Егор подошел к строению, в котором только что скрылась женщина, сошел на три ступеньки вниз и толкнул дверь. На него обрушился птичий гвалт. Это был птичник: в помещении рядами в три яруса стояли клетки с курами, вокруг сновали женщины, одетые в одинаковые халаты синего цвета. Одна из них, средних лет, прошла было мимо Егора, покосившись на него, но остановилась и спросила:

– Чего тебе? Аль заблудился?

– Да вот, любопытно стало, решил посмотреть, что у вас тут, – ничуть не лукавя, ответит Егор. Тетка пожала плечами:

– Ну смотри, не жалко.

– Вас как звать-то? – решив не отпускать тетку, спросил Егор. Та внимательно его осмотрела и ответила:

– Агафья. А ты, нешто, из новеньких?

– Из них. Егор я. А у вас тут широко дело поставлено!

– А то, – согласилась Агафья. – Знамо дело, работаем, куры у нас, гуси.

Где-то в глубине птичника заорал петух.

– А что, и коровы есть?

– И коровы, и телки́, – деловито кивнула Агафья.

– Получается, это у вас колхоз?

Агафья сморщилась, будто от зубной боли и с достоинством ответила:

– Никакой не колхоз, а коллективное хозяйство!

– Так это, вроде, одно и то же, – удивился Егор, но Агафья стояла на своем:

– Ничего не знаю, колхозов не держим, хозяйство у нас.

Агафья удалилась, а Егор вышел наружу.

Еще в двух строениях рядом обнаружился коровник и свинарник. Здесь с ним никто в разговор вступить не пожелал, сославшись на занятость. Ловя на себе любопытные взгляды, Егор истолковал это так: его либо опасались, либо людям было велено держать язык за зубами.

Егор отправился дальше. Больше на территории деревни подсобных хозяйств он не обнаружил и решил пойти по хорошо проторенной тропинке, которая вела прочь из деревни. Пришлось идти довольно долго и Егор взмок. Потом он заметил присутствие гнуса – вокруг него вилась мошка́ вместе с комарами. Пришлось постоянно отмахиваться, чтобы не быть искусанным. Он уже начал сомневаться, что идет правильной дорогой, как лес поредел и Егор вышел к еще одному озеру. Оно было совсем небольшим, кроме того, и здесь по берегам обнаружились строения-землянки. Внимание Егора привлек дядька лет сорока: он стоял на деревянных мостках, ведущих с берега, и то и дело взмахивал каким-то предметом над головой. Он тоже был одет в синий халат, как у птичниц, кроме того, на нем были резиновые сапоги. Егор подошел к мосткам и поздоровался:

– Здравствуйте! Меня зовут Егор. Я из новеньких.

Мужчина вздрогнул, оборачиваясь, но отвечать не спешил, вероятно, раздумывая, надо ли вступать в разговор.

– Да вы не бойтесь, – поспешил заверить его Егор. – Хожу вот, знакомлюсь с вашим хозяйством.

– Ну так и знакомься, – пожал плечами дядька. В руке он держал фанерку с ручкой, рядом стояло ведерко с водой. Дядька резко взмахнул фанеркой над головой, отчего к ней немедленно прилипли с десяток-другой комаров и мошки. Дядька счистил всю эту массу в ведро ножом, который держал в другой руке. Затем окунул фанерку в воду озерца и снова взмахнул ею в воздухе.

– А что вы делаете? – не смог не задать вопрос Егор. Дядька покосился на него, стрельнул глазами по сторонам – никого кроме них поблизости не было – и ответил:

– Мошку́ собираю, аль не видно?

– А зачем она вам? – Егор отмахивался от гнуса, дядьку же они не трогали, лишь вились рядом. Дядька снова счистил мошкару в ведро, отложил нож и фанерку на мостик, а сам взял ведро, в которое собирал летающих тварей, размахнулся и выплеснул в озеро. То место, куда попала вода, словно вскипело: озерная рыба кинулась за кормом, устроив толкотню. Дядька посмотрел на Егора и спросил:

– Ну, теперь понятно?

– Понятно, – улыбнулся Егор, стараясь выглядеть дружелюбным и придурковатым. – Вы тут рыбу разводите?

– Разводим, – кивнул дядька – он уже глядел на Егора не так настороженно.

