Несиликоновой – есть возможность приказать самой до начала сеанса умыться, а после использования её – самой подмыться.

Подробнее:

Силиконовая – в жилом посещении ничего не уронит, не сломает, не передвинет, не переложит; не похитит, не испачкает, не заразит.

Подробнее:

Силиконовая – не фыркнет, не захохочет, не намекнёт, не отведёт глаз, не махнёт рукой.

Не нанесёт удара своею отрытой ладонью по лицевой части головы клиента-заказчика-покупателя.

Не изменит.

Не изменится.

Не потребует назначения и осуществления ДНК-теста.

Не озадачит мыслью о назначении и осуществлении ДНК-теста.

Далее.

Креативный бренд в инструкции:

Он же – стёб.

Дальше яица, то есть – яички, мешают. – Как говорят между собой студенты, то есть – вне аудиторий, всех годов и стран.

Скобки тут открылись бы. Пардон. Скобки тут закрылись бы.

Силиконовую если заменить – может быть такое обременительно: надо её как-то вынести из жилого, также и всякого иного, помещения или, опять же, кого-то несиликонового нанимать, чтобы вынес. – Тогда прежде её необходимо, соответственно, каким-то образом и способом вывести из строя, а лучше всего – расчленить, чтобы тот выносящий не воспользовался, до утилизации, ею по её прямому назначению.

Силиконовую можно буквально уничтожить – но наказать её нельзя.

Отключая у силиконовой зарядку – пользователь отключает собственную разрядку.

Наконец, несиликоновой возможно и можно просто дать однозначное указание: уходи.

Драйв:

Пресыщение можно продемонстрировать ей, несиликоновой, любым нетерпеливым жестом и любой непроизвольной фразой – как то: пошла вон, пошла прочь, убирайся – и так далее и так далее: лишь бы она оказалась вне помещения или, по крайней мере, вне поля зрения клиента.

Самые ещё утренние были раздетые, как я ощутил, тела – значит, часа, наверно, четыре…

– Что ты рано?..

Она так – закрытыми мне глазами и ничуть не шевелясь.

– Я всегда. В это время.

Горячей пяткой своей она коснулась моей икры.

– Значит, ты ждёшь… сигналов от высших сфер…

Мне хотелось промолчать – но я проснулся в самом деле.

– Ну вот. Ты в курсе.

– В интернете…

– Жаль.

– Ко-го?..

– Интернет.

– Почему?..

– Я это знал и без него.

Она молчала долго.

Потом чуть глубже вздохнула.

– Подожди… немножко… Я ещё сплю…

Наклонилась она – наклонилась она тогда ко мне, подавая мне чашку чаю… наклонилась она немного вперёд и вниз, где я сидел в низком кресле… наклонилась она близко надо мной – чтоб увидел я ту щёлку!.. чтоб увидел я за её свободной майкой ту щёлку – между её грудей!.. наклонилась она, глядя мне в глаза, – так, чтобы понятно в один миг было нам обоим одно и то же: я видела, что ты видел, я поняла, что ты понял, – и после этого мгновения ты можешь, если захочешь, – взять! а я вот сейчас тебе, сама захотев, – подала!..

И другая пара рядом, вполне, может быть, этого не поняв, почувствовала, что между ею и мною в это мгновение случилось нечто… и они, наши друзья, мимолётно затихли и замерли…

Я тогда не смутился – я попросту не был готов к таким неожиданностям.

Будто с меня вдруг сняли некий колпак из стен-потолков…

А я в тот миг – как бы впервые в жизни ощутил, что я – живу! что я – живой!

Так что же пронеслось в то мгновение…

Требование решения!

Требование решения…

А и вся-то жизнь есть требование решения.

Вот я, Жизнь, – так ты хочешь меня или не хочешь?..

…Самая-то ведь радость – прямой эфир и онлайн!

Притом бы – как снег на голову.

Даже – после ночи, которая – наша…

Даже после всего, всего – она подолгу стоит перед чем-то в прихожей…

А! – перед зеркалом…

В домашнем ли халате, в костюме ли уже в рабочем.

