Казалось, Рэтклифф сейчас лопнет от ярости.

– Король этого не потерпит! – рычал он. – Защитит ли вас Поток от его гнева? Ваша дочь наслаждается привилегией приходить и уходить. Может, она теперь станет заложницей?

Сердце Оуэна екнуло от этих слов, от страха за принцессу. Он посмотрел на королеву с беспокойством.

Она пренебрежительно рассмеялась.

– Мы оба знаем, что он этого не сделает. А теперь убирайся, Рэтклифф, прежде чем я вызову секстона. Прочь!

Кулаки Рэтклиффа тряслись от злобы. Затем он посмотрел на Оуэна, его глаза были словно кинжалы.

– Пойдем со мной, мальчик. Немедленно. Вернись со мной в замок.

Оуэн уставился на него и покачал головой.

– Когда король узнает об этом… – прорычал Рэтклифф, его губы дрожали.

– Похоже, он уже узнал, – раздался голос из дверного проема. Это был деконей, помощник секстона. – Он поднимается по ступенькам, лорд Рэтклифф. Король здесь. – Он повернулся и низко поклонился. – Добро пожаловать в святилище Владычицы, государь.

Глаза Оуэна расширились от ужаса, и он почувствовал, как рука королевы стиснула его плечо.

– Что бы он ни говорил, не позволяй ему дотрагиваться до тебя, – прошептала она в знак предупреждения.

Король был раздражен. Оуэн мог видеть, как ярость пылала в его серых глазах, заставляя дергаться щеку и кривить рот в гримасе. Хромота, вызванная раной, стала менее заметной, но еще не исчезла, Оуэн отчетливо слышал звук его шаркающих шагов, прежде чем увидел его лицо.

Король, как всегда, был в черном с золотом. Привычный кинжал у пояса сопровождал большой меч в ножнах, повидавший многие годы войны. Струйка пота стекала по его лицу. Длинные черные волосы растрепал ветер, придавая ему вид дикаря.

Ногти вдовствующей королевы вонзились в плечо Оуэна, заставив его вздрогнуть.

– Помни, – шепнула она Оуэну.

– Государь, – с удивлением сказал Рэтклифф. – Вы здесь? Я собирался послать вам сообщение…

– Когда, Рэтклифф? Когда мои волосы поседеют? Ты думал, я не захочу узнать, что заложник сбежал? Почему я должен узнавать об этом от своей племянницы, а не от главы шпионской службы?

Гнев короля был сосредоточен на Рэтклиффе, но кровь Оуэна холодела от страха, Оуэн понимал, что настанет и его очередь.

– Мммиии… лорд! – с запинкой произнес Рэтклифф. – Это мой человек сообщил, что мальчик здесь! Я только что узнал об этом и хотел сначала сам убедиться! – Рэтклифф умоляюще сложил руки, словно опасаясь за свою шею.

– Достаточно оправданий, Рэтклифф. Не слишком много – просить тебя держать моих заложников под пристальным наблюдением. И о чем я узнаю дальше? Что дал добро на постоянные просьбы его родителей о встрече с ним? Ради Потока! Он просто маленький мальчик! Как ты мог быть таким беспечным?

– Я… я… – Щеки Рэтклиффа сделались алыми, и пот стекал с его лба.

Король пренебрежительно махнул рукой в перчатке. Затем он обратил зловещий взгляд на вдовствующую королеву. Его губы гневно сжались.

– Я должен был заподозрить, что найду его здесь, мадам. – Ненависть в его глазах и голосе заставила Оуэна съежиться.

– Вы ошибаетесь, Северн, как обычно, когда не в духе, – сказала вдовствующая королева ледяным тоном. – Я не вызывала мальчика сюда. Он только что вошел. Я даже не успела с ним заговорить.

Король недоверчиво фыркнул:

– Вы принимаете меня за дурака.

– Я принимаю вас за того, кем вы себя выставляете. Этот мальчик – Кискаддон? Ваш заложник? – В ее словах был оттенок смысла, которого Оуэн не понимал. – И он нашел путь в святилище. Боже, как это должно вас бесить!

Выражение лица Северна ожесточилось. Было ясно, что между королем и его невесткой не было никакой любви, и Оуэн мог чувствовать горечь, которая царила между ними.

