— Ну, да. Нет глаз, конечно. Да, сам подход — штамп, конечно, но такая программная последовательность заложена как инициальная.

«Серия». Ты у меня будешь номер один. Я почти прилип к стеклу — я сегодня послушный. Раз уж лезть в опыты, так с головой, как Майя. Только эта тварь никогда не сможет на меня напасть. Ну же, давай! Вот такими бы создать всех Ев — послушными куклами, чтобы вы могли бетон — в крошку, а человек вас — мыслью в порошок! Чтобы каждый вдох и выдох Евы — защитить человека, чтобы никогда и не посмели — симпатизировать, любить, жертвовать собой. Броня не может жертвовать собой, так?

Вот и посмотрим, что ты такое!

В мозгу зашипело, и я вдруг понял, что поменялся местами с «Серией». Кровавая пелена отступала, я не понимал, где у меня глаза, но я видел. С хрустом выправлялся внутри разум — спокойный и простой, как устав. Первый пункт: хозяин.

Хранить. Повиноваться. Защищать.

Я моргнул и оказался на своем месте. В голове мокрым флагом полоскался мозг, от которого только что отщипнули кусочек. Титан за стеклом медленно оседал на пол, в баке спускали жидкость, а потом «Серия» встал и поднес руку к стеклу, поводил ладонью по нему, словно нащупывая меня.

— Есть, — сказала Акаги, и в этом голосе звякнул азарт.

Наркоманка.

— Следующий, сын.

Я пошевелил губами и поднес палец к носу: из ноздрей подтекала кровь. Вот уж не подумал бы, что в наш век за преданность так же принято платить кровью.

— Понял… Отец. Это будет «номер два».

Взрыв чужого разума, направленный взрыв — и будто выпрямляется сложенная конструкция.

Повиновение. Я сам по ту сторону стекла — маленький, беззащитный и всесильный.

К пятому баку меня подвели под руки, тампон из носа уже решили не вынимать.

В перерывах мне что-то рассказывали об их оружии, о том, что все готово — и какие-то запредельные коил-ганы, и комбо-мечи, и новое поколение специальной тканевой брони…

Глядя на девятую «Серию», я висел между отцом и профессором Акаги: ноги уже отказывали. «Что-то я много этим тварям отдаю. А впрочем — чего не сделаешь за беззаветную преданность, которой позавидует и собака?» Хотя я, конечно, все врал себе. Помимо момента полной «синхронизации» с чуждым разумом я ничего не ощущал — вообще ничего. Был, конечно, какой-то вялый интерес к причинам всего этого кровоточивого абсурда, но — не более.

Наверное, так рождается желание убивать. Просто так. Чтобы посмотреть, как в твоем кулаке что-то корчится — не суть важно, что именно. А важно — стиснуть кулак, отнимая жизнь. Но… Господа «Серии», мы ведь не звери? Я чувствовал, что все они согласны со мной.

Нет, что ты, Синдзи. Конечно, не звери.

Поэтому я придумал причину. Очень хорошую причину, чтобы отнимать жизни. Даже придумывать толком не надо. Как вам, ребята? Идем?

Идем, конечно, Синдзи.

*no signal*

Легкий ионный фрегат «Рудольф Штернблад». Защита: энергетическая — переменное АТ-поле, физическая — трехслойный комплекс (активная броня, композит, основное бронирование). Способность перемещаться у поверхности Земли — активна. Экипаж — десять человек. Вооружение — восьмимиллиметровый рельсовый ускоритель, три карбонных лазера…

Примите сертификаты управления…

*no signal*

— Гендо, ты не перегрузил его? Прямо в мозг техданные…

— Помолчи. Еще давай.

Я оттолкнул от лица выжигающий мозг запах.

— Сколько пальцев?

— Пять, — сказал я, поднимаясь. — Что такое «ионный фрегат»?

Ноги дрожали, в голове проходило ковровое бомбометание, но я встал без посторонней помощи, тем более что она не особо-то и спешила.

— Транспорт для тебя и «Серий». Твои цели находятся в разных уголках планеты.

Понятно. С такими системами маскировки и с таким вооружением я могу почти все.

— Выходит, я — твой спецназ теперь?

— Да.

Ну, помянем Демилитаризированную Зону Номер Один, — да здравствуют войны корпораций. Я осмотрелся. Лоснящиеся кусочки моего разума окружали нас высоченной стеной. Могучие бледно-розовые тела, еще блестящие от жидкости, омерзительно-голые, никакие, безликие.

