В тот день, спустя полчаса после написанного, началась перемена. Александр, расправляя плечи и слегка засыпая, направился к коридору. Выйдя, он увидел Франциску, что стояла с каким-то парнем в дверном проеме соседнего класса. Этого парня звали Майк Хемптон – скользкий тип, конкретно бесивший Александра по причине своей принадлежности к «крутым», самовлюбленным парням школы. Раньше он со своей компашкой любил задирать что Франциску, что Александра, но сейчас, видимо, что-то изменилось. В тот момент Александр злобно и неподвижно стоял посреди коридора. Его рука сжалась в кулак, когда он увидел, что этот придурок вальяжно облокотился на дверной проем, после чего прядь уложенных до блеска волос слегка коснулась Франциски.

У нее был достаточно непринужденный вид, в то время как Майк хитро улыбался своей противной улыбкой, пытаясь привлечь всё внимание. Он продолжал что-то ей рассказывать, пока его пальцы аккуратно не потянулись поправить ей волосы. В тот миг, если прислушаться к голове Александра, можно было услышать треск, похожий на треск стекла. Это была призма, через нее проходило безразличие, а на поверхности истекало спокойствие – это всё успешно подорвалось миной, на этот раз очень сильной, такой, что повелела ногам набирать ход вперед. Шаг ускорялся, и через пару секунд он вынудил Майка заметить это и в замешательстве произнести: «Привет, Александр, что с тобо…», не успев договорить, как его нос с диким хрустом сломался, заставив галактику звезд появиться в глазах. Франциска, нейроны которой еще не успели сообщить информацию, продолжала смотреть на падающего Майка, что, покрутившись по спирали вокруг себя, грохнулся на грязный и холодный пол коридора. Спустя парад мгновений с ее уст замедленно слетело «какого…», всё больше впитываясь в картину, развернувшуюся на втором этаже школы Толередссколан. Ее эмоции быстро сменились, и она резко посмотрела на Александра. «Что ты, мать твою, творишь?» – хрипло вылетело облако крика. Но Александр просто снисходительно смотрел на нее, выпустив в совершенный ранее удар все эмоции. В этот же момент пришибленный Майкл резко встал, сильно замахнулся и ударил его с такой же силой в живот, отчего Александр прохрипел и тоже свалился на пол. Он пока не знал, что у него будет кровоизлияние в желудке.

– Что с тобой не так, Воробьев? Шизофрения достигла пика? – с надменной насмешкой сказал Майк, стоявший, вытирая кровь, что не переставала идти из носа.

Подождав секунду, он нанес второй удар, что пришелся Александру ногой по спине, от чего тот в адских муках сжался.

– Хватит! Что ты делаешь?! – Франциска силой оттолкнула Майка и подбежала к Александру.

Он чувствовал, как скоро задохнется кровью во рту, поэтому смачно сплюнул в сторону, в то же время пытаясь подняться на ноги, придерживая одной рукой больное место. Франциска пыталась его остановить, но тот нацелил свой взгляд на разворачивающегося Майка, и далее всё, как в кино.

– Смеется тот, кто смеется последним.

«Сотрясение мозжечка. При ударе идет импульс из центральной нервной системы, и происходит отключение организма. Выдернули из розетки и вставили обратно», – так говорил отец, рассказывая еще совсем юному Александру про свое умение бороться. Но это были разные эстетики: Юрий – русская мафия и мастер спорта по боксу, для которого бои – способ очиститься и преисполниться в своей силе, Александр – «педиковатый» мальчик (так его зовет вся школа), для которого удар – лишь неконтролируемая реакция на вещи, что он не хочет объяснять словами.

Если возвращаться к тому дню, то тут всё ясно – Майк вырубился в тот же момент, когда пришла директриса. Александра хотели исключить, но из-за его тяжелой травмы этого не сделали. Кстати, он пролежал в больнице две недели, и Франциска приходила туда каждый день, пусть даже и объявив обет молчания. Нет, она не была обижена на то, что ее новым прозвищем стало «подстилка шизофреника», а в шкафчик напихали кучу мусора. Ее расстроило то, что когда Александр ударял Майка, он хотел нанести боль себе. И увидев сейчас дневник, она надеялась, что в нем не записаны вещи, делающие то же самое. Но она заблуждалась.

