Сиврэ оглянулся. Плот с Виеной и Альдом был еще слишком близко к этому берегу, и слишком далеко от того.

   - Правьте к отмели! - Сиврэ махнул рукой. Виенна всмотрелась в его сторону.

   - Отмель! - закричал Сиврэ что было сил, указывая на теряющуюся в дымке песчаную косу дальнего берега.

   Виенна закивала и, вновь подхватив шест, стала толкаться в дно. Альд маленькими ручками помогал ей, как мог, гребя ладошками. Плот медленно удалялся, плывя в сторону косы.

   Сиврэ улыбнулся странной улыбкой. Эта улыбка продолжала светиться на его лице, когда выстроившиеся на холме лучники подняли свои луки. И когда он бросился вперед, уже пронзенный десятком стрел, он по-прежнему улыбался. И прежде чем он упал, трое стрелков рухнули рядом с ним.

   Не веря, что рыцарь, в одиночку расправившийся с таким множеством их воинов, наконец мертв, уцелевшие с опаской приблизились к телу Сиврэ.

   Внезапно перед ними возник еще один человек в длинной накидке мага. Вокруг тела Сиврэ полыхнуло кольцо пламени. Воины отпрянули, а когда пламя опало, ни Сиврэ, ни Рустемаса рядом уже не было.

   Глава 6. Могила рыцаря

   Преследователи не решились соваться в горы, удовлетворившись грабежом покинутой столицы. Лодь также был потерян Дивианой, и беглецы из Далиадира и из Лоди собирались в Трегорье, последнем оплоте Дивианы.

   Онемевшая от горя Виена ехала на одной повозке с телом Сиврэ. Альд пытался утешить ее, но то и дело сам начинал плакать, понимая, что случилось что-то непоправимое. Рустемас Теор боялся показываться на глаза сестре, виня себя в случившемся. Он обещал ей беречь Сиврэ, но внезапная атака на город и обрушение моста с беженцами задержали его, и он добрался до Сиврэ слишком поздно, лишь для того, чтобы вынести из боя его бездыханное тело.

   Дан Лундголо тоже плакал, не стесняясь своих слез. Рустемас подъехал к нему.

   - Не плачь. Ты проиграл это сражение, но ты сделал все, что мог, и оборона Далиадира войдет в предания.

   - Я всего лишь исполнил свой долг, - взяв себя в руки, ответил старый воин. - А Сиврэ и его люди - они сделали больше, чем было возможно.

   Казалось, гибель Сиврэ была напрасной. Со всех сторон приходили в Трегорье, ставшее теперь главной землей Дивианы, известия о поражениях. Здесь Рустемас встретил дана Абтеноро Этемасора, возглавлявшего оборону Трегорья. Он собрал вокруг себя всех людей Кано Кархайта, отступивших из Лоди под натиском совместных сил Агнала и Саарема. Только самого Кархайта не было с ними - он пропал в последней битве, отражая прорыв Саарема вглубь Трегорья, и никто не знал, что с ним стало.

   Здесь же появлялись и беженцы из Восточных земель, рассказывающие о Драконе Иль Росса, вновь появившемся на границе с Дивианой.

   Однако теперь в Трегорье собрались лучшие силы Дивианы, еще уцелевшие в боях, и надежда вновь ожила. Рустемас назначил дана Абтеноро руководить обороной, а дана Лундголо поставил во главе полевых войск, которым поручалось пресекать возможность вторжения с севера и с запада. Оба канхарта тут же принялись за обустройство своих участков, собирая из разрозненных остатков полков новые боеспособные части.

   Оказавшись в Трегорье, Виена внезапно ожила.

   - Едем к Сирагунду, - произнесла она, вызвав Рустемаса. Она ни в чем его не винила. - Я хочу похоронить Сиврэ там.

   - Надо скорее предать его земле, - напомнил Рустемас. - Он и так в столь жаркую погоду слишком долго оставался без погребения.

   Виена откинула рогожу, прикрывавшую лицо Сиврэ. Лик погибшего оставался нетронутым тлением и словно принадлежал спящему.

   - Не волнуйся об этом, - сказала Виена. - Сохранить его тело - это в моей власти.

   ***********************************************************************

   После похорон Сиврэ Виена осталась у Сирагунда, а Рустемас отправился на Восток, к Деласу Веру, в надежде, что что-то еще можно спасти хоть там. На Западе завоеватели остановились в своем движении, начав обустраиваться на завоеванных территориях, и Дивиана получила короткую передышку. Быть может, и отчаянное сопротивление почти лишенного войск Далиадира было не последней причиной, заставившей Вогурома остановиться, несмотря на призывы Ульхара продолжать движение до полного уничтожения Дивианы. Да и Лодь, оставленный даном Кархайтом, был еще непокорен, то тут, то там вспыхивали восстания севинов, и многие хутора отбивались от врагов на свой страх и риск, не желая повторения участи соседей.

   Дорога на Восток была пока спокойна, не считая редких беженцев, спасающихся от Дракона. Колесница Теора катила и день, и ночь, лишь изредка останавливаясь, чтобы сменить коней.

   Все огромное Великолесье, волею правящих здесь вождей поделенное на три большие земли, бурлило, точно котел на костре. Ильвы, обычно далекие от проблем других народов, внезапно выступили против собственного хозяина - Бросс Клагана. Там и тут средь них передавалось предание о Первом Человеке, вернувшемся на землю, чтобы вести людей за собой к новой, счастливой жизни. За Ильвами тянулись и прочие обитатели Бросс Клагана. Иль Росс пытался послать против них карательные отряды, но верные ему Изгои годились только для массовых погромов, но никак не для разоблачения отдельных проповедников и уж тем более не для публичных споров. И после нескольких погромов ильвы стали уже массово переходить на сторону Дивианы.

   - Да, он вернулся, и теперь каждый, кто пожелает, может стать магом в этой жизни - и Творцом после ухода из этого мира! - говорил хозяин постоялого двора, на котором менял лошадей Рустемас.

   - Сказки все это, - отозвался лениво пожилой, покрытый шрамами воин. - Я за свою жизнь творцов не встречал, а маги - что-то я тоже не припомню, кто из них вел праведную жизнь!