— Я считаю до трёх, — уже строже произнёс Тёмный Лорд. — Если ты не выберешь, то умрут оба.

— Нет, пожалуйста…

— Раз.

— Я прошу Вас! Умоляю! Я! Я же сделала выбор! Меня убейте, но только сохраните их жизни.

— Два.

— Услышьте меня! — она кричала, срывая голос и царапая лицо до крови. — Я! Меня убейте!

— Три.

Волан-де-Морт достал из внутреннего кармана мантии палочку и, театрально улыбнувшись, направил её в сторону Драко. В этот момент перед глазами Малфоя-младшего пронеслась вся жизнь. Столько лет длилась Война и он был готов распрощаться с небом над головой в любой момент, но не сейчас. Не тут, когда она стоит в двух шагах и молит Тёмного Лорда о его жизни.

— Брюнет! — выкрикнула Гермиона. — Этот! Второй! Его убейте. Я выбираю его… — из-за слёз её было уже сложно понять. — Но только не Драко. Только не Драко… Не Драко…

— Грейнджер… — Драко лишь посмотрел на гриффиндорку. Она во всю билась в неконтролируемой истерике.

— Только выживи, Гермиона… Живи… — послышался тихий хрип из уст Поттера.

— Авада Кедавра!

Зелёный луч смерти остановил сердце Гарри Поттера. Вот такая безжалостная игра — с такими жестокими правилами, требующая быстрых решений. Подобные партии не прощают ошибок, не щадят игроков и выжигают дыру в душе. Гермиона упала возле бездыханного тела Поттера и потянулась трясущимися руками к струйке крови, которая вытекла из-под тела гриффиндорца.

Пройдёт достаточно времени прежде, чем Драко увидит в глазах Грейнджер тяжёлое осознание того, что она убила своего лучшего друга.

— Браво, мисс Грейнджер! — Реддл похлопал её по плечу и с громким смехом скрылся в гостиной, оставляя Драко и Гермиону наедине. — Думаю, что Драко стоит Вас отблагодарить!

Драко бросился к Гермионе. Девушка обхватила себя руками, пытаясь прокричать всю ту боль, которую ощущала внутри. Её лицо перепачкано в собственной крови, но вряд ли она чувствовала хотя бы частичку физической боли, точно нет. Было понятно — она уничтожена окончательно, её сокрушили, растоптали и посыпали сверху пеплом, в который превратились все надежды на счастливый конец.

— Гермиона… — Драко попытался заговорить с ней. — Гермиона, посмотри на меня!

Она подняла голову. Пустая, униженная, подавленная. Гермиона Грейнджер сегодня умерла.

========== Глава 9. Какое на вкус предательство? ==========

Малфой-Мэнор. Май, 2002

Мэнор больше не казался холодным и опустошённым. Тут было душно и мало места. Гермиона расхаживала вдоль кабинета и пыталась собрать мысли воедино. Последние дни выдались слишком насыщенными и выматывающими. Она так привыкла к тому, что в её жизни ничего не происходит, что теперь уставала буквально от нескольких встреч.

Гермионе хотелось спрятаться от всего того внимания, которым теперь наделяли её скромную персону. Когда Том пообещал посвятить девушку в свои дела, он не предупредил о таком огромном потоке людей, что пройдет через неё. И каждый пытался о чём-то говорить, поведать свою историю. Непривычно узкое платье и высокие каблуки быстро утомляли, а заколка, сдерживающая вьющиеся волосы — казалась необычайно тяжёлой. Девушка со злостью плюхнулась в кресло и отшвырнула от себя стопку бумаг.

— Что-то не так, — пробубнила Гермиона. — Не так…

— Тебя что-то тревожит? — Том стоял в дверях. — Ты не спустилась к ужину.

— Нет, — запротестовала Гермиона. — Всё хорошо. Я просто устала. Том, где Нарцисса?

…и Драко?

— Во Франции, — он сел на диван. — Точно всё хорошо?

— Да… нет… — Гермиона замялась. — Я не знаю. Есть стойкое ощущение, что я делаю что-то неправильно.

— Что именно?

— Нет, всё нормально. Наверное, мне просто нужно отдохнуть.

Гермиона поднялась со своего места и направилась к дверям. Она знала, что Том прочитает её мысли, если захочет. Прекрасно понимала и то, что она этого даже не почувствует. Наверняка он уже знал, что сегодня она полдня думала о Драко: где он, чем занимается? Гермиона ничего не могла с собой поделать. Они не виделись почти две недели, теперь кошмары снились ей чаще.

