— Антонин, — прокашлялась девушка. — Доставь меня домой…

— Конечно, — мужчина тут же подлетел к ней, оставляя разборки с мулатом на Эйвери. — Потерпите пару секунд.

Оглушающий щелчок аппарации поглотил их, и через миг Гермиона уже увидела перед собой угрюмый Мэнор. Только вот то странное успокоение, которое дарило ей поместье, не наступило, вместо этого волна необъяснимого первобытного страха окатила девушку с ног до головы. Обыденная мрачность и холод дома пробирались под кожу, достигая сердца и души. Руки затряслись, а на глазах проступили слёзы.

— Всё хорошо? — вновь поинтересовался Долохов, галантно усаживая Гермиону на диван. — Может, что-то нужно?

— Нет… — тихо ответила девушка. — Ступай. Я хочу отдохнуть.

Мужчина растворился в воздухе, оставив её наедине с собой. Гермиона тут же стянула с себя пиджак. Вслед на пол полетело платье, колготки и туфли. Жемчужное ожерелье разлетелось на десятки бусин, когда девушка со злостью сорвала его с шеи. Тяжёлая заколка с громким звуком упала под ноги, а сама Гермиона опустилась на диван. Ей было плевать на лёгкую прохладу Мэнора, на которую она обычно жаловалась Тому.

Она думала, что дышать станет легче, как только она избавиться от одежды, но этого не произошло. Потому что Гермиону душила собственная кожа. Заплаканными глазами она в очередной раз осмотрела осточертевший шрам, горевший адским пламенем.

— Драко… — прошептала под нос Гермиона. — Мне так плохо. А тебя нет рядом. Ты же обещал мне, что будешь рядом. Всегда.

Но никакого ответа не последовало. Хотя она всё же надеялась. Надеялась на то, что его холодные руки сейчас вырвут её из оков страха, боли и печали. Ей так хотелось верить, что всё случившееся сегодня — просто очередной кошмар, что сейчас она проснётся.

— Драко! — крик полон мольбы. — Где же ты, Драко? Ты обещал мне, помнишь? Обещал, что убьёшь любого, кто причинит мне боль. Так вот, мне причинили боль! Мне сделали больно, очень больно…

Крик превратился в тихие всхлипывания. Она кричит, но кошмар не заканчивается. Видимо, это не сон. Это её кошмар, наяву, который не остановится по щелчку пальцев. Гермиона не сможет восстановить сбитое дыхание жалкими оправданиями, что утром станет легче, что это всё забудется.

— Пташка, — руки Тома коснулись плеча Гермионы. — Прости, что тебе пришлось это пережить.

Температура их тел была одинаковой. Обычно его касания заставляли дрожать до мурашек, а сейчас она и не почувствовала бы их, если бы он не заговорил. Всё, что вызывали его руки — это непонятный страх. Гермиона не понимала, откуда он взялся, но отчётливо чувствовала его привкус на губах. Страх был на вкус как остывшая кровь и горький кофе.

— Нет! — Гермиона откинула его руку и вскочила на ноги. — Не прикасайся ко мне!

— Что такое, Гермиона? Что случилось?

Том говорил тихо, но для неё это казалось криком. Гермиона пятилась назад, скрывая свои глаза. Теперь она не могла смотреть ему в глаза, не могла заставить себя это сделать. Ей казалось, что она умрёт в ту же секунду, как позволит себе поднять голову. Ещё вчера этот человек не вызывал в Гермионе столь много отвратительных чувств. Эмоции, которые она переживала сейчас — выворачивали наизнанку всё её человеческое нутро.

— Не приближайся ко мне! Остановись! Стой, где стоишь!

— Моя милая Гермиона, что случилось? Поговори со мной.

Он продолжал говорить так, словно не видел её состояние. Будто бы они сейчас сидели за чашкой чая и обсуждали прошедший день. Том был таким спокойным, что Гермиона начала сомневаться в том, что она стоит перед ним обнажённой, заплаканной и напуганной.

— Почему эта девушка сказала, что моих родителей убили чистокровные? Что она имела ввиду, когда говорила, что Малфой отравлял мне жизнь?

— Тебе нужно успокоиться, отдохнуть и мы поговорим.

— Нет! Отвечай! — Гермиона наконец нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. — Что это было? Кто эта девушка?

— Подружка одного из Пожирателей. Девочка немного не в себе, вот и несёт всякую чушь.

— Кто такой Гарри Поттер?

— Твой однокурсник, вы учились когда-то вместе.

