— Аналогичный вопрос, Пэнс! — яростно ответил Малфой. — Тео сказал, что ты, вроде как, должна быть у своей матери.

— Тебя это не касается, Драко! — впервые за много лет она обратилась к нему напрямую. — Проваливай отсюда! Уходи, иначе я тебя сама вынесу!

— Заткнитесь оба! — шикнула Джинни. — Вы забываете где находитесь. Разбираться будете за пределами больницы.

Малфой повернулся в сторону Уизли, но заставил себя промолчать. Она была права — больница была не самым подходящим местом для выяснения отношений.

Он не понимал, чем руководствовалась Пэнси. Он теперь ничего не понимал.

***

Он наклонил голову и наблюдал за ней. Ему до сих пор казалось, что невозможно быть настолько светлой и доброй. Драко пытался доказать Гермионе, что порой нужно быть жёстче, чтобы дать отпор несправедливой жизни, которая обычно била без предупреждения.

Но вместе с этим он знал и то, что Пэнси никогда не причинит вреда ей. Она была не тем человеком, который направо и налево разбрасывался своей дружбой. Драко был рад, что его подруга увидела в Гермионе то же самое, что видео и он.

— Можем идти, — девушка подошла к нему. — Мне пришлось пообещать Пэнси, что все выходные мы проведём вместе, но она не обидится на то, что я сейчас ухожу.

— Когда я говорил тебе о том, что было бы неплохо, чтобы вы начали общаться, я не думал, что мне придётся тебя отвоёвывать, — Драко театрально закатил глаза. — Мне кажется, что тебя у меня отбивают…

— Тебе кажется, Малфой, — послышался голос Паркинсон, которая подошла из-за спины. — Я толком и поговорить с Гермионой не могу, потому что ты вечно уволакиваешь её куда-то.

***

— Я не позволю тебе, — Пэнс ухватила его за руку. — Ты туда не зайдёшь. А с тобой, Джинн, мы позже поговорим.

— Я не нуждаюсь в твоём разрешении, — он оттолкнул подругу. — Ты знала, что с ней и где она, но предпочла молчать все эти годы.

— А ты так и не удосужился узнать этого и предпочёл жениться на Астории.

Малфой набрал полные лёгкие воздуха, чтобы ответить подруге на столь колкое замечание, но его переврал душераздирающий крик, который нарушил спокойствие коридоров. Пэнси сразу же развернулась и побежала в сторону ближайших дверей, а следом за ней в палату забежала и медсестра.

Он стоял, как вкопанный, потому что узнал этот голос. Он уже когда-то слышал этот крик, который проникал под кожу и заставлял сердце останавливаться. Так когда-то кричала Грейнджер, которую пытала Беллатриса на полу Малфой-Мэнора. Это был точно такой же крик: полный страха, отчаяния, паники и боли.

Малфой застыл на месте на несколько секунд, а потом кинулся в палату.

Она лежала на полу, скорчившись от боли и вцепившись в руку Пэнси, которая держала её за руку, пока медсестра делала ей укол. В ней мало что осталось от Гермионы, которую он помнил.

Никаких кудрявых волос и практически незаметных веснушек на розоватой коже. Не было тех сияющих карамельных глаз и сочных губ. Она была простым скелетом, на который неумело натянули бледную, а в некоторых местах даже желтоватую кожу. Тусклые волосы заплетены в тонкую косу, а руки и ноги в свежих кровавых отметинах.

На полу, под ней, была целая лужа крови, в которой она измазала свою белую хлопковую рубашку. Гермиона закрыла глаза, пока девушка вводила ей препарат, а Пэнси поглаживала её по голове, что-то приговаривая на ухо. Брюнетка еле сдерживала слёзы, а Малфой не мог понять, что же случилось с Грейнджер.

— Моя милая… — прошептала Пэнси, когда медсестра вышла из палаты. — Прости, что я вышла…

— Всё хорошо, — прохрипела в ответ Гермиона и повернула голову в сторону Малфоя. — Здравствуй, Драко.

Ему показалось, словно он умер в этот самый момент. Её голос был, как острое лезвие, которое прошлось по горлу и всем внутренним органам. Он так давно не слышал её, так давно не видел. Он давно уже похоронил её в своём уме, хотя сердце всячески отрицало это.

