Но она все больше и больше задумывалась о том, какую роль играло смирение и мудрость.
Слова начали кружиться в ее голове, как заклинание; чем больше она пыталась игнорировать их, тем сильнее становилось ощущение, что она упустила что-то важное.
Она подняла руку, чтобы постучать, и в страхе сжала губы, но дверь распахнулась прежде, чем она успела к ней прикоснуться.
Она обменялась тревожным взглядом с Малфоем и, резко выдохнув, переступила порог.
Колдун, предмет ее ночных кошмаров, сидел за кухонным столом, его хижина выглядела точно так, как Гермиона ее помнила. Озорная улыбка исказила его суровое лицо, и он сделал глоток чая.
— А я все ждал, когда же ты вернешься, — вместо приветствия сказал колдун, и в его голосе прозвучали те самые ужасающие нотки, которые Гермиона два года пыталась забыть. — И Драко Малфой, твоя вейла, тоже пришел.
Гермиона почувствовала укол покровительства и чуть не встала перед Малфоем, но его рука сжала ее так сильно, что она не смогла бы двинуться вперед, даже если бы попыталась. Она вдруг почувствовала себя ужасно из-за того, что втянула его в эту ситуацию.
— Да, здравствуйте, — с придыханием пробормотала она. Дипломатия должна стать ее помощницей. — Я вижу, вы уже знакомы с Драко Малфоем.
— Да, — подтвердил знахарь, широко улыбаясь и обнажая несколько кривых зубов. — Я знаю все о твоей паре.
Только резко сжатые челюсти говорили о том, насколько на самом деле был напряжен Малфой.
— Мы пришли за разъяснениями, — заявила Гермиона, подняв руку, как будто это могло помешать любой злой магии прийти к ней. Как своего рода мирный жест.
— Присаживайтесь, — усмехнулся знахарь. — Могу я предложить вам чаю?
Вспомнив в прошлый раз потусторонний вкус чая, Гермиона улыбнулась, но вежливо покачала головой.
— Нет, спасибо.
— Невежливо отказываться от предложенного чая, — проворчал знахарь. Он все равно встал и налил две кружки.
Малфой скользнул на один из стульев у стола, потянув Гермиону рядом с собой. Она видела, как он выдержал пристальный взгляд знахаря, сделав глоток чая, на его лице невозможно было прочитать ни одной эмоции.
— Замечательно, — сказал знахарь, снова сверкнув зубами. — А теперь, Драко Малфой, почему бы тебе не рассказать мне о своем понимании восхитительного проклятия Гермионы Грейнджер.
— При всем моем уважении, — начал Малфой, скрипя зубами, — я бы не назвал это восхитительным.
— Но творческим и уникальным, нет?
Гермиона плотно сжала губы. У нее было нехорошее предчувствие, что колдун собирается только поиграть с ними. Это чувство усилилось, когда знахарь повернулся к ней со все еще ужасающей улыбкой на лице.
— К сожалению, из-за проклятия Грейнджер не может принять нашу связь, — Малфой пристально посмотрел на колдуна, сильно нахмурив лоб. — Мне кажется, сэр, она многому научилась за то время, что была одна.
Знахарь помрачнел.
— Я знаю о твоем тяжелом положении, Драко Малфой. Как жаль, что твоя пара попала в ловушку такого проклятия. Хотя, как я полагаю, ты большой любитель загадок.
Малфой поморщился и подождал, пока колдун продолжит.
— И я чувствую, как твоя жизненная сила исчезает, — сказал колдун, склонив голову набок. — Такой позор. Осталось несколько недель, не так ли?
Гермиона вздрогнула на своем месте, ее голова мгновенно повернулась к Малфою.
— Недель, — прошипела она, и сердце ее упало в желудок. Он бросил на нее напряженный взгляд.
— Я мог бы спросить вас, — сказал Малфой, снова поворачиваясь к знахарю, — не согласитесь ли вы снять проклятие Гермионы пораньше или если есть что-то, что мы могли бы сделать?
— Боюсь, что проклятие уже наложено, — мрачно усмехнулся знахарь. — Гермиона Грейнджер должна жить с последствиями своих действий. Я только сожалею, что это может стоить тебе, невинному свидетелю, жизни.
Гермиона с трудом перевела дыхание.
