— Меня зовут Арманд Малфой, — тут же представился парень. — Солис… Какое красивое и необычное имя.

— Она означает «солнце», — она улыбнулась.

— Вы действительно похожи на солнце, Солис.

— К сожалению, я не могу ответить Вам взаимностью, Арманд, — ещё тише произнесла юная ведьма. — Я помолвлена. Простите.

Её слова достигли всех глубин его души и сердца. Казалось, что мир вмиг погрузился во мрак и беспросветную тьму, словно солнце больше не светило.

Тогда Арманд совершил самую безумную вещь, которую совершал кто-либо из всех Малфоев: в порыве своего гнева он сжёг поместье, в котором проживала Солис. Стены ярко пылали, подобно разбитому сердцу Арманда. Он упивался теми страданиями, которые испытала юная ведьма, сгорая заживо.

Он не хотел, чтобы она досталась кому-то, кроме него. Он обезумел от своей любви к ней и не мог понять, что не станет счастлив, отобрав жизнь девушки. И когда огонь охватил второй этаж поместья, он заметил, как обгоревшая, но ещё живая Солис выбралась из дома.

Он подошёл к ней, чтобы убедиться в том, что она вот-вот умрёт, что никто с не будет счастлив с ней.

— Да будет проклят весь твой род, Арманд Малфой, — прохрипела почти неживая девушка. — Каждый, кто когда-нибудь познаёт настоящую любовь, кто полюбит ту, в чьих жилах течёт иная кровь — будет обречён на смерть…

Она умерла, а небо затянули грозовые тучи. Яркая вспышка молнии попала в горящий дом, уничтожая его окончательно. А сам Арманд почувствовал, как что-то тёмное и ядовитое оседает на его плечи.

— В моём роду никогда не будет места грязнокровкам, — он плюнул на обгоревший труп Солис и скрылся с холма.

***

Октябрь, 1994.

Его руки чесались заехать Краму по самодовольному лицу. Малфой сидел за столом в Большом зале, не сводя глаз с гриффиндоского стола. Его колени тряслись под столом от гнева, а бледная кожа, кажется уже позеленела от накатывающих эмоций. В конце концов он не выдержал и подорвался со своего места, попутно опрокинув кубок Забини.

— Ты чего? — возмущённо произнес Блейз, удаляя пятна со своей мантии. — Совсем что ли рехнулся?

— Какого хера он крутится возле неё? — зашипел Малфой, чтобы никто не услышал. — Какого ебаного хера он там крутится?

— Остынь, златовласка, — хохотнул Нотт, сидящий напротив и спокойно читающий «Ежедневный Пророк». — Он ещё пригласит её на Святочный бал, вот увидишь.

— Я ему голову оторву, если он пригласит её!

— Прикажешь ей просидеть весь вечер взаперти в башне Гриффиндора, как прекрасной принцессе? — Тео скинул бровь и вопрошающе посмотрел на друга. — Ты же не совсем придурок? Дай девчонке повеселиться.

— Пусть веселится со мной!

— Допустим, это мы с Блейзом знаем, на кого у тебя стоит, — беззаботно протянул Теодор, продолжая изучать статьи газеты с невозмутимым выражением лица. — А гриффиндорочка вряд ли об этом знает.

— Значит, сейчас узнает! — Малфой направился в сторону гриффиндорского стола, чем заставил Нотта оторваться от газеты, а Блейза оставить свою мантию в покое.

Казалось, что он никогда не был настолько решительно настроен, как сейчас. Ему было плевать на полный зал людей и десятки взглядов, которые наблюдали за тем, как Малфой несётся к Гермионе Грейнджер. Он подошёл к ней, небрежно оттолкнув болгарского ловца.

— Как дела, Грейнджер? — спросил Драко, занимая место рядом с девушкой, и замечая боковым зрением удивлённые физиономии её дружков. — Что делаешь вечером?

— Малфой? — девушка попыталась отодвинуться, но спиной упёрлась в Джинни. — Что ты…

— Пойдёшь со мной на Святочный бал? — перебил её Драко. — И, если что, я не принимаю отказов, Грейнджер.

Он был влюблён в неё, и это чувство было беспощадным. Малфой буквально сходил с ума, когда не видел её, словно весь мир был сосредоточен на ней. И он не мог знать, что нечто подобное уже когда-то переживал его предок, и поэтому Малфоям нельзя было влюбляться в маглорождённых ведьм.

