Павел Леонидович спросил у той девушки, почему она принесла это видео и зачем вообще его сняла. И студентка поведала много интересного о том, как образцовый студент Алексей Михайлов соблазнял наивных девчонок, а потом их тут же бросал. Так он поступил и с ней. И декан дал слово, что никому не расскажет её имя.

– Может, получиться замять? – с робкой надеждой поинтересовался завкафедры немецкого языка Пётр Арнольдович. – Нам такая слава ни к чему.

– Замять, может, и получится, – пробубнил себе под нос Павел Леонидович и снова взял в руки телефон, но включать его не стал. – Но с этими двумя нужно что-то решать… Коллеги, – сказал декан уже громче, – я думаю, нужно предложить Елене Юрьевне написать заявление по собственному желанию.

– А что с Михайловым делать будем? – уточнил Максим Георгиевич.

– Отчислим. Не первый его грешок. Покрывать его точно не будем, а не то в будущем ещё больше проблем из-за него получим.

Экстренное совещание в узком кругу на этом и закончилось, и верхушка деканата решила выбраться на свежий воздух – взаперти душно было всем. И только дверь в коридор открылась, как пухленькая девушка с короткой стрижкой затолкала их обратно, со словами:

– Извините, но у меня срочно! Елена Юрьевна гнобит моего одногруппника! А он ей ничего не сделал! Вообще ничего! Только что на паре…

– Погодите, – остановил её Павел Леонидович поморщившись. – Колынец Елена Юрьевна?

– Да, – кивнула Женька.

Декан, замдекана и завкафедры переглянулись, и каждый из них мысленно простонал. Неужели не получится обойтись по-тихому?

Пашка бродил по территории универа и всё ему здесь нравилось. Ему даже учёба нравилась! И если бы у него был шанс, он наверняка бы постарался стать ответственным студентом, но, видимо, не судьба. В груди защемило так, словно он расставался навсегда с любимой. И почему можно только на своей шкуре оценить банальную истину: что имеем не храним, потерявши, плачем? Если бы только можно было хоть что-нибудь сделать… Зато о своих поступках он не жалел. Разве что патлатому придурку можно было ещё наподдать.

– Пашка! – кричала Женька запыхавшись. – Пашка, тебя не отчисляют!

Парень резко обернулся на голос подруги и тряхнул головой, чтобы убедиться, что не ослышался.

– Я в деканате была! – Девушка остановилась возле него и, хватая ртом воздух, продолжила: – Мне сказали, что с преподшей разберутся, а ты не причём. Так что возвращайся! Я не знаю, что там у них произошло, но мне показалось, что они и так собирались с ней поговорить.

Пашка вдруг поднял Женьку, словно та была не тяжелее котёнка, и закружил её на месте.

Всё это произошло за неполный час, хотя казалось, что прошло уже полдня. Алина, когда услышала от любимого и от подруги всю известную им историю, долго не могла прийти в себя. Как она так ошиблась в человеке?! Всего лишь из-за того, что тот похож на её обожаемого книжного героя! Впредь будет ей наука.

– Паш, пожалуйста, не скрывай больше от меня свои проблемы, – попросила Алина, прижимаясь к нему прямо в холле корпуса. Какие тут уж могут быть стеснения!

– Я волновать тебя не хотел…

– Мы теперь вместе. Ты же не бросил бы меня в беде?

– Нет, – хмыкнул парень и чмокнул её в нос.

Как бы в деканате ни пытались утаить историю «кувырканий» прямо на кафедре немецкого языка, правда всё равно вылезла наружу. И не без помощи той самой девушки, что и принесла фото. А потому что нечего женщин обижать, пусть даже тем едва исполнилось восемнадцать. Переспал, послал и всё нормально? Нет уж, получай обратно. Сделал гадость – добром не аукнется.

Ранним ноябрьским утром Пашка готовил завтрак для себя любимого. За окном всё ещё было темно, а в окно стучался дождь. Но в квартиру его, разумеется, никто впускать не собирался – пусть уж мочит пустые улицы. Собственно, наружу выбираться у парня тоже не было никакого желания. Ладно, раз уж проснулся, надо хоть поесть нормально.

