— Надо успокоиться, никого нет. — Тина только сейчас стала что-либо понимать. — Никто за нами не гонится.

Саша глянул на панель времени на стене здания напротив.

— Начало восьмого, они уже в номере…

Осмотрелся. Действительно, улицы ранним утром были практически пусты. Одинокие прохожие спешили на работу, искоса поглядывая на запыхавшихся беглецов, а автотакси на остановке мигало фарами, ожидая, когда потенциальные пассажиры решатся открыть двери.

— Странно, — Тина тоже глянула по сторонам, затем перевела пристальный взгляд на Сашу. — А ты уверен, что наводка действительно была? Если мы засветились в отделе безопасности еще вчера, то почему они ждали до утра? И почему никого нет?

Саша, ничего не ответив, открыл двери автотакси.

Тина во многом и часто была права, когда надо было трезво оценить ситуацию. Но то, что она была такого же возраста как Майя, невольно заставляло Сашу играть роль старшего брата и по отношению к ней. Так и в этот раз он признал только то, что «лысый мордоворот» втянул его в свою сомнительную игру и хочет загнать вниз любыми способами. И даже если поисковая служба их еще не обнаружила, место все равно нужно сменить.

До ближайшего междуэтажного подъемника добираться было недалеко.

Спустились еще этажом ниже.

Утренний час пик тем временем увеличил количество людей и движение транспорта на улице. На втором верхнем этаже шумоулавливателей было гораздо меньше, чем на третьем, не говоря уже о более высоких этажах. В поисках мало-мальской тишины и для того, чтобы обсудить свои дальнейшие шаги, зашли в первую попавшуюся кафешку.

Горьковатый аромат кофе, наполнявший небольшое помещение с пятью столиками, не замедлил напомнить о пустом желудке.

— Так рано в кафе мы еще никогда не были, — сказала Тина, усаживаясь за столик возле окна, а Саша направился к барной стойке, за которой призывно мигал калейдоскопом Робошеф.

— Крепкий кофе утром дает заряд бодрости на весь день, а мясные профитроли с зеленым горошком — истинный кладезь витаминов, а также низкокалорийная белковая пища, которая прекрасно утоляет голод, — огласил Робошеф за стойкой, реагируя на единственных ранних посетителей.

— Все когда-то происходит впервые, — запоздало ответил Саша на реплику Тины, и обратился к роботу.

— Уговорил. Завтрак — две порции, и кофе — мне двойной, девушке — без кофеина.

Робошеф принял оплату карточкой и усердно закрутил шестеренками, одновременно заваривая кофе и разогревая завтрак.

Все это время Тина не могла оторвать напряженный взгляд от окна, тщетно уговаривая себя расслабиться. Беспокойство за папу перемешалось с мыслями о неопределенности собственного положения. Она бежит неизвестно куда и неизвестно от кого. Единственно, что с Сашей, — слабое утешение, но весомый аргумент, чтобы не возвращаться домой и слушать причитания мамы.

Вернувшись за столик к Тине и выставив на него завтрак с подноса, Саша еще больше усилил ее беспокойство тем, что сознался:

— Я лоханулся с видеокамерой. Карточка — инкогнито. Твой отец говорил, что по ней никто не может меня выследить. А камеры тебя идентифицируют.

— А тебя нет? — закономерно возник вопрос у Тины, но она сама на него и ответила: — Забыла. Тебя нет в сети.

— Да, меня можно увидеть, но не опознать, и в этом явный позитив моего положения в данной ситуации.

— И негатив моего.

— Нет… Хотя да. Я привык не обращать на них внимание. Придется привыкать по-другому. Мы найдем какую-нибудь совсем захудалую гостиничку без видеоустройств в номере.

— Я не хочу оставаться в бункере. Где угодно, но не там.

— Никто не говорит тебе оставаться.

— Из-за меня ты не сможешь спрятаться.

— Представь себе, мы даже спрятаться не можем, а это мордатое мурло думает, что мы перейдем нижний кордон. Хотя можно предположить что внизу укрыться от чужих глаз действительно будет проще. Но как? Ты можешь себе представить? Через пропускной пункт пройти незамеченными. Это невозможно…

— Возможно, — прогудел Робошеф, а у Саши холодок пробежал по коже.