Девушка не была уверена в том, что все сны были связаны конкретно с Драко, но это не отменяло того факта, что они её до смерти пугали. Каждую ночь Гермиона просыпалась от собственных криков и очередного приступа удушья. Голова раскалывалась, внутренности жгло, а шрам на руке просто сводил с ума неумолимой болью.

— Почему? — спросила она, не поворачиваясь лицом к собеседнику. — Из-за чего так?

Она знала, что он понял вопрос. Не впервые Гермиона задавала его, но ответа так и не получала. И вот, ещё одна попытка. Только вот будет ли она успешной? Молчание.

Секунда, две, пятнадцать, минута. Девушка занесла ногу чтобы шагнуть на выход из кабинета, когда за спиной раздался спокойный и до необычайности родной голос:

— Поверь, пташка, маглы не погладят тебя по головке, когда узнают, что ты — ведьма. Они — свора животных, не способных на любовь и человечность. Они растопчут тебя, уничтожат, только лишь потому, что ты — не такая, как они. Ты — другая. Ты — особенная.

— Но ведь у них тоже рождаются дети, попадающие в наш мир, — Гермиона повернулась к Тому. — И эти дети ничем не отличаются от нас — они такие же, как и мы.

— Я уже говорил тебе, Гермиона, — она так сильно привыкла к монотонности его голоса. — Нельзя быть такой доброй. Это погубит тебя.

— Что с тобой случилось? Почему ты так думаешь?

— Я стал сиротой через несколько минут после рождения, — начал Том свой рассказ. — Моя мать — Меропа Мракс — умерла спустя минуту после моего рождения. А мой отец — магл, бросил Меропу, как только узнал, что та забеременела. Он оставил мою мать без малейших средств для существования. Она обезумела от любви к нему и умерла, не пережив горя. Я воспитывался в приюте миссис Коул, а потом попал в Хогвартс.

Он говорил так, что слёзы проступили на глазах Гермионы, а она даже не заметила этого. Сейчас девушка видела в Томе не вечно холодного и собранного волшебника — это был самый обычный человек, способный на проявление слабостей. Ей так казалось.

Девушка присела на край дивана и взглянула на Реддла, ей хотелось хоть что-то сказать, как-нибудь поддержать.

— Но ведь нельзя судить всех по одному человеку, — аккуратно произнесла Гермиона.

— Если твой отец был таким человеком, то это не означает, что все такие.

— Интересно, — красные глаза Тома встретились с её карими. — Сказала бы ты так, если бы узнала, что твоих родителей тоже убили маглы? Что они безжалостно расправились с твоим отцом? Что прежде, чем обезглавить твою мать, они издевались над ней несколько часов?

Непонимание, растерянность и искажённая гримаса боли отразилась на её лице.

Гермиона открыла рот, но сказать ничего не смогла. То, что она услышала не вписывалось в атмосферу этого разговора. Душераздирающая история о его детстве, которую она была готова услышать превратилась в шокирующее откровение. Меньше всего она ожидала, что жестокая правда настолько врежется в её сознание, что даже парализует голосовые связки.

— Так что? — буднично продолжил Том. — Всё ещё считаешь, что маглы и их выродки — самые прекрасные существа на земле?

— Я… я… — воздуха не хватало, чтобы заговорить. — Мне…мне…нужно…

— Я думаю, что позже ты подберёшь правильные слова, — он встал, оставляя беспомощную Гермиону в полном одиночестве. — Доброй ночи, пташка. Тебе нужно выспаться, завтра тяжёлый день.

Дверь с грохотом захлопнулась. Ужас и боль обездвижили девушку. Кабинет вокруг поплыл, краски потускнели, а всё тело пробила дрожь. Дышать получалось через раз, а сердце начало пропускать удары. Гермиона сидела на диване, но казалось, что тонет в горячей лаве.

Вместо мягкого бархата кожа чувствовала острые осколки и обжигающее пламя. Она впала в такое оцепенение, что даже не заметила печального взгляда женщины с портрета, та плакала вместе с Гермионой. Леди Эдвена Малфой тихо наблюдала за юной девушкой, которая стала заложницей Малфой-Мэнора и несправедливой судьбы-злодейки.