— Прекрасно, — съязвил Малфой. — Решили устроить встречу выпускников в больнице?

— Не думай, что мы рады тебя видеть, — выпалил Рон.

— Значит, вы все были в курсе. А ты, Поттер? Ты давал интервью Скиттер, зная о том, что она лежит здесь?

— Если бы не ты, Малфой, то ничего этого не случилось бы, — тихо ответил Гарри. — Скажи «спасибо», что я тебя собственными руками не размазал об стену, когда узнал, что ты виноват в том, что с ней произошло.

— Я бы сказал тебе «спасибо», если бы ты удосужился мне объяснить в чём я виноват!

— Успокойтесь! — в разговор вмешался Блейз. — Давайте не тут. Я сам объясню всё Малфою.

Казалось, что никто из них прежде не чувствовал такого накала и напряжения, как сейчас. Каждый из них, кроме Малфоя, были хранителями тайны Гермионы Грейнджер. И только двое — Блейз и Тео — не разделяли всеобщей ненависти к нему, потому что были его друзьями.

Забини вывел его на улицу и протянул сигарету с зажигалкой.

— Я их понимаю, — начал мулат. — Они все — её друзья. Наверное, если бы я был больше другом Грейнджер, чем твоим, то тоже ненавидел бы тебя.

— Было бы неплохо, если бы я понимал причину их ненависти, потому что сейчас я ненавижу их не меньше, чем они меня. Они все знали, какие отношения меня связали с ней, знали и то, что я искал её, но никто не удосужился мне рассказать, что с ней случилось.

— Она так захотела.

— И ты тоже был в курсе, — зло произнёс Малфой. — Ты тоже знал, что она жива и где она, но даже не намекнул мне, просто переводя каждый раз тему, когда речь заходила о Грейнджер.

— Это была не моя тайна.

— И в чём заключалась тайна вашего клуба «лучших друзей»?

— Тебе Нарцисса когда-нибудь рассказывала о семейном проклятье Малфоев?

— Что-то такое припоминаю, — Драко на секунду задумался. — Кажется, она рассказывала какие-то сказки о том, что кого-то из моих предков прокляла старая ведьма за то, что тот сжёг их поместье.

— Это не сказки, Малфой, — Блейз затушил окурок. — На вашей семье действительно лежало древнее проклятье, которое поражало любого Малфоя, который влюблялся в маглороджённую ведьму. Ведьма, чьё поместье сжёг твой предок — была маглорождённой, и она не ответила симпатией ему. Поэтому, ваша семья сохранила за собой традицию — связывать себя узами брака только с чистокровными.

— Стоп! Блейз, что ты несёшь?

— Правду, Малфой. Ваше семейное проклятье должно было коснуться тебя, потому что ты решил влюбиться в Грейнджер…

— Но я жив, — прервал его Драко. — Вот стою и курю…

— Потому что она там лежит и умирает. Нарцисса рассказала ей об этом проклятье, а Гермиона решила, что раз она является причиной этого проклятья, потому что не влюбись ты в неё, то всё было бы хорошо, то ей нужно как-то разрешить эту проблему, — Забини поднял глаза и взглянул на звёздное небо. — Она стала катализатором этого проклятья, она же стала его нейтрализатором.

Он не мог поверить в то, что говорил Блейз. Это было слишком невероятно, глупо и так очевидно. Грейнджер снова решила собой пожертвовать, но ни с кем не посоветовалась. Разве она не понимала, что Малфою эта жизнь не сдалась, если в ней нет её? Разве она не подумала о том, что он возненавидит свою жизнь, когда узнает её цену? В этом и была вся гриффиндорская натура Грейнджер — бесстрашно кинуться в горящее пламя ради кого-то.

Он когда-то обвинял Поттера и Уизли в том, что они каждый раз подвергали Гермиону опасностям, потому что им самим на жопе ровно не сиделось, а оказалось, что он ничем не лучше. Теперь он понимал ту ненависть, с которой на него смотрели Пэнси и Джинни; понимал и то, почему почему Блейз и Тео продолжали с ним общаться — он не мог знать, что происходило за его спиной.

Но оставалось то, чего он не поймёт никогда: почему его мать ничего не рассказала? Почему она позволила Грейнджер пожертвовать собой или она не знала о её планах? Но должна же была догадаться, когда увидела, что её сын жив и здоров, а вот гриффиндорка пропала с радаров. Столько лет Скиттер продолжала строчить статьи в «Ежедневный Пророк», задаваясь одним и тем же вопросом: куда же подевалась «Золотая девочка»?