— Пожалуйста, — умоляла она, наклоняясь вперед на своем сиденье. — Неужели вы ничем не можете ему помочь?
— Тот факт, что ты просишь, Гермиона Грейнджер, показывает, что ты еще не изучила последствия изменения естественного хода вещей, — колдун покачал головой и неторопливо отхлебнул чаю. — Хотя я могу предложить тебе внимательнее присмотреться к условиям твоего проклятия.
Гермиона застыла — тревожные колокольчики вновь зазвенели в голове, но на этот раз на переднем крае ее сознания. Она что-то проглядела.
— Все дело в смирении, не так ли? — спросила она, от отчаяния повысив голос. — Смирение и мудрость?
— Очень хорошо, — сказал знахарь, сложив пальцы домиком. — Ты провела два года, скрываясь в одиночестве, осмелюсь предположить, что ты оставалась бы львицей до конца своих тысячи дней, если бы Драко Малфой не ворвался в твою жизнь. Но где же, Гермиона Грейнджер, в этом мудрость?
Она не могла дышать. Все было именно так, как она и боялась.
— Значит, проклятие не снимется и через тысячу дней? — почти шепотом спросила она. Гермиона не могла заставить себя посмотреть в лицо Малфою, не тогда, когда она была так ужасно, непостижимо не права. Ее щеки пылали от стыда и несчастья.
— Этого бы не случилось, — согласился знахарь. — Продолжительность времени было не единственным условием твоего проклятия. Так же как и твоя добровольная изоляция. Единственное утешение, которое я могу предложить тебе, Гермиона Грейнджер, — это то, что время все еще останется частью проклятия, так что ты можешь исправить свой курс. Есть одно условие, которое может сместить все остальные.
Малфой произнес слова, которые она не смогла произнести:
— А что она может сделать, чтобы исправить свой курс?
— Мудрости можно научиться, Гермиона Грейнджер. Смирение можно найти через опыт, в котором человек пытается учиться у других и на своих собственных ошибках, — колдун склонил голову набок, выглядя более задумчивым, чем когда-либо она его видела. — Я не хочу, чтобы твой друг-вейла умер, хотя ничего не могу поделать с твоим проклятием.
— Есть ли какой-нибудь способ спасти его? — ахнула Гермиона, боясь ответа настолько сильно, насколько она в нем нуждалась.
— Этот ответ ты должна узнать сама, — покачал головой знахарь.
— Вы должны нам что-то дать, — сквозь зубы процедил Малфой. — Какой-нибудь ответ, пожалуйста! Это наша последняя надежда!
Гермиона оглянулась, и его руки были сжаты; она видела, как воздух вокруг них мерцал, как кусок металла на солнце.
Она поймала его пристальный взгляд, молча умоляя держать себя в руках. Последнее, что им было нужно, это чтобы они оба оказались проклятыми.
— Что я могу сделать, — взмолилась Гермиона, — чтобы помочь ему?
— Я не вижу всех путей, — туманно ответил знахарь.
— Но вы предвидели это, — продолжила она, положив руку на стол рядом со своей нетронутой чашкой чая. — Вы знали, что мой друг-вейла будет искать встречи со мной, и что я не смогу принять эту связь?
— Я предвидел твою пару, — сухо ответил знахарь. — Наш выбор в жизни определяет пути, по которым мы идем. Твое понимание проклятия определило твой выбор. Я не знал, что исход будет таков.
— Тогда мы все еще можем изменить это, — со слезами на глазах прошептала она. — Пожалуйста, скажите мне что-нибудь.
— Твои попытки достойны восхищения, — просто ответил знахарь.
Малфой встал со стула, от его рук шел пар. Его челюсти сжались, когда он навис над колдуном, который оставался сидеть.
— Хватит об этом, — прошипел он. Его глаза, скорее серебристые, чем серые, сверкнули, и Гермиона быстро встала, схватив его за руку. Он проигнорировал ее, не сводя твердого взгляда с колдуна.
Воздух в комнате был напряженным и тяжелым, Гермиона не была уверена в том, из-за чьей магии.
— Ты собираешься ей помочь или нет? — спросил Малфой, свирепо глядя на колдуна. Его дыхание было тяжелым, грудь прерывисто вздымалась. Гермиона не была в этом уверена, но ей показалось, что черты его лица прямо у нее на глазах обострились.
