— Очнулся? — раздался скучающий голос Беллатрисы. — А я всё думала, сколько ты ещё так проваляешься? Слабак. Всегда говорила Нарциссе, что кровь Малфоев испортила тебя. Блэки не были такими слабыми.

— Заткнись, Белла, — процедил Драко, отряхивая мантию. — Который час?

— Прошли сутки.

— Мне пора.

— Тёмный Лорд велел тебе оставаться в поместье, — Лестрейндж подошла ближе к племяннику. — Или ты боишься, что твоя грязнокровка затоскует без тебя?

— Тебе лучше закрыть рот, Беллатриса.

— Жалкий, сопливый, бесхребетный слизняк. Как ты мог так опорочить нашу семью?

— Влюбиться в это животное? Её ведь даже человеком назвать нельзя, не то, чтобы ведьмой…

Руки Драко схватили женщину за шею и в секунду припечатали её к стене. Он не хотел что-либо слушать о Гермионе из её уст. Беллатриса была последней, кто смел хоть что-то говорить о ней. И пусть Драко знал, как его тётка относится к маглорождённым волшебникам, это по-прежнему не давало ей никакого права говорить подобные вещи.

Обезумевшая женщина, которая полжизни провела в Азкабане и сошла с ума от неразделенной любви к их хозяину — не стоит и пальца Грейнджер.

— Сукин сын, — прошипела Беллатриса. — Идёшь против семьи из-за этой грязи. Я не знаю, как Тёмный Лорд тебе это прощает, но я найду способ приструнить тебя.

— Лучше поищи способ сохранить себе жизнь, — очень тихо ответил Драко. — Если я узнаю, что ты позволила себе приблизиться к ней ближе, чем на три метра — я убью тебя.

— Не бойся, сопляк. Аваду я смогу запустить в эту грязнокровную шлюху и с пяти метров.

— Я дважды повторять не стану.

— Дождись только, когда Тёмный Лорд разрешит мне вернуться к ней и я обещаю — она будет умирать долго. Очень долго. А ты будешь смотреть и тебе не удастся забыть это представление. Никогда.

Безумный смех поражал уши, глаза и все внутренности. Драко не сомневался в её словах. Ни капли.

Поместье Лестрейндж. Следующий вечер.

Несколько Круцио лишь потому, что ему так захотелось. Без предупреждения и каких-то комментариев, просто «потому что». И сейчас он стоит на ногах из последних сил. Хочется выблевать все лёгкие и вообще все органы. Приторно мерзкое чувство тошноты застряло комом в горле. Веки, налитые свинцом, полузакрыты. А рядом у его ног валяется Поттер, который выглядит ничуть не лучше.

Практически в таком же состоянии он впервые увидел Гермиону в Мэноре. Перепачканные кровью волосы, а вместо тела — единое сплетение из созвездий ссадин, синяков и кровоточащих ран. Избранный распластался на полу, истекая кровью. Позади них было несколько Пожирателей, а в соседней гостиной раздавались отдалённые голоса. И только через крохотную щёлку двери он видел Гермиону, которая стояла целой и невредимой, но абсолютно потерянной.

Глаза, полные слёз, бегали вдоль холодной гостиной. Гермиона тряслась от всепоглощающего страха. Впервые она оказалась в этом месте. Всё поместье нагоняло чувство животного ужаса на девушку, заставляло бродить сознание по лезвию ножа. Волан-де-Морт сидел напротив неё, поглаживая свою мерзкую змею. Его красные глаза вцепились в гриффиндорку, что заставляло дрожать ещё сильнее.

— Ты боишься? — прошипел он.

Но тут ответа и не требовалось. Это было очевидно. Гермиона всем своим видом показывала, что ей страшно. Даже в кромешной темноте и с полузакрытыми глазами Драко видел или чувствовал, её эмоции.

— Драко тут. Гермиона, посмотри на меня, — вновь зашипел Волан-де-Морт.

Гермиона очень медленно и аккуратно подняла голову и позволила себе открыто взглянуть на собеседника. Тот смерил её хищным, животным взглядом, который нагонял чувство отчаяния и душевной боли. Минута молчания прервалась посторонним шумом за спиной Тёмного Лорда. Несколько Пожирателей появились перед Гермионой, волоча в руках полуживое тело Поттера.

Девушка напрягла глаза, чтобы попытаться рассмотреть несчастного. Драко лишь оставалось наблюдать за тем, как Грейнджер содрогается от накатившей волны ужаса. Он прекрасно осознавал, что гриффиндорка не понимала, что происходит: она не узнавала в Поттере своего друга, она была одна в этом чёртовом поместье, она искала взглядом Драко.

