– Садись ближе к огню, Дрю, – сказала Лиона, отогревая руки. – Оуэн, сегодня утром вы будете завтракать с королем, так что мне лучше не портить вам аппетит, но никто не уходит с моей кухни голодным. Есть вчерашний хлеб.

Оуэн улыбнулся ей, радуясь, что нашел союзницу.

Он тихо отступил к скамье, глядя, как Лиона наполняет миску, а Дрю раздувает угли в очаге. Оуэн видел, как это делали и раньше, и это его поражало, как куча серого пепла, если на нее подуть, может снова загореться. Он уставился на Дрю, когда тот надул щеки, и с восторгом услышал потрескивание возрожденного пламени. Он хотел научиться делать так же. Он считал, что сможет, но лучше вернется на следующий день и посмотрит еще, чтобы наверняка. Тогда он попробует сам.

Лиона взъерошила его волосы, подав миску. Он жадно ел, наблюдая, как начали прибывать слуги, чтобы приготовить утреннюю трапезу.

– Лиона? – тихо позвал он. Слишком тихо. Она не услышала.

– Парень зовет тебя, – мягко сказал Дрю, поднимаясь от очага.

У Лионы было тесто на пальцах, когда она подошла.

– Что там?

Оуэн облизнул губы. Он был благодарен, что Дрю заметил его просьбу. Хотя стеснительность все еще заставляла быть косноязычным, Оуэн был полон решимости получить плитки.

– Есть ли… есть ящик с плиткой? – спросил он, умоляюще глядя кухарке в глаза. – Поиграть?

Она посмотрела на него в замешательстве:

– Плиткой?

– Вот такой. – Он постучал по полу башмаком. – Маленькой… как эти. Мне нравится играть с ними.

Дрю странно посмотрел на него, затем сказал:

– Думаю, что есть.

Лионе нужно было раздать указания на кухне, поэтому она попросила мужа поискать плитку. Вскоре он вернулся с деревянным ящиком, заполненным плитками. Некоторые были побиты или отколоты, зато они были разного размера и цвета. Глаза Оуэна расширились от восторга, когда Дрю протянул ящик.

– Я иду в лес, – ласково сказал он. – Может быть, вы захотите присоединиться ко мне позже и я покажу вам окрестности?

Оуэн посмотрел на него и энергично кивнул. Но язык по-прежнему не слушался. Он хотел поблагодарить Дрю за плитки, но знакомое чувство удушья лишило его способности говорить. Он посмотрел на ящик, пытаясь заставить слова вырваться из горла. Лучшее, что он мог сделать, – это единожды наклонить голову вниз.

Дрю улыбнулся ему и ушел. Оуэн на мгновение сжал кулаки, злясь на себя за то, что молчал. Но чудесный ящик был слишком соблазнителен, чтобы оттягивать время. Он отставил миску и перетащил ящик в угол кухни, свободный от суеты. Быстро рассортировал плитки по размеру, форме и цвету, а затем начал расставлять их в ряд.

Как только первая плитка встала на место, его разум уподобился стреле, выпущенной из лука. Процесс был настолько знаком, что стал автоматическим, и он даже не смотрел на конструкцию, которую выкладывал на полу. Мозг его разбирался в деталях того, что Оуэн узнал, оставив свою семью. Разные люди, с которыми он встречался, предстали перед ним вместе, и он понял, какие испытывает чувства к каждому из них. Короля он боялся. Герцога Хорвата он уважал. Рэтклиффа он презирал. Принцесса Элиза вызывала у него обожание. Лиона и Дрю были для него как новые родители. Бервик его раздражал.

Оуэн многое слышал и не все понимал. Он понимал, что король убьет его, если родители не докажут свою верность. Каждый день его пребывания в Кингфонтейне только увеличивал опасность. Если он доберется до святилища Владычицы, невестка короля сможет его защитить. Она приходилась матерью принцессе Элизе и была королевой до тех пор, пока два года назад король Северн не отобрал трон у наследников своего брата. Принцы были мертвы. Оуэн рисковал разделить их судьбу. Решение казалось очевидным: нужно было сбежать из дворца и добраться до Владычицы, не будучи пойманным людьми короля. Но как он мог это устроить? Что нужно сделать? Ему нужно было изучить окрестности. Дрю знал окрестности. Дрю даже предложил взять его на прогулку.