Он сделал шаг к ней, пока все его кости трещали, а руки дрожали. Всё это выглядело, как кошмарный сон. Малфой никогда не думал, что увидит её в таком виде и в таком состоянии. Девушку, которую он любил всю свою жизнь. Наверное, вид мёртвой Астории не так сильно ужаснул его, как полуживая Грейнджер.

— Гермиона… — он прикоснулся пальцами к её руке. — Грейнджер…

— Оставьте нас, — выдавила из себя девушка, посмотрев на Пэнси и Джинни. — Пожалуйста.

Они молча вышли, а Малфой почувствовал, как его спину прожигают две пары глаз. Похоже, что он даже не рассчитывал, что будет настолько больно. Новость о смерти Грейнджер причинила бы ему адскую боль, но её можно было заглушить крепким алкоголем; новость о том, что она вышла замуж и сейчас живёт счастливой жизнью и воспитывая двоих детей ранила бы его, но он бы был рад знать, что у неё всё хорошо.

Но видеть её вот такой — это новый вид пытки. Круциатус — ничто по сравнению с этим.

— Я рада видеть тебя, Драко, — она просто резала его по живому своими словами.

— Что же с тобой случилось, Грейнджер? — он легко поцеловал тыльную сторону её ладони.

***

Этот день был таким тёплым и хорошим, что снова хотелось верить в светлое будущее. Он поднял голову к солнцу и выдохнул с неким облегчением — всё закончилось, теперь они могут быть счастливыми. Теперь они свободны.

— Привет, — он притянул к себе Гермиону, которая появилась перед ним. — Я люблю тебя, Грейнджер. Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя.

Она промолчала в ответ и попыталась выпутаться из крепких объятий парня. Он посмотрел на неё и прикоснулся пальцами её подбородка, чтобы заглянуть в глаза, но она отвернулась. Грейнджер выглядела не так, как обычно, словно это была лишь её тень, а не она сама.

— Что-то случилось?

— Теперь ты свободен, Драко, — она сделала несколько шагов назад и подняла голову. — Мы оба теперь свободны.

— Ты о чём?

— Мы расстаемся, — сухо сказала Гермиона. — Теперь у каждого своя жизнь, которую мы можем прожить, как нам хочется.

— Что? — он протянул к ней руку, но она сделала ещё несколько шагов назад. — Что ты такое говоришь? Я хочу прожить с тобой свою жизнь.

— Мы не подходим друг другу. Ты мне не нужен, мне без тебя лучше.

— Грейнджер, что случилось?

— Я не люблю тебя, Драко! Я влюблена в другого! Ты мне не нужен!

Она убежала, а он остался стоять на месте. Малфой не побежал за ней вслед, а когда увидел её снова, то она сидела в объятиях Голдстейна. Вот, кто смог сделать её счастливой, вот кто теперь заставлял её улыбаться.

Они пересеклись на секунду взглядами в Большом зале во время ужина, и его сердце в очередной раз разбилось вдребезги.

Только вот он не знал, что её сердце и душа давно превратились в пыль из-за проклятья, которое уже вовсю гуляло по её венам. Она умирала прямо в ту самую секунду, когда пыталась изображать счастье и беззаботность.

***

— Ты жив, — прошептала Гермиона. — Я рада, что ты жив.

Он не понимал её. Он хотел услышать какое-то объяснение от неё: почему она тут, что с ней случилось, но она лишь отвечала какими-то размытыми фразами, которые не вносили никакой ясности в приходящее.

— Что с тобой случилось, Грейнджер? — он любил её так называть. Только из его уст её фамилия звучала, как короткая форма признания в любви. — Расскажи мне, я прошу тебя.

— Я просто заболела. Тяжело заболела.

Это был не ответ, это была обычная отмазка. Малфой знал её, как свои пять пальцев, и даже спустя восемь лет мог прекрасно разобрать её ложь. Она не умела лгать, хотя и считала, что порой ей это удавалось, а он лишь закрывал глаза, чтобы не разрушать её иллюзии.

— Я не…

Она закрыла глаза и тяжело задышала. Она уснула. Приступ вымотал её, и она просто уснула. Драко положил голову ей на руку и тихо заплакал. Он не плакал на похоронах у Астории, но тут просто не смог сдержать слёз.

— Спи, Грейнджер, — Малфой поцеловал её в лоб и вышел из палаты.

Джинни и Пэнс сидели на диване, не сводя глаз с двери, и как только он показался в коридоре, сразу же подскочили к нему. Он хотел что-то сказать, но заметил несколько приближающихся силуэтов.