Затем офицер прошептал сержанту, уже оправившись от шока:

– Не говори никому об этой… потом сами разберемся.

Буркнув что-то подозрительно развязным голосом про предохранители, вылетевшие пробки и дублирующую подстанцию, Электроник дернул какой-то рубильник, и тут же во всем складе божественным светом избавления вспыхнули все лампы. Пару мгновений электрик опознавал людей на складе, потом пьяно икнул и молча поднял руки вверх.

Караульные запоздало осознали, что в сторону Электроника одновременно смотрят и пулемет Алексея, и офицерский пистолет Степанова.

Солдаты строевым шагом возвращались после ударного труда по загрузке в огромный КамАЗ партии гранатометов для учений десантуры. Почему голубые береты сами не могут это сделать, непонятно. Немногочисленных бойцов части ждало построение, обед и возвращение на еще какую-нибудь боевую работу. Грузить боеприпасы, убирать территорию, заступать на охрану объектов, дежурить в столовой… Дело солдату всегда найдется, будьте спокойны.

Степанов после того случая с монстром и словом с Алексеем не обмолвился, будто ничего не произошло. Киселев уже начал думать, что все это ему пригрезилось.

Сейчас командир взвода стоял вместе с еще тремя офицерами перед строем, хмуро переговаривался с ними. Из обрывков разговора следовало, что часть в ближайшее время ожидает ревизия со стороны вышестоящих органов. Лопатить будут все документы, все досконально проверять. В соседней части по итогам такой ревизии уже полетели головы.

После недолгой официальной части (становись-равняйсь-вольно) началось распределение по работам. Кого-то послали скрести асфальт у КПП, кого-то – убирать первые одуванчики с газонов. С последней напастью боролись по-армейски основательно. Поскольку в армии все должно быть хоть безобразно, но единообразно. А одуванчики, желтые паскуды, так и норовили испортить ровный зеленый фон газона.

Киселева определили в очередное дежурство в столовую. Для этой работы хватало одного человека. И одного приходящего представителя гражданского персонала – повара. Поваром там была тетя Валя, толстая розовощекая баба из ближней деревни. Она прикатывала в часть на неизменном велосипеде «Урал» чуть ли не брежневского времени ровно за час до обеда. Быстро перемешивала заранее заготовленные дежурным ингредиенты в цельное блюдо и на этом ее работа заканчивалась. Далее разносить пищу и мыть посуду опять же было задачей дежурного. Как и готовить полуфабрикаты к ужину, а вечер коротать на чистке ведра картофеля для следующего дня.

– У нас тут на дембель Макс уходит, наш компьютерный гений, – подал голос Степанов, пронзая командирским взором строй солдат. Впрочем, показалось или нет, но смотрел он в основном на Алексея. – Кто в компах разбирается? Шаг вперед!

Работать компьютерным мальчиком при части – дело не пыльное, и, если у вас есть выбор: либо гаситься на стульчике перед монитором, либо целый день грузить тяжелые снаряды, косить траву или таскать бревна, понятно, что предпочтете. Вот и тут, едва прозвучало предложение, вперед выскочил один из московских ефрейторов по имени Николай. Правда, он почему-то всех просил, чтобы его звали Коля, с ударением на последний слог. Молодцевато отчитался, что готов работать на компе во благо Родины. Умен не по годам, знает «Ворд» и прочие полезные армии программы. Степанов с сожалением посмотрел еще раз на Киселева, мол, чего тормозил. Кивнул ефрейтору, предложив следовать за собой.

– Ух, московская морда, – недовольно буркнул Миха под одобрение других пацанов, в основном из сельских районов. – На расслабоне решил послужить!

– Разговорчики в строю! – прикрикнул Тетеря.

Алексей с Михой шли в казарму мимо кабинета Степанова. Киселев заступал на дежурство в столовую. Миха был пожрать не дурак, потому дал ему денег, чтобы он купил у водителя, привозящего нам хлебобулочные изделия, пару булочек повкуснее. Сейчас они как раз обсуждали, какие именно угощения купить.

Тут дверь в кабинет Степанова с грохотом распахнулась, из нее вылетел ефрейтор, красный и взъерошенный. Он пробежал мимо них, даже не заметив.

– «Прикас!!!» – орал ему вслед взбешенный лейтенант своим тоненьким голоском, выскочив на порог кабинета. – Сука безграмотная! Марш бревна таскать, паскуда! Компьютер он знает!

Далее следовала долгая матерная тирада.