Но Драко считал это глупостью, которой руководствовался его отец, потому что просто был помешан на чистоте крови. Он даже предположить не мог, что устоявшиеся традиции их семьи значительно важнее, чем простые предубеждения насчёт разных социальных слоёв магического населения.

***

Но именно в тот октябрь, спустя девятьсот восемьдесят лет, проклятье запустилось снова. Когда-то проклятье чуть не погубило Брутуса Малфоя, но его спасла смерть его возлюбленной. Для истории Гермионы и Драко был заготовлен совершенно иной конец, который так отчаянно решилась переписать отважная гриффиндорка.

И кто же мог знать, что любящее сердце Гермионы Грейнджер сможет противостоять многовековому проклятью маглороджённой ведьмы Солис. Любовь — это то самое светлое чувство, которое способно преодолеть любые беды. Слаб и глуп тот, кто недооценивает это чувство.

***

Апрель, 1998.

— Ты понимаешь, во что ты ввязываешься, девочка? — прохрипела старая ведьма. — Ты собираешься разрушить древнюю магию — сильнейшее проклятье, которое было наслано умирающей в муках ведьмой.

— Я лишь хочу его спасти, — тихо ответила Гермиона. — Он не заслужил подобного. Он не виноват в том, что его предок был безумным идиотом.

— А ты уверена в том, что этот парень заслуживает спасения? Ты уверена, что его жизнь стоит твоих мучений?

— Да, — твёрдо ответила девушка. — Его жизнь всегда будет для меня превыше собственной. Я люблю его.

— Любовь — это когда двум хорошим людям плохо, моя дорогая.

— Любовь — это свобода, — парировала Гермиона. — А с ним я чувствую себя свободной.

Она приняла на себя удар, который предназначался Малфою. Она приняла решение — подарить Драко счастливую и долгую жизнь, пусть и без неё. В один прекрасный день Гермиона просто исчезнет, раз и навсегда.

Возможно, что им действительно не судилось быть вместе, так пусть тогда он будет считать её предательницей или изменщицей, чем она будет смотреть, как он умирает. Гермиона и так успела потерять слишком много близких людей и не была готова потерять ещё одного.

Она просто будет счастлива от одной мысли, что он жив и здоров, что он женился и живёт нормальной жизнью. Гермиона будет довольствоваться тем, что она оказалась сильнее проклятья, что оно лишь безуспешно рвало её внутренности, но так и не смогло покончить с настырной гриффиндоркой.

***

Жизнь раскинула их по разные стороны одной Войны, которая называлась любовь. Они оба не учли, что без любимого человека душа просто высыхает и превращается в ничто. Гермиона не понимала, что будут наступать те моменты, когда проклятье будет казаться ей мелочью против душевной боли и тоски за Драко. Она не знала, что Малфой так и не сможет быть счастливым без неё.

Они были счастливыми и свободными, пока были вместе.

========== 5 ==========

— Ты умираешь, — прошептал Драко, склонившись над её кроватью. — Ты просто умираешь, а я ничего не могу с этим сделать. Почему ты так поступила, Гермиона?

— Я думаю, что ты и сам всё прекрасно понимаешь, — совсем тихо ответила девушка. — Я не могла поступить по-другому. Как бы я смотрела на тебя, зная, что ты можешь умереть?

— Значит, сейчас ты должна меня понимать, — он посмотрел на неё красными от слёз глазами. — Как мне смотреть на тебя, зная, что ты умираешь?

Малфой смотрел на неё, как в последний раз, словно чувствовал приближение неминуемого. Как бы Грейнджер ни пыталась изображать стойкость и улыбаться ему — она угасала с каждой минутой, и он чувствовал свою вину в этом.

Вот уже который день он практически не отходил от неё, изредка отлучаясь переодеться и что-нибудь закинуть в рот. Драко чувствовал, как сгорал заживо при виде полуживой девушки, но никак не мог ей помочь. Она была его мечтой, но он не смог сберечь её.

— Я люблю тебя, Гермиона. Я буду любить тебя все свои жизни каждой клеточкой тела.

— Я не могла поступить иначе, Драко, — прохрипела Гермиона. — Не могла. Но я была счастлива все эти годы, потому что знала, что моя любовь подарила тебе жизнь.