— Почему она сказала, что он бы не поверил своим ушам, когда бы услышал меня?

— Гермиона, — Том сделал к ней несколько шагов навстречу. — Давай ты отдохнёшь, а потом мы всё обсудим?

Она не верила ему, ни единому слову. Он говорил спокойно и уверенно, как обычно, но это не внушало доверия. Гермионе было противно слышать его мерзкое шипение, находиться рядом с ним, дышать одним воздухом.

— Я не верю тебе! — выпалила гриффиндорка. — Ни одному твоему слову, Том! Ты лжёшь мне! Скажи правду!

Молчание. Животный страх. Вылетающее из груди сердце. Дрожь в ногах. Всё слилось воедино и тянулось, казалось, бесконечно долго. Слабая головная боль подсказывала Гермионе, что сейчас её читают, изучают мысли, просматривают все её переживания.

— Боишься? Страшно? Не веришь мне?

— Не верю!

— Гадёныш Забини со своей рыжей идиоткой! — Том покачал головой, словно был расстроен поведением ребёнка. — Гермиона, предлагаю в последний раз — ты отдохнёшь, и потом мы поговорим?

— А то что? Говори сейчас.

— Одно заклятье тебе не навредит, — Том достал палочку. — Империо!

Ничего, кроме невидимых нитей, которые крепко связали сознание. Гермиона физически не почувствовала ничего, но вот в голове тут же стало как-то пусто.

— Отныне ты не задаёшь мне лишних вопросов, — тихо продолжил Тёмный Лорд. — По вечерам ты продолжаешь ужинать со мной и смотреть мне в глаза. Ты не говоришь ни с кем, кроме меня. Ты отвечаешь на мои вопросы и не смеешь мне лгать. Ты — послушная девочка, правда?

— Да, мой Лорд, — вырвалось из уст Гермионы, она смотрела прямо в глаза Тому.

— Отлично. А теперь ступай в свою комнату, приведи себя в порядок и отдохни.

— Конечно, мой Лорд.

Ноги сами понесли Гермиону. Её обнаженное тело ни шло ни в какое сравнение с её душой.

— Прости, Гермиона. Мне искренне жаль, что я так поступил с тобой.

Только вот Гермионе от этих слов легче не стало. Всё, что она чувствовала — это приторный привкус предательства. Человек, которого она определённо долгое время считала своим спасителем, своим близким человеком — предал и растоптал её. Когда-нибудь Гермиона поймёт и вспомнит, что это для него в порядке вещей, что по-другому он не может. Но сейчас она поднималась в свою спальню, пока безмолвные слёзы обжигали кожу.

Непростительное заклятье из палочки Тома ранило Гермиону глубоко, в самое сердце. На поражение. И речь вовсе не о физических ощущениях, что-то вроде остановки сердечного ритма, нет. Это что-то слишком сокровенное — то, что скрывается в самых потайных закоулках человеческой души.

Тяжёлый взгляд из портретов провожал Гермиону вдоль коридоров. К собственному сожалению, они понимали, что это только первые шаги девушки в долгом и тернистом пути предательств, обмана и боли. Первые шаги в новом пути, потому что один такой она уже прошла. И к сожалению, или к радости, она забыла его и теперь осталась без инструкций.

========== Глава 10. Игра в чувства. ==========

Малфой-Мэнор. Март, 2002

Весна быстро вступила в свои права. Снег растаял с первым же днём. Оттаяли огромные глыбы льда на крыше поместья. Всем своим видом природа показывала, что весеннее тепло просачивается под корку и возвращает всё вокруг к жизни. Всё, кроме Гермионы Грейнджер.

Драко наблюдал за ней две недели и ничего не изменилось. Абсолютно. Она неизменно сидела в кресле, закрыв глаза, но не спала. Это можно было понять по дрожащим ресницам и рваном движении грудной клетки. Еда на столике оставалась нетронутой, лишь менялись тарелки и их содержимое. Он не видел, как она ест или спит, даже не видел, чтобы она пила воду. Иногда Драко казалось, что она бы и дышать перестала, если бы только могла. Он видел, чувствовал, чего ей хотелось больше всего на свете: перестать дышать, перестать жить.

Книги, которые он принёс несколько дней назад, успели покрыться тонким слоем пыли. Глупо было полагать, что романы привлекут её внимание. Вокруг Гермионы образовалась непроглядная пелена боли, страха и отчаяния. Даже белые розы, которые он срывал для неё каждое утро — к вечеру уже увядали. Нежные бутоны не успевали распуститься прежде, чем осыпались на ковёр.