1 июня 1970 был последний школьный день перед долгожданными каникулами. Наступление лета Франциска и Александр провели вместе, так как его родители разрешили остаться у нее на ночевку. Полнолуние в ту ночь заставило их задаться вопросом о выборе превращения между вампиром и оборотнем.

«Я бы стал вампиром, ты являешься одновременно живым и неживым организмом, приравниваясь к паразитам. Ну а также эпоха Просвещения, винтаж, вампирские торжества в масках с бокалами крови вместо вина и неземная красота. Также меня бы звали Ефим, что вечно носит жабо!»

Франциска выбрала обличие оборотня: «Прожив сотни лет, испробовав самую благородную кровь и развратив полностью чью-то родословную, ты всё равно будешь несчастлив, поэтому я не повторю твоей судьбы и стану оборотнем. В моих возможностях будет жить двойной жизнью, такой же, как и сейчас – дневной, а ночной могу собираться в стаю и разрывать в клочья таких, как ты!» Она тогда начала заливаться в жутком смехе, что рассмешило и слегка напугало Александра.

Ночь была веселой, поэтому сну было выделено всего три с половиной часа времени.

«Помню, проснувшись, я чувствовала, как солнце сочилось по всей комнате, не исключая гнездо черных кудрей. Свет падал на его белоснежную кожу, заставляя усомниться в том, что ее владелец не вампир. Приоткрыв веки, его зрачки сразу уставились в мою сторону, словно засыпая, он знал, что утром я посмотрю на него именно под этим ракурсом – это, кстати, случалось всегда. Затем он присел, продолжая непрерывно смотреть на меня. «Сегодня птица запоет», – мягко проговорили его уста, сразу растянувшись в улыбке. Так и было».

После уроков все школьники с веселыми криками выбежали из школы в честь последнего дня. Александр растерялся, ибо долго не мог найти Франциску среди толпы притом, что весь день было неутолимое желание воссоединения, будто вселенная знала, какой важный этап жизни сегодня произойдет. Заметив изумрудные потерянные глаза, он побежал в их сторону, расталкивая всех на своем пути.

– Франциска! – было словно предупреждением перед удушающим объятием.

– Ай, ты передавил мне сонную артерию, – пробурчала она, и Александр смягчил обмотанные вокруг нее руки, но не отстранился. – Есть какой-то повод для такой тоски по мне? – улыбнулась она.

– Вечно тебе нужные поводы.

Они отправились к остановке и вскоре сели в автобус, чей сегодняшний путь будет дольше, чем обычно, ведь вместо семиминутной дороги их ждут стойкие полчаса до самого центра города. Гётеборг был уникален своим разнообразием ландшафта, сердце предстояло в виде типичного шведского городка, основанного в первой половине семнадцатого века, но чем дальше дома уходили за холмы, тем больше казалось, что местность является не серьезнее обычных деревушек. Но на деле они являлись частью крупного города – в этом и заключался феномен Гётеборга, поэтому поездки по нему были огромным удовольствием для каждого.

– Я немного волнуюсь, – слегка дрожащим голосом сказала Франциска, посмотрев на свои колени.

– Эй, ты чего? Я хоть и не знаток в людях, но что-то мне подсказывает, что это именно она наша судьба.

– С чего ты взял? Мы ее ни разу не видели, да и при чем тут судьба?

– Знаешь, однажды я наткнулся на записи моей умершей бабушки, которые мама привезла из ее квартиры в Москве. Там я прочитал то ли небольшой отрывок, то ли краткий рассказ об одной женщине, к которой в детстве пришло некое божество, когда та чуть не погибла, купаясь в море. Божество сказало ей, что она выживет ради двух ангелов, что придут к ней в один прекрасный день. Оно приказало помочь им, показав нужный секрет. Там не говорилось про суть этой тайны, но то существо показало ей его и обязало передать им. Однажды ангелы пришли, но не по особой воле. У них была какая-то миссия, и им казалось, что прийти к этой женщине не будет хорошей идеей. Но это было не так, ибо только она могла помочь им выполнить их и свою судьбу. – Он погладил ее по плечу, на что та улыбнулась. Что бы ни происходило в ее голове, Александр всегда мог достать из оазиса Франциски ненужные мысли и заменить их теплом. Что не всегда могла сделать Франциска с его болотом.