Стоит перед ним – как будто перед некой дверью… строгой! заветной!.. словно бы готовясь войти к какому-то что называется высокому лицу.

Сцепив пальцы на груди или прижимая пальцы к подбородку, подставляя двери-зеркалу то одну, то другую щеку…

По вечерам-то – мы ту прихожую просто пролетаем!

Я со стороны даже любовался этим её, в ответственности к самой себе, упражнением.

Потом – через несколько наших тут у неё свиданий – её осанка и мимика слегка оживились: будто бы она уже стояла лицом к лицу с тем, перед кем и следует быть в искреннем уважении.

Мне становилась теперь даже немного забавна её такая гимнастика.

И всё-таки…

Ничего не думается и не желается!

Она – она…

…Как забавно!

Она – повсюду, здесь у неё, куда ни шагну, ходит за мной… на кухню, в ванную…

Как, право, это умилительно и радостно!

– Как настроение?

– Пересаживал цветы.

– Завидую.

– Не всем же думать о курсе валюты.

– И твой курс…

– На новый роман.

– Да-а?!.. Э-э-э…

– С прозой.

– А-а… Завидую! Вернее… догадываюсь… что следует завидовать.

– Я тоже.

– Что?

– Догадываюсь.

– Разумеется! Разумеется! Как всегда, после семи.

– После.

– Зато сразу после!

…Ей прямо-таки лестно, что я – именно так называемый пишущий.

Так что я – даже, о самолюбии пишущего, и не проговорился.

…Тогда – за чаем – я был, так, у друзей.

Можно сказать, случайно, можно сказать, оказался.

А она…

Её тогда, в тот день, в тот час, пригласили, что ли, в гости?..

Нарочно?..

Они ли, друзья, так предрешили?..

Или она сама напросилась?..

Пусть – как угодно!

Пусть как угодно.

Чашку же ту она – сама, сама подстроила мне подать.

И – и что?..

Такие, сказочные, отношения у нас– пока?..

«Пока»…

Далее – что? – обычное… будничное вопиющее… «как дела?»?..

А мне и всегда-то было трудно… кто бы знал!.. сходиться с женщинами…

Мне бы всё – безусловно красивую!

И ещё – с какой-то необычностью, странностью…

Чтоб, прежде всего, в первый же миг первой же встречи… сердце вдруг почему-то затрепетало.

Почему-то! – да и всё тут.

Чтобы потом – ох уж это самое «потом»! – через час или через день… хотя бы не было стыдно перед самим собой.

Тем более, незадолго перед тем, за чаем, знакомством… я был – я был словно бы обокраденный… словно бы раздетый посреди целой площади… и у меня, как раз перед этим, пропали последние надежды…

Так. Некоторые.

Был я растерянности…

Нет, будто атрофированный.

Как в лифте: просто стоишь… просто моргаешь…

Тем более, так, незадолго перед этим знакомством… у меня пропали последние надежды на мой некий проект.

Моё буквально – подлинное бы начинание…

И я смотрел на мир, на жизнь – а именно на людей вообще, на людей как таковых – холодно, равнодушно, уныло.

Признаться, так.

И общался со всеми – что называется: рубль слово.

А вот что.

Я начал было предлагать всем и каждому, прежде всего друзьям, знакомым, – написать о них! написать о них, о них! с их же слов! настоящий рассказ!

Чем, кстати, не бренд?

Как вон делают фото, портреты, картины на заказ.

А тут – самый бы настоящий рассказ!

При желании того – с его подлинным именем.

Интересный случай, историю из его жизни. – Ведь всё же это когда-нибудь канет в лету…

А тут бы про него – рассказ. Да хоть роман!

Для будущей книги! Для всех библиотек! Для его, как теперь, страниц в интернете!

Для его же – характеристики благой и репутации избранного.

Для потомков! Для Вечности!

И эта моя задумка – была словно бы и не выдумка никакая. – А словно бы она лежала на самом виду. – Пишу же я рассказы и всё прочее – про себя, про себя!