– Вы не можете забрать его отсюда, Северн. Даже вы не осмелитесь нарушить право святилища Владычицы. О, конечно, вы можете угрожать этим! Но если вы посмеете, народ бросит вас в реку и вам не жить. Мальчик остается здесь, со мной. Я не посылала за ним, но я не отпущу его. – Она собственнически похлопала Оуэна по плечу.

– Мальчик не знает вас так хорошо, как я, – гневно прохрипел король.

– И вас… государь, – усмехнулась она. – Нам с ним будет очень весело вместе, и я многое расскажу ему о вашем величестве. И о моих сыновьях.

Король поднял скрюченный палец, заставив ее замолчать. Его лицо побледнело от гнева.

– Ты ничего не скажешь, – в голосе его слышалось приглушенное рычание.

Что-то странное случилось тогда. Как будто плеск воды из фонтана внезапно стал громче, заглушив все другие звуки для слуха Оуэна. Ощущение было приятным и успокаивало его колотящееся сердце. Затем сквозь журчание пробился голос короля.

– Оуэн.

Обычно голос короля, когда он произносил имя Оуэна, был резок, но на этот раз его голос не звучал сердито или обвиняюще. В нем была вся нежность обращения любящего отца к сыну. Оуэн моргнул, смутился и посмотрел на короля.

Звук воды в фонтане становился еще громче. Как будто Оуэн плескался внутри каменной чаши. Да-да, именно это он ощущал, когда играл в воде, плескался, брызгался и наслаждался вкусом непослушания. Вода словно хлынула на него, убаюкала, успокаивая и наполняя его счастьем. Теперь он улыбался. Король тоже улыбался, как будто он чувствовал тот же трепет танца в фонтане.

– Отойди от нее, Оуэн, – мягко сказал король. – Она здесь не без причины. Она плетет заговоры и разрушает. Если ты послушаешься ее, мальчик, твоя семья погибнет. Из-за нее. Я хочу спасти тебя, Оуэн. Пойдем со мной.

Оуэн почувствовал боль в плече, но это была какая-то ненастоящая боль. Он слышал слова, слова королевы, но они не могли проникнуть сквозь шум воды. Память пыталась донести что-то о прикосновении короля, но это было так же раздражающе, как жужжание, и он отмахнулся от него.

– Я бы не стал лгать тебе, – сказал король серьезно, нежно, как будто приглашал бабочку опуститься на его ладонь. – Здесь есть опасность. Опасность, которую ты не можешь видеть. Ты попал в паутину, Оуэн. Позволь мне освободить тебя. Подойди, возьми меня за руку.

Король протянул руку в черной перчатке. Кожа казалась мягкой и теплой, жест был таким манящим.

Оуэн стряхнул руку королевы и направился к королю. Ему казалось, что от протянутой руки исходили воды самого Потока. Он знал, знал наверняка, что будет в безопасности, если возьмется за руку короля. Вокруг слышались какие-то слова. Некоторые звучали резко, но не могли победить чувства, переполнявшие Оуэна.

Он уверенно подошел к королю, который больше не выглядел страшным. Он выглядел усталым и страдающим, но у него была добрая, благородная улыбка.

– Моя племянница так беспокоится о тебе, – ласково сказал король. – Может, устроим ей маленький сюрприз? Она так испугалась, когда решила, что ты в беде, Оуэн. Пойдем обратно во дворец, поищем ее?

Оуэн нетерпеливо улыбнулся и кивнул. Да, ему бы это понравилось. Он бы очень этого хотел.

– Ты покажешь ей, как покинул замок, Оуэн? Мы все так удивились, что у тебя хватило ума найти выход. Но я с самого начала знал, что ты умный парень.

Оуэн снова кивнул. Он стремился рассказать о тайной двери принцессе Элизе. Возможно, теперь это будет их общим секретом. Когда он наконец взял руку короля, на сердце у него стало легко. С этим прикосновением он словно оказался в лодке, плывущей в спокойной воде. Впервые с тех пор, как покинул Таттон-Холл, он чувствовал себя в безопасности. Вместе Оуэн и король отошли от королевы и журчащего фонтана. У мальчика кружилась голова от счастья, когда он цеплялся за руку короля, чувствуя сильную хватку, тепло кожи.

Оуэн повернулся к королеве. Она плакала. Почему? Он махнул ей, кивая, чтобы дать понять, что все хорошо. Затем посмотрел на черно-белые плитки на полу. Он наступил на белую. Король наступил на черную. Оуэн подумал, что похоже на игру, и это заставило его хихикнуть.