— Я должен с ней поговорить, — Малфой докурил свою сигарету. — Я должен спросить у неё…

— Серьёзно? Хочешь спросить у неё, зачем она так поступила? — Забини скинул бровь. — А ты поступил иначе? А кто-то из нас всех поступил бы иначе? Ты думаешь, что я бы так не сделал ради Джинни, или Пэнс ради Тео? Поттер и Уизли пошли бы на то же самое, если бы дело коснулось их вторых половинок. Это удел влюблённых — идти на жертвы ради того, кто заставляет твоё сердце биться чаще.

Забини был прав. Прав, в каждом своём слове, но от этого легче не становилось. Малфой понимал, что поступил бы также ради Грейнджер, не раздумывая, но что ему теперь было делать с её жертвой? Жить дальше, словно ничего не случилось? Он прекрасно понимал, что ему остаётся только приходить к ней в палату каждый день, и просто наблюдать, как она медленно умирает.

— А что врачи говорят?

— Я не знаю, почему проклятье не убило её сразу, хотя мне кажется, что она сама знает ответ на этот вопрос. Врачи не понимают, что с ней происходит, поэтому просто делают обезболивающие уколы. Это всё помогает ей на какое-то время.

— Почему она в магловской больнице?

— Она несколько лет провела в больнице Святого Мунго, под наблюдением Голдстейна, но кто-то увидел её там и пришлось на несчастном опробовать Обливиэйт, — Блейз говорил совсем тихо. — Целители не могли ей помочь, хотя Пэнси и искала лучших из лучших по всему миру. Грейнджер сама захотела, чтобы мы её доставили в это сомнительное заведение, хотя и денег тут дерут непомерно.

— Кто всё это оплачивает?

— Пэнси с Тео, я и Джинни, Поттер. Каждый из нас хочет, чтобы ей стало легче, но никаких улучшений не наблюдается.

Это всё походило на паршивый спектакль с плохим концом, но это было реальностью. Малфой считал, что не смог уберечь Асторию, но оказалось, что ещё раньше он не смог уберечь свою Грейнджер, а та в свою очередь — отдала всё, чтобы он жил.

========== 4 ==========

Октябрь, 1014.

Он смотрел на неё, словно заворожённый. Ему казалось, что весь мир сосредоточился на ней, что ничего больше на целом свете его не интересуют, кроме неё. Никогда прежде Арманд не чувствовал такой тяги к девушке, но боялся даже стоять возле неё, чтобы не причинить вреда. Такой трепет был не свойственным для Малфоя, но он ничего не мог с эти поделать.

Каждый день он приходил к её поместью, чтобы просто посмотреть на неё, чтобы ещё один его день не стал напрасным. Он раз за разом обещал себе, что подойдет к ней и признается в своих чувствах, но снова робел, когда видел прекрасную девушку.

Сегодня за завтраком он засмотрелся на первые пожелтевшие листья, которые начали опадать, и понял, что больше тянуть нельзя. Арманд быстро собрался и отправился по протоптанной тропе к поместью очаровательной ведьмы, образ которой преследовал его даже во сне.

Ближе к полудню он стоял в нескольких метрах от её дома, наблюдая за тем, как девушка вяжет ягодные венки. Её тонкие пальцы умело управлялись с непослушными ветками и формировали очаровательные веночки. Арманд сжал руки в кулаки, набрал полные лёгкие воздуха и направился в сторону девушки.

— Добрый день, — он почтительно поклонился, тем самым вызвав на её лице милую улыбку. — Надеюсь, что я не помешал Вам своим визитом.

— Здравствуйте, — девушка отложила в сторону венок и привстала. — Чем я могу Вам помочь, молодой человек?

— Это прозвучит очень странно, но я влюблён в Вас, — он сказал это так быстро, что сам не разобрал своих слов. — Я не знаю даже Вашего имени, но хотел бы просить Вас стать моей женой.

Девушка залилась краской и спрятала своё лицо за пышными каштановыми кудрями. Арманд почувствовал, как и сам покраснел, но не шелохнулся, ожидая ответа юной красавицы.

— Меня зовут Солис, — тихо ответила девушка. — Я крайне польщена Вашим признанием, молодой человек.