- Речь не обо мне, - ответил Сиврэ. - Я верно служил тебе, пока ты правил нами. Потом ты оставил трон на двух братьев, которые совсем не обладали твоими достоинствами.

   - Так, мне это надоело, - быстро поднялся Дорлас. Аглас, ни слова не говоря, усадил его обратно.

   - Чего же ты хочешь?

   - Я хочу, чтобы люди вновь верили своим правителям. Ибо отчаявшись в тех, кто поставлен вести их - люди начинают обманывать и друг друга. Брат не верит брату, сосед умышляет на соседа. Как ты думаешь, почему так легко оказалось поднять восстание в твоей земле? Потому что те, кто пошел за твоими братьями - быстро решили, что выступив против них, получат больше. А потом так же легко отвернулись от меня. Они будут с теми, за кем сила - и так будет продолжаться, пока не встанет во главе земли совет людей мудрых и достойных, которые бы действительно думали не только о дне сегодняшнем и не только о личной выгоде.

   - И что ты предлагаешь? - спросил Аглас уже с интересом.

   - Ты восстанавливаешь Совет Магов всей земли. Ты восстанавливаешь Совет Канхартов всей земли - именно всей, туда должны входить все канхарты, и из старых, и из новых земель, никто не должен смотреть на другого свысока, потому что он более верно служит тебе! И ты остаешься во главе государства, ибо не только люди служат тебе, но и ты им служишь. Я давал присягу тебе - но я не давал присяги ему, - Сиврэ кивнул в сторону Дорласа.

   - Это все?

   - Пока все. Остальное я не имею права решать без совета Канхартов.

   - Ну, тогда слушай мои условия. Вы немедленно отпускаете Иль Росса, освобождаете Иск-Хайт и другие земли от своих шаек. А потом мы будем судить вас, как изменников присяге, разбойников и бунтовщиков.

   - Я не бунтовал против тебя!

   - Однако ты сражался со мной! Ты убивал моих людей, ты разорял мои города - и думаешь, что тебе это сойдет с рук? Эй, стража! Взять его!

   Сиврэ вскочил. На него нацелились жала десятка копий вбежавших стражников.

   - Что же, и ты нарушил свое слово, - с горечью произнес Сиврэ. - Считаю себя свободным от обязательств служить тебе.

   Он бросил меч на стол.

   - Связать и увести, - приказал Аглас. - Не спускать глаз!

   Сиврэ вышел с грустной улыбкой на губах.

   После его ухода в шатре предводителя разгорелся жаркий спор по поводу судьбы Сиврэ.

   - Его надо казнить немедленно! - требовал Дорлас. - Тогда прочие его сторонники устрашатся и сами сложат оружие.

   - Боюсь, если они увидят, как мы поступили с главным зачинщиком, остальные будут сражаться до последнего, - возразил Аглас. - Придется отложить казнь, пока мы не разберемся с остатками восставших. Узнав, что он в наших руках, они будут не так упорствовать.

   - Ты имеешь в виду оставшихся в Иск-Хайте?

   - Нет, я имею в виду всех мятежных канхартов, в Брастуземе, в Фаревогре, в Марастане. Сиврэ прав - бунт живет в душе каждого. И казнить надо будет публично, при всех, при большом стечении народа, позвать представителей от всех земель. А не здесь, тайком. И голову выставить на обозрение над воротами столицы. А то никто и не поверит, что Сиврэ погиб. И если мы казним его сейчас, Иль Росса я больше не увижу, а он обещал мне помочь. И, между прочим, этот мятежник предлагал очень многое из того, что советовал мне сделать и Иль Росс, чтобы закрепить нашу власть.

   - Ты, братец, уж не думаешь ли помиловать негодяя?

   - Я думаю отправить его в столицу немедленно, чтобы по дороге все видели, кого мы захватили. Ты его и повезешь.

   - На ночь глядя?

   - А чего ты боишься? - удивился Аглас. - Иди, собирайся. Тут его опасно оставлять.

   Дорлас с отрядом в несколько десятков человек выехал из лагеря первым. А чуть погодя, оставив лишь небольшой заслон, на север, следом за ними, отправился и сам правитель.

   Едва стемнело, на остатки лагеря обрушился удар отряда Сиврэ под началом Виллара. Однако он чуть-чуть опоздал: его хозяина в лагере не было, как не было и почти никого из воинов. В разочаровании люди Сиврэ отправились в обратный путь.

   А по возвращению в замок Виллара ждала еще одна неприятность: Иль Росс тоже сумел бежать из оставшейся почти без охраны башни.

   Глава 4. Оазис.

   Рустемас Теор с некоторым волнением входил теперь в комнату сестры. Тут все было пропитано духом великой тайны рождения, и в запахе стиранных пеленок и грудного молока Теору виделось что-то дремуче-правильное, глубинное, что-то такое, на чем держится весь мир.

   Виена только что закончила кормить малыша. Тот, почмокав и помахав ручками, блаженно уснул, и мать передала его няне, чтобы та отнесла его в колыбельку в соседней комнате.

   Вид у молодой мамы был устало-блаженный. Она полулежала в кресле и смотрела на брата спокойными понимающими глазами, огромными, как озера.

   - Мы можем поговорить? - осторожно осведомился Рустемас.

   - Только негромко, - попросила сестра.

   Рустемас прошелся перед нею взад-вперед, успокаивая свое волнение.

   - Ты уверена, что Сиврэ нужен тебе? - спросил он.

   - Конечно, - ответила Виена неторопливо.

   - Но почему? Ты не знаешь его совершенно!