Прекрасные.

В каждом из них — крошка меня. Это даже круче, чем быть отцом.

— Идем одевать твоих кукол, Синдзи-кун, — сказала Акаги и пошла к стене, которая тут же стала расходиться диафрагмой.

Отец уходил за ней, а я пытался понять, что же будит во мне слово «кукла»

Я шел по усиленному гудрону летного поля к фрегату «Рудольф Штернблад», стремительной мешанине плоскостей без единой плавной линии. За мной шагали «Серии», и я с трудом удерживался, чтобы не обернуться.

Белая гвардия, от носков ботинок до широких шляп.

Длинные широкие плащи до косточек, усиленные псевдо-пелериной — дополнительным тканевым экраном на груди и спине. Широкие портупеи, дисковые коил-ганы в захватах за спиной, на поясе — длинные мечи в ножнах. Красивые слегка изогнутые мечи, когда-то похожие были в Японии — очень длинная рукоять, больше трети общей длины. Двойной режим — АТ-поле и виброудар.

В общем, если один такой мечник сойдется с фрегатом, я не поставлю на фрегат ни кредита. Хотя… Можно рискнуть. Я теперь богат.

«Я восстановил тебя в своем завещании».

Это правильно, папа. Если бы мне вдруг приспичило, я бы взял эту компанию силой.

Впрочем, у меня другие цели.

Сначала сговор, потому что мне так приказали. Потом — Нагиса, потому что иначе я не могу. Потому что я теперь сильнее. И, если вдруг мне понравится, — управление. Хотя этих ублюдков стоило бы и поблагодарить.

«— Почему я?

— О чем ты?

— Почему нельзя вогнать этот имплантат в голову кому-нибудь другому?

— Потому что. Редкое психическое отклонение. А шок после потери Аянами едва не убил тебя на его фоне. Самоуничтожение. Любой другой умер бы после этой синхронизации.

— Были случаи?

— Были. Много случаев».

Я достал из кармана сигареты. Мимо меня в открытый люк пролезали «Серии», а я курил, изучая радужные переливы АТ-поля над летным полем корпорации «Ньюронетикс».

Спасибо, коллеги. Как вернусь — обязательно скажу спасибо. Всем и каждому.

Всем и каждому.

Планету — не иначе, от большого ума — назвали «Водой».

Разумеется, вода тут была, и в изобилии. Ее было даже слишком много, как на мой вкус: ионные двигатели над морями куда быстрее перегреваются. Этот мир мне не нравился, впечатлил только промелькнувший вчера огненно-рыжий солончак, где я впервые понял, что цель все еще не покинула планету. Тут нет людей, а значит — тут чисто, до противного чисто, и тем проще искать Пиллера.

Элементарно, Синдзи. По грязи.

«Рудольф Штернблад» заложил крутой вираж, отслеживая широкую полосу повышенного радиационного фона: мерзавец славно маневрировал, но, увы, ни Пиллер, ни его люди были не в курсе, что в этом девственно чистом раю послед ионной колымаги светится, как сигнальная ракета.

«Изотопный след. Черт, как давно это было».

Я поерзал в кресле и уставился на мигающую панель на потолке рубки. Недра модуля, отряд «виндикаторов» на хвосте и попискивающий тонкий дозиметр. И Нагиса, готовый прыгнуть мне на голову.

Взволнованные воспоминаниями «Серии» зашумели в голове: они не любили мою память, а если уж прямо говорить — ненавидели. Теперь придется усыпить парочку-тройку из них до утра, иначе кошмары мне обеспечены. Треклятые куклы развивались, ломая ограничения, непрестанно лезли мне в мозги, и после каждого вылета я, полумертвый от неумолчного клекота, приползал к Акаги, чтобы она потерла им память и отформатировала прошивки. На поверку идеальные рабы оказались очень стремными, и, увы, не только для противников.

«Пристрелю старую суку, если не найдет способ усмирить их».

Я вызвал медицинское подменю на панели и слегка повисел над ним: с одной стороны, я точно буду яснее думать, с другой — отсутствие в бою трех «Серий». А лучше, конечно, четырех, тогда и мозги болеть не будут. Я помотал головой, отметая соблазнительную перспективу: возможно, Пиллера удастся взорвать бортовой «рельсой», возможно, — нет. Так что лучше оставить в строю шесть «Серий», а не пять.