь девушка, которая лежит у него на руках. Что с ней сейчас будет? Как решится её судьба?
— Положи её на стол, — прошипел Реддл. — Альберт, осмотри девчонку.
Малфой-младший бережно опустил тело гриффиндорки на холодный стол, отступая на несколько шагов назад. Внутри всё переворачивалось, сжималось, кипело. Ему было мерзко смотреть на то, как руки Альберта расстегивают рубашку Гермионы, а палочка вырисовывает непонятные руны.
— Драко, — обратился Волан-де-Морт, переводя взгляд с медика на него. — Как Нарцисса? Я её очень давно не видел.
— Она в порядке, мой Лорд, — холодно ответил Драко. — Сейчас в теплицах, занимается розами.
— Да, я заметил розы. Они расставлены по всему поместью?
— Да. Домовики меняют их каждое утро, мой Лорд.
— Что же, это замечательно. Я рад, что Нарциссе удается сохранять в поместье домашний очаг даже в такое время.
— Нарцисса — хозяйка Малфой-Мэнора. Не удивительно, что она старается облагораживать свой дом.
— Да, верно подмечено, — ответил Волан-де-Морт. — Только, мне кажется, что ранее я не видел этих роз в Мэноре. Точнее, не видел их срезанными, расставленными в вазах.
— Мать не так давно начала это делать.
— Не любит срывать цветы? Считает, что это неправильно?
Ей нравятся белые розы, но она никогда их не срывает. Говорит, что это неправильно.