 Алевтина Анатольевна сегодня не пришла ночевать домой, и Пашка понял, что она наконец сжалилась над своим Димой. Подробности парень знать не хотел – даже в самом страшном сне не захотел бы! – но за бедолагу-ухажёра был искренне рад, ведь тому пришлось хорошенько побегать за непокорной дамочкой.

Пашке Дима нравился – толковый мужик, и сразу видно, что не погулять решил, а с самыми честными намерениями и открытой душой. Ну а новенькая консоль сыну любимой женщины в подарок совсем здесь ни при чём. Вот честно! Если бы Пашка видел, что маме плохо, или понимал, что ей попался какой-нибудь долбо… (блин, обещал же Алинке не материться!), нет, какой-нибудь подонок, вот тогда и можно было бы отработать парочку новых приёмчиком. Зря, что ли, на тайский бокс пошёл!

– Мяу! – напомнил о себе Бонифаций, запрыгнув на табуретку. Но и на дверь в ванную поглядывать не забывал.

– Точно! Это ж тебя ещё покормить нужно!

– Мяу!

Пашка зевнул, отрезал кусок колбасы и подсунул его под нос коту.

– Будешь?

Была бы дома мама, наверняка надавала бы под хвост обоим, а так Бон-Бон аккуратно подцепил угощение зубами и утащил к себе в миску.

– Тоже мне интеллигент нашёлся! – расхохотался Пашка.

Быстренько настрогав себе бутерброды, он съел их с чёрным чаем. Хотя нет, с красным. Женька сказала, что то, что мы называем чёрным чаем, китайцы называют красным. Этой неугомонной девчонке показалось мало английского и немецкого, так она ещё и на курсы китайского пошла – в универе бесплатно предлагали.

В квартире Семёновых тоже встречали осеннее утро: Алинка растолкала мать, напомнив, что сегодня той на работу.

– Мне Алка должок не отдала – пусть сама работает, – простонала Вера Георгиевна в подушку и натянула одеяло по самые уши, чтобы не слушать ворчание дочери. Эх, ну что за ребёнок ей занудный достался…

– Мама! Вставай! Тётя Алла и так на прошлой неделе вместо тебя два дня работала. Совесть имей!

– Алиш, иди уже в свой универ, а? – Вера Георгиевна ненадолго вынырнула из-под одеяла и тут же спряталась обратно.

Девушка прищурилась, хмыкнула и рывком стащила мать за ноги с кровати.

После завтрака Пашка встретил Алину у её подъезда. Не забыл он и о большом зонтике, под которым так удобно идти вдвоём.

– Доброе утро, – парень легонько поцеловал свою любимую.

– Доброе! – она с радостью ответила на поцелуй.

Скрываться больше не было никакой необходимости – мамаши узнали обо всём где-то месяц назад. Молодая парочка ожидала, что те разведут бурную деятельность, начнут строить планы на будущее, список гостей на свадьбу составлять, но вышло всё немного по-другому. Алевтина Анатольевна молча протянула подруге стодолларовую купюру, а ухмыляющаяся Вера Георгиевна демонстративно сложила купюру и спрятала в декольте. На что и когда они поспорили, мамаши так и не признались.

– Что у нас сейчас? – спросил Пашка, двигая зонт так, чтобы на Алинку попадало как можно меньше капель.

– Немецкий. Сделал домашку?

– А то!

После того как Елену Юрьевну со скандалом выгнали из универа, а на её место пришла новая преподша, Пашка понял, что язык не такой уж и сложный, да и учёба в целом вполне может быть в радость. С английским тоже всё наладилось: Ольга Никифоровна немного смягчилась и даже несколько раз назвала его Павлушей.

Да вообще, как парочку недолюбовничков с позором изгнали, началась не жизнь, а шоколадное мороженое. В тот день, когда Женька помчалась спасать своего друга, её примеру последовали и остальные одногруппники. Каким-то образом они сумели заснять то, как вела себя Елена Юрьевна. Преподше отпираться было некуда, но и тонуть она одна не собиралась, а потому потащила за собой и того, из-за кого вся эта история и началась. Вот здесь и выяснились истинные причины. А чуть позже обнаружились и кое-какие другие грешки Алексея Михайлова, вроде продажи ответов на тесты – доступ-то у него в деканат имелся, – использование аудиторий для личных целей и многое-многое другое, о чём студентам, конечно же, не рассказали.