Тина тоже обратила внимание на эту реплику, но не заметила, что голос у Робошефа изменился.

Саша поднялся со своего места и подошел к барной стойке.

— Слушай, кто бы ты ни был, — процедил сквозь зубы, заставляя себя сдерживаться от того, чтобы не психануть при Тине. Наклонился через прилавок ближе к Робошефу. — Я сделаю то, что ты хочешь, а ты оставишь в покое Тину и Гольдштейна.

Машина при этом мигнула калейдоскопом и как ни в чем не бывало спросила своим прежним бодрым голосом:

— Желаете еще что-нибудь?

— Я хочу знать, каким образом мы перейдем кордон?!

— Перейдете.

Тина тоже встала и подошла к стойке. Теперь и она поняла, что часть слов, сказанных Робошефом не принадлежала ему самому.

Саша приложил палец к губам, попросив ее таким образом промолчать. Сам же обратился к невидимому собеседнику, взвешивая каждое слово:

— Я — иду вниз, все делаю так, как ты хочешь. Тина — едет домой, и ты ее не трогаешь ни при каких условиях. Гольдштейн и Ломов выходят.

Робошеф долго держал паузу, будто тот, кто его использовал для связи, раздумывал над ответом. Но со следующих сказанных им слов, выяснилось, что свое решение он менять не собирается:

— Если вы останетесь здесь, поисковая служба вас обнаружит через семнадцать-восемнадцать минут. Если уйдете и станете прятаться от видеокамер — поиск продлится на десять-двадцать минут дольше. Если прямо сейчас отправитесь на пропускной пункт, то пройдете незамеченными. Второй нижний этаж, иначе случится непоправимое.

Саша резко отпрянул от прилавка, невольно сжимая пальцы правой руки в кулак.

— Семнадцать минут… Ты думаешь, он врет?

— Идем, — не стала спорить Тина.

Как же не хотелось быть слепой пешкой в чужой игре! Когда приходилось выполнять задания Гольдштейна, Саша понимал что и зачем делает. Иногда они даже спорили в целесообразности тех или иных действий, и были моменты, когда Гольдштейн прислушивался к его мнению. В данном же случае Саша чувствовал себя абсолютно бесправным фантомом.

Подъемник. Пропускной пункт. Обычные формальности при прохождении кордона. Кто и зачем сделал их фигурами в своей игре? Ни поисковой службы, ни лишних вопросов.

Как будто он в очередной раз едет проведать отца: отсканировался, прошел по коридору, еще раз отсканировался, и все…

Тина задержалась немного дольше. Как оказалось после, ей пришлось пройти медицинский кабинет и сделать прививку.

За время ожидания в зале прибывших Саша не один раз успел прокрутить в голове события, происшедшие за последние сутки. Всего лишь сутки назад он маялся от одиночества в бункере и мечтал о неборе. И вот он уже на свободе, Тина рядом, а впереди — пугающая неизвестность. Очень хотелось надеяться, что начальство в лице Гольдштейна и Ломова найдет выход из этого квеста. Он получит указания как действовать в изменившейся ситуации, первый и второй отдел службы безопасности объединят усилия, и эта вирусная атака уйдет в небытие так же быстро как произошла.

Спускаться на второй нижний этаж не хотелось, но такое перемещение было единственным способом узнать, с какой угрозой служба безопасности имеет дело на этот раз. Саша хорошо помнил то время, когда пришлось прятаться после истории с Астаховым. Он выдержал на втором этаже всего несколько недель и вернулся назад, где его сразу же и вычислили.

Первые два этажа Рейтполиса считались настоящим дном, и Саша с уверенностью мог бы это подтвердить. Там не было сети и обычных средств связи, что резко ограничивало возможности службы безопасности в поиске беглецов. Возможно, Тришкин их действительно не достанет, но для Тины такое путешествие будет больше чем шоком.

Он знал, что Тина абсолютно не приспособлена жить на нижних этажах. Даже бытовые мелочи, с которыми ей пришлось столкнуться в течение нескольких дней, пока она вынужденно гостила у них дома, шокировали ее самым настоящим образом.