Оуэн уложил последнюю плитку. Он сидел у извилистой спирали, которая начиналась у его колен и обвивалась вокруг него все выше и выше, петля за петлей. Сколько плиток он расставил? Сотню? Он не помнил.

Оуэн заметил, что на кухне стало необычайно тихо. Он посмотрел через плечо и увидел, что Лиона и остальные смотрят, словно зачарованные тем, что он сделал. Он слегка улыбнулся Лионе и нагнулся к ближайшей к колену плитке.

Кухарка вздрогнула, когда плитки стали падать, тихо звякая, сбивая соседние круг за кругом. Понадобилось несколько минут, чтобы упала последняя.

– Нууу… – сказала Лиона удивленно. – Да буду я благословенна! То, что сделал малец, – самое любопытное, что я видела в жизни.

Оуэн покраснел от похвалы, под взглядами кухонной прислуги.

И как раз в этот момент на кухню ворвалась молодая женщина, вид у нее был безумный, длинные темные волосы растрепались на бегу.

– Кто-нибудь видел маленького мальчика? Сына герцога? Он пропал. Кто-нибудь…

Она задыхалась, почти теряя сознание, но вздохнула с облегчением, когда несколько пальцев показали направление.

Это была Мона Стирлинг, юная гувернантка с которой он познакомился вчера вечером.

– Вот вы где! Оуэн! Королевский завтрак! Поспешите!

Ее слова словно напоминали всем об их обязанностях. Лиона стала отдавать приказы, и помощники забегали по кухне. Оуэн быстро начал собирать плитки в ящик, но Мона схватила его за руку и потащила в комнату в башне.

– Нет времени! Вы должны быть одеты и готовы. Идемте со мной! Лорд Рэтклифф в ярости!

Мона Стирлинг не проявила деликатности, помогая Оуэну переодеться в новый костюм. Она бесцеремонно стерла салфеткой грязь с его щеки и отступила назад, чтобы оглядеть.

– Нет времени, чтобы вымыться, но это можно сделать позже. Чем вы занимались на кухне?

Он смотрел на нее, не говоря ни слова. Его снова замутило при мысли о новой встрече с Рэтклиффом… и с королем. Он не хотел завтракать с королем.

Мона запустила пальцы в шапку его каштановых волос и нахмурилась.

– У вас совершенно неряшливая шевелюра. Что это за белая метка? – Она попыталась осмотреть прядь волос, но Оуэн отшатнулся. – Ведите себя прилично, мелочь! – буркнула она. Затем, схватив его за руку, потащила по коридору из комнаты в большой зал. Замок теперь кишел слугами, мужчинами и женщинами, державшими кувшины, вазы, наполненные свежесрезанными цветами, свернутые ковры, урны и серебряные блюда. Факелы вдоль коридора шипели на Оуэна, когда они проходили мимо них, отбрасывая на пол длинные и острые тени.

Когда они достигли большого зала, навстречу быстро вышел Рэтклифф, его лицо сморщилось от резкого неодобрения, но он явно испытал облегчение, как только увидел Оуэна.

– Вот он! – с раздражением сказал Рэтклифф. – Я думал, ты ускользнул из замка, парень. – Он потянул мальчика за кружевной воротник. – Купаться в бане или на пляже, скажу тебе, лучше, чем в водопаде!

Но я действительно хочу ускользнуть из замка, решительно подумал Оуэн, глядя на высокого человека.

Оуэн оглядел столы на возвышении, расставленные в зале. Они были загружены подносами с едой. Круги золотистого, ароматного хлеба, подносы с копченым лососем и множество острых сыров. На серебряных блюдах гнездились виноградные грозди.