– В гневе он просто страшон, особенно в тот момент, когда его писк переходит в ультразвук, – шепнул Алексей Михе. Тот не выдержав, дико загоготал. Степанов вскинулся, перевел взгляд на него, чем пресек веселье.

– Что ржете?! Марш отсю… отставить! Ты, – он показал на Киселева. – Дуй в кабинет.

Миха начал стремительно отступать прочь. Но Степанов нашел и ему занятие.

– А ты – бегом на газон! Наши войска у КПП истекают кровью и потом в битве с одуванчиками и требуют подкрепления в виде твоей упитанной рожи! Марш, я сказал!

И даже притопнул начищенным ботинком.

Плотно прикрыв за Алексеем дверь, Степанов указал на гостевой стул у своего стола. Сам сел на свое место и начал нервно крутить ручку кончиками пальцев. Долго молчал, собираясь с мыслями.

– Что делать будем? – выдал наконец беспомощно.

– В смысле?

– Ну… тот монстр. Как с ним быть?

Значит, оно не приснилось, с грустью подумал Алексей. Похоже, увидев его реакцию, также погрустнел и лейтенант. Одному человеку это могло пригрезиться, когда же сразу двое видели вот это непонятное и неизведанное, галлюцинации исключались. Верно, и у лейтенанта была слабая надежда, что это был всего лишь плохой сон.

– А с ним обязательно надо как-то быть? – спросил Алексей.

– Тоже рад взять и вычеркнуть это из памяти, – доверительно вздохнул Степанов. – Но есть одно большое «но». Тварь сожрала пять снарядов 152-мм. Снаряды подотчетны, записаны на мне. Охранял их ты. Скоро проверка. Смекаешь, к чему клоню?

Вот тут Алексей похолодел. Военной прокуратуре не докажешь, что снаряды скушало непонятное чудище. Дяди в погонах в сказки не верят, но анекдоты с черным юмором любят, как и создавать для них сюжеты. Посмеются и пропишут дисбат. Сержанту-срочнику. Что будет с лейтенантом даже страшно представить. Хорошо, еще если не подключится ФСБ и не начнет выбивать показания: признавайся, гад, каким террористам при каких зловещих обстоятельствах и кровавых подробностях продал боеприпасы? Ими же и дом на воздух поднять можно. И любой другой теракт учинить в легкую.

– Если мы будем рассказывать, что снаряды сожрало неизвестное науке чудовище, нас просто поднимут на смех. И в лучшем случае отправят в психушку, – убито повторил его мысли Степанов.

– Но ведь у вас есть доступ к отчетным документам?

Степанов кивнул.

– База данных в компе?

– Да.

– Давайте спишем эти боеприпасы как брак, – пожал сержант плечами, вспоминая подработку в роли продавца супермаркета во время студенческой молодости. – Подпишем акт, проведем по документам, далее выпишем направление в пункт ремонта боеприпасов и в конце – составим акт на их утилизацию. Уж подпись Тетери… товарища командира части подделать не проблема. А он, даже если и заметит подделку, вида не подаст при проверке. Кому нужен лишний шум?

Степанов уставился на Киселева абсолютно стеклянными глазами, словно на еще одно инопланетное существо.

– Ты что, это все умеешь?

– Легко, – кивнул Алексей, присаживаясь за комп рядом с ним, где совсем недавно пробовался на роль «компьютерного мальчика» Коля. На экране до сих пор висел вордовский документ, дебютный для незадачливого москвича. Понятно, почему его Степанов на пинках выгнал прочь. Документ начинался следующими словами: «Прикас. Внисти изминения в списак афицерсково састава…» Олбанский рулит, куда деваться. Жаль, еще не все в нашей армии это понимают.

Закрыл файл, не сохраняя. Вышел в поиск документов. Пальцы привычно запорхали по клавиатуре, набивая возможные названия шаблонов различных актов – они должны остаться после Макса, он сам пару раз говорил, что все бережно скидал в архив, вдруг потребуется следующему счастливчику. Степанов выпучил глаза, наблюдая, как профессионально сержант обращается с компьютером. Киселев запоздало понял, что прокололся и быть ему теперь «компьютерным мальчиком». Вздохнул с грустью: пацаны заплюют. Да и компания Степанова его вообще не радовала. Лучше уж бревна таскать, но вместе с веселыми и жизнерадостными сослуживцами, нежели тут корпеть, когда над твоей душой стоит полтора метра писклявого недоразумения.