– Не голодаете, стало быть, – удовлетворительно сказал Егор. Дядька хмыкнул:

– Да уж не в Африке, поди.

– И лошадей держите?

– На кой они? – пренебрежительно пожал плечами дядька. – У нас тут ездить особо некуда. Самоходом всюду добираемся. Это у вас там, сказывают, ходить скоро разучатся. Все на машинах разъезжают. Дышать нечем! А тут благодать.

– Стало быть, нравится вам тут? – осторожно поинтересовался Егор.

– А то! – гордо ответил дядька. – Живем хорошо, как у Христа за пазухой. Все у нас есть. Летом-осенью поработаем, зимой на печке лежим, бока греем.

– И что же, совсем не тянет посмотреть, как люди в мире живут?

– Чего на них смотреть? – удивился дядька. Он еще раз осторожно оглянулся, проверяя, нет ли кого поблизости, и полушепотом спросил: – А правду говорят, что у вас там мужики с мужиками жить стали, да и бабы с бабами, а детей в пробирках выращивают?

– Не без этого, – развел руками Егор и вздохнул для верности, решив во всем соглашаться. Дядька захохотал, взявшись за бока.

– Вот охламоны! – отсмеявшись, сказал он и вытер рукавом заслезившиеся глаза. – И верно ведь, отступились от бога – пиши пропало!

Тут из ближайшего дома вышла молодая женщина, да и рявкнула на дядьку:

– Ты чего там ржешь как мерин?! С прокормом всё, что ли?

На Егора она даже не посмотрела. Дядька сделал серьезное лицо, и ответил:

– Да тут вот человек заблудился, надо же дорогу показать…

– Показал и ладно. Работать давай!

Женщина ушла, а дядька вздохнул, макнул фанерку в воду и снова взмахнул ею над головой. В фанерку тут же с еле слышным стуком врезался гнус.

– Ступай-ка, мне работать надо, – сердито сказал дядька и принялся счищать добычу с фанерки в ведро.

Егор вернулся через несколько часов, когда Катерина приготовила и обед, и ужин. Он вошел усталый и даже не разулся.

– Егор, – окликнула его Катерина, указав на обувь. Он негромко выругался, скинул прямо за дверь в сени кроссовки и тут же на кухне присел на скамью напротив печи.

– Что случилось? – спросила Катерина, садясь рядом.

– Партизаны, мать их… – сказал Егор.

– Объясни толком!

– Сейчас, дай дух перевести. – Егор устало прислонился к стене взмокшей спиной, провел по блестящему от пота лбу тыльной стороной ладони.

– От тебя смердит, как от жеребца на финише, – фыркнула Катерина. – Иди в средневековый душ.

Она сходила в спальню, отыскала полотенце побольше и дала Егору.

Через десять минут Егор вернулся.

– Вот черт, – с удовольствием утираясь, сказал Егор, – даже легче стало… Правда, вместо мыла там какая-то жижа, но мылится очень неплохо.

Катерина спросила:

– Так что стряслось? Где ты был?

– Давно я так долго не ходил пешком, – покачал головой Егор. – 15 километров, наверное, прошел.

И Егор рассказал, где был и что видел.

– …такая вот обстановка по периметру, – закончил Егор.

– Так вот где они рыбу ловят. На озере ни лодки, никого вообще нет, – сказала Катерина.

– Зато на другом целое рыбохозяйство налажено. А еще я бортника встретил…

– Это еще кто?

– Эх, темнота, Катерина! – хихикнул Егор. – Так сборщик дикого меда называется. Я, кстати, слово это от него и узнал. Раньше думал, что так изготовитель бочек называется.

– Но его ты разговорил, бортника этого?

– Нет. Неразговорчив он оказался. Говорю же, не велено им с нами болтать.

– Кем не велено?

– Думаю, Прохором этим. Кем же еще? Он у них тут за главного… Короче, сунулся я дальше в лес, но нарвался на охрану. Такие же ребята сидят себе, что в тот раз нас с тобой приняли, периметр стерегут. Вежливо меня завернули, сказали, что в лесу дикие звери имеются. Я спорить не стал, попробовал с другой стороны пройти, но и там меня остановили. Попросили поворачивать назад, сказали, что не велено никого выпускать. Так что дикие звери, думаю, ни при чем. А ты что высмотрела?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.