— Ты узнаешь этого парня? — Реддл чуть ли не рассмеялся на этой фразе.

— Нет, — очень тихо ответила Гермиона.

— Уверена в этом? Не узнаешь его?

— Нет.

— А этого?

Вслед за словами Реддла, Пожиратели, которые держали Драко, выволокли его в гостиную и оставили рядом с Поттером. В отличии от Избранного, он был в сознании. Но его бледное лицо было залито кровавыми подтёками, а серые глаза полузакрытыми. Гермиона отступила шаг назад и взялась за голову. На глазах непроизвольно проступили слёзы, с губ сорвался тихий всхлип.

— Драко… — прошептала Грейнджер.

— Значит, ты узнала Драко, но не узнаёшь своего лучшего друга — Гарри Поттера? — рассмеялся Волан-де-Морт. — Слышишь, Поттер, твоя подружка тебя не узнаёт!

Поттер что-то промычал, но Гермиона не могла оторвать своей взгляда от блондина. На долю секунды он нашёл в себе силы взглянуть на неё в ответ. Ему хотелось броситься к ней, прикоснуться к каждому сантиметру тела, вдохнуть её запах, понять, что с ней всё хорошо. Внезапно ступни больше не выдерживают веса и её тело падает на холодный мрамор.

Чувство страха сковало Гермиону, безысходность пожирает сполна, окутывает с ног до головы. Ей плохо. Внутри и снаружи, и он видит это. Заплаканные глаза безотрывно смотрят на Драко, будто бы ему это поможет.

— Ну, Гермиона, не плачь. С ним всё будет хорошо. Только, если ты ему поможешь.

— Как?

— Всё очень легко. Просто выбери, кто из этих двоих сегодня умрёт. Выберешь Поттера и с Драко всё будет хорошо.

— Что? — она непонимающе посмотрела на Волан-де-Морта.

— Один из них должен умереть, и ты должна выбрать: кто именно.

И без того пустой взгляд Гермионы померк ещё сильнее. Её израненное сердце и душа начали кровоточить с новой силой. Это было очень жестоко. Казалось, что её подстрелил какой-то охотник и теперь с садизмом продолжал ковырять ножом в ране. Девушка закрыла лицо руками, лишь бы принять всё происходящее за очередной кошмарный сон.

— Выбирай. Сейчас.

Гермиону пытали, резали на части, практически убивали. Выкачивали из духа всё тепло — до последней капли. Но ничего из этого не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Потому что теперь её заставляли собственноручно убить, заставляли выбирать между жизнями — у неё не должно быть этого права. Как его нет у любого другого человека. И Драко знал, каково это: выбирать, лишать кого-то жизни, решать за кого-то. Её заплаканные глаза снова устремились на него. Драко уже приоткрыл веки и смотрел на неё затуманенным взором. Карие глаза встретились с серыми. Весь мир сейчас сосредоточился в этом зрительном контакте. Гермиона была готова умирать самолично ежедневно, но уж точно не отнимать жизнь у кого-то.

— Я. Если вам так принципиально, что сегодня должен кто-то умереть, то убивайте меня.

Слова Гермионы долетели к сознанию Драко и заставили забыть обо всём, в миг отпустить всю ту боль, которую он только что чувствовал. Он был готов услышать всё, что угодно. Пусть ему не была понятна та игра, которую затеял их Лорд, но так уж и быть. Если Реддл хотел, чтобы кто-то сегодня из них умер, так тому и быть. Но в Грейнджер так не вовремя заиграла эта гриффиндорская жилка — самопожертвование. Готова умереть за Поттера, который приходился ей лучшим другом, но она этого даже не помнила. И готова умереть ради него — последнего человека, ради которого стоит жертвовать собой.

— Нет! — в один голос выдавил Поттер и прокричал Драко.

— Смотри, Гермиона, — Волан-де-Морт захлопал в ладоши. — Ты только посмотри, как они ценят твою жизнь. Так вот, я присоединюсь к ним. Ты сегодня точно не умрёшь, поэтому выбирай! Поттер или Малфой?

Если Драко когда-то посмел назвать Реддла однообразным и скучным в арсенале пыток, то сейчас он брал свои слова назад. Волан-де-Морт только что переиграл самого себя. Он сумел доставить Гермионе боль, не прикасаясь к ней и пальцем. Всё, что сейчас мог видеть блондин — потухший взгляд гриффиндорки. Он отчётливо видел, как в ней даже кости выворачиваются от душевной боли, которую причинял ей Реддл.