- Как же мы можем угрожать сами себе? - в непонимании спросил Надмир. Горделивая его уверенность в себе куда-то исчезла, растворилась вместе с ударами топора, которым он рубил по утрам дрова.

   - У нас есть и сила, и разум, - отвечал Сирагунд. - И никакие тайны этого мира не останутся от нас сокрытыми, если мы возьмемся их открывать. Маги знают, как направить силу стихий, как повелевать разумом людей, как продлить собственную молодость - но на них лежит и величайшая ответственность. Представь, что человек, оставленный присматривать за огнем в печи, заснет, и дом сгорит в огне! А теперь представь, что маг, поставленный присматривать за разумным сочетанием сил в этом мире, заснет душой и допустит мрачные стороны своей души вырваться и начать повелевать этим силам! Он выпустит в наш мир такое, чего потом не исправят сотни других магов.

   - Но откуда в самом маге сидят мрачные стороны?

   - Мы тоже люди, и в нас, как в каждом человеке, хранятся наши страхи и желания, удерживающие от беды и помогающие выжить человеку, когда он еще ребенок. Да, мы долго учимся, чтобы уметь их замечать, и держать свой разум в чистоте, чтобы наша первая сущность не одолела вторую. Но случается всякое. И что делать, если человек, не желая стремиться к чистоте, выбирает иной путь, путь потакания своим слабостям? А при его могуществе это может привести куда угодно! В конце концов, какая разница, что погибнет весь мир - если он сам уцелеет и сможет предаваться своим удовольствиям!

   - Но как же посмертное наказание?

   - А вот потому они и стремятся к вечной жизни, продолжая ее любыми средствами. И смущают других людей - тех, кто мог бы их упрекнуть, что они недостойны своего звания мага, ибо занимаются недостойным, - смущают рассказами о якобы истинном устроении мира, в котором нет никакого посмертия.

   - Но для чего им это надо?

   Сирагунд помолчал.

   - А ты не боишься своего посмертия? - спросил он наконец.

   - Боюсь, - честно признался Надмир. - Я не удержал то, что имел. Не сберег самое дорогое, что у меня было, что было мне доверено Творцами.

   - И теперь ты боишься держать перед ними ответ, верно? И не легче ли тебе было бы, если бы ты знал, что никто с тебя за это не спросит? Трудно жить с чувством вины.

   - Лучше бы я сам умер, - прошептал Надмир, вновь подчиняясь нахлынувшим воспоминаниям.

   - Ты не знаешь всей мудрости Творцов, - покачал головой Сирагунд. - Неисповедимы их пути, но даже они - лишь малая малость перед лицом Единого. Единым я называю то, что именуют маги и поэты Истинным источником. Но это не просто источник. Из него происходит все сущее, но он содержит и все, чего нет. Он - самое простое и самое сложное. Он - все и ничего. И еще он - разумен, ибо имеет стремление, хотя сам является и прошлым, и будущим. Он превыше нашего разумения, а потому название Источник, мне кажется, его обедняет. Я предпочитаю называть его Единым, признавая при этом его множественность и загадочность. В нем начало и конец наших путей, и рождение нового, и сохранение старого. И если ты прикоснулся к нему, тебе нечего страшиться, что бы с тобой ни случилось.

   - Ты сказал, что он и так объемлет все - как же можно к нему не прикоснуться?

   - Это одна из его загадок, - ответил Сирагунд. - Можно жить в воде, но не чувствовать ее, не понимать. Можно дышать воздухом, но не замечать его, и лишь жаловаться на холодный ветер. Я не знаю, как это объяснить, но это так: можно быть частью чего-то большего и не признавать этого. Это тоже разрешено им.

   - Мне кажется, ты просто пытаешься меня утешить, - произнес Надмир.

   - Что, если так? - лукаво улыбнулся Сирагунд. - Мне нет нужды принуждать тебя к чему-то. Мне ничего от тебя не надо, я знал бесчисленное множество людей за свою слишком долгую жизнь. Меня давно уже снедает любопытство - а что там, за последней чертой, переступив через которую, мы уходим из этого мира? Но Творцы поручили мне мое дело, и я должен совершать его до конца. Тот же, кто отступает от законов Творцов, пытаясь не стать Творцом своего мира - но выгнать их из нашей жизни и заменить их собою, - он боится этой черты и пытается обрести власть здесь, чтобы продлить свое существование.

   Если человек доверяет Творцам, если он доверяет их законам, если он доверяет Единому - он не опасается людей. Он понимает их слабости, но он верит им. Но если человека лишить этой веры, посеять в нем сомнения в благости Творцов, в незыблемости их законов; уверить его, что он лишь игрушка Творцов; или вовсе сказать, что Творцов нет, ибо не видит он их деяний - и человек почувствует себя одиноким. И тогда он пойдет за первым, в ком увидит силу, и доверится этому человеку. И его можно повести куда угодно, и он придет, куда его поведут. Тогда он, быть может, спохватится, но будет поздно. И тогда они - те, кто управляют другими - станут правителями этого мира.

   - Но что, если они правы? - вскричал Надмир.

   - Видишь, и тебя смутили эти мысли. Я слышал это много раз. Сильнее всего неверие - и страх перед смертью - живет в Бросс Клагане. Там каждый одинок, хоть и среди людей.

   - Как это может быть? - удивился Надмир.

   - В государстве каждый несет свои обязанности, и если кто-то забывает о своем долге, общество разрушается. Когда воины начинают с презрением относиться к простолюдинам, которые их кормят и одевают, когда маги вместо службы творцам начинают использовать свои знания для личной власти и богатства - тогда обществу приходит конец.

   Но вот чем сложность. Когда ты что-то обещаешь, это означает, что ты приложишь все усилия, чтобы выполнить свое слово. Но как быть, если ты переоценил свои силы и обещал то, что сделать не сможешь? Для детей это простительно, и они учатся осознавать свои силы - в игре, там, где ошибка не так опасна. Но во взрослой жизни бывает многое, чего нельзя предвидеть. И должен быть кто-то, кто бы четко представлял, чем обойдется то, что ты не справился со своим долгом.

   Что страшного, если ты не успел в срок обстрогать палку? Ничего? А если эта палка - древко стрелы, которая должна лететь во врага, лезущего на стены? Совсем другое дело, не правда ли?

   Но как быть, если ты - не мастер, а лишь хозяин дела, которое за тебя делают другие? Ты даешь обещания не сам за себя - за других людей, за тех, кто на тебя работает. Но ты можешь даже не представлять, сколько времени потребуется на выполнение работы, которую ты пообещал сделать! И потому только искуснейший воин может командовать отрядом - воин, который сам сражался и знает, что может сделать воин. Только искуснейший мастер может распоряжаться другими мастерами. Не любой искусный мастер может быть хозяином - но мастер, не понимающий тонкостей мастерства, хозяином, отдающим распоряжения другим мастерам, точно быть не может.