Сегодня мне исполняется тридцать один год. Что я сделала за свою жизнь? Чтобы об этом вспомнить не нужно и пяти минут. Ровно в четырнадцать лет я, Маруша Красна, вышла замуж за парня, который лишь на пару лет был меня старше. Он в общем-то был не плохой, да ограниченный, да глупый, но неплохой. Через девять месяцев родила сына Донована, затем еще через месяц простилась со своим супругом, который упал с крыши, когда чистил дымоход. Я старалась быть ему хорошей женой, стирала, убиралась, готовила и даже пару раз терпела его кряхтения и тыканье в меня ради рождения малыша. Я старалась говорить, как ему нравилось, одеваться как ему нравилось, даже не петь, хотя очень любила это делать, потому что ему не нравилось. Надеюсь он был со мной счастлив.

После похорон явилась моя тетка Руна, глава нашего семейства и сказала:

— Негоже быть одной с ребенком, через неделю выходишь за муж за кузнеца.

Что мне было делать, и в этот раз я безропотно подчинилась. Ведь в нашей местности все решала глава рода, кому замуж, кому одной оставаться, кому под опеку переходить. Тетка Руна была любительница шальных денег. А кузнец за меня, видимо, неплохо ей отстегнул. И снова стирала, убирала, готовила, терпела его тыканье, родила двоих дочерей Марту и Берту, а он все продолжал ходить ко мне в кровать за сыном. Тогда пришлось идти к бабке колдунье Инге и просить настой. Так все десять лет и ходила к ней, я ей яичек, да молочка, а она мне травки, чтобы детей больше не было. А муж-то пьющий оказался. Каждый вечер приходил домой, а я всем Богам молилась, чтобы ко мне не полез. Он особо не церемонился. Было больно и противно. А если уж с поцелуями лез, так и вообще блевать хотелось. Терпела я терпела, да только пирогами свою жизнь и заедала, да так что к двадцати восьми годам и стала весить под сто килограмм при росте метр пятьдесят семь.

Но судьба распорядилась так, что пару лет назад и помер от пьянки второй супруг. И снова тетка Руна ко мне, снова замуж должна выйти. И не смутила местного гончара, что старая уже, никак двадцать девять стукнуло, что две девки на выданье, что еле в дверной проем помещаюсь. Все равно попросил разрешение у главы рода, а та и рада стараться. То ли тетка ему заплатила, то ли просто от безысходности на меня позарился, но свадьбу мы сыграли.

Под венец я пошла, но травку по-прежнему пила, нехорошо на старости лет детками обзаводится. Новый муж Ренки был неплохим, но у него были вечно потные руки. В постель ко мне лез, но никогда не снимал мою пижаму, а свет я и так включать не давала. Быстренько по копошится и спать. Только он уснет, я нырк и на лавочку иду. Одной то спокойнее. Опять я старалась угодить мужу. Не было у меня за эти годы никогда времени, чтобы понять чего же хочу я. Всю жизнь я сначала делала, что скажет мать, потом первый муж, потом второй и вот сейчас Ренки.

И вот мне тридцать один. Сын женился пару месяцев назад и ушел с молодой женой в отцовский дом, старшая Марта женилась месяц назад и ушла к мужу. А завтра свадьба моей младшей Берты. Скрывала их от тетки до последнего. Обе по сердцу себе нашли мужей. Да я и рада, мне то уже только жизнь свою доживать с Ренки и внуков ждать.

Свадьба была веселой. С утра я стряпала на весь честной люд, так что к началу торжества была похожа на откормленного красного рака в замызганной одежде. Даже мои дети меня стеснялись, что уж говорить про мужа. и тот меня успел шпынять с утра, даже не хотел пускать меня к гостям:

— Маруша, сиди уже на кухне, ничего гостей пугать. Вон глянь на себя, Берте только лучше будет.

— Да, как же это к гостям не выйти, это же дочь моя замуж выходит! — я пыталась его вразумить.

— Сиди я сказал!

Вот так я и просидела почти всю свадьбу на кухне, а после церемонии дочка забежала ко мне и бросила:

— Спасибо, что не испортила торжество своим видом, а то на фоне родителей Арда ты совсем ужасно смотришься.

Даже дочь не скрывала своего пренебрежения ко мне. А я же всю жизнь только детям и старалась угодить. Всю жизнь ради них пахала, ради них жила. И что я получила взамен? Только “посиди тут и никого не позорь”. Конечно, я не выгляжу, как мать Арда, ухоженная, красивая, в дорогой одежде. Хотя и моя ровесница, но выглядит гораздо моложе. Да и муж ее боготворит, а не заставляет пахать как мой. Сам уйдет свои горшки ваять, а на мне и дом и огород и скотина. С пяти утра до десяти вечера не присяду, только и остается, что пирогами да булками себя жалеть. И ради чего это? Ради того, чтобы у семьи все было. И дочек жалела, пусть, думаю, детством насладятся, не заставляла делать ничего. Вот и получила взамен такую благодарность. Да еще и мужа в постели терпеть. У меня еще с начала свадьбы начала волна негодования подниматься где-то глубоко внутри. А к вечеру, когда мне все же позволили присоединиться к уже подвыпившему народу, мое раздражение и злость уже подходили к краю.

Жених и невеста молодые и счастливые. А я как старушка в простом платье, да куда ж теперь наряжаться. Мне сынок на ухо шепнул сегодня, что стану я бабушкой. Это меня, конечно, с одной стороны обрадовало, а с другой стороны я понимала, что это все, финал моей жизни. Теперь я обзаведусь кучей детишек и буду с ними сидеть. В том, что это тоже ляжет на мои плечи, я не сомневалась. Тихий рык начал просыпаться у меня в груди.

Столы выставили на улице перед домом, на свадьбу пришла вся деревня. Много сил я потратила, чтобы всех накормить, а взамен только пренебрежение.

Много на свадьбе было конкурсов. Сирка-купец напился и зажал таки меня в темном углу, еле отбилась. Вот что ему надо?

Пошла я за добавкой кваса, внезапно налетел, затолкал в угол и давай под юбки лезть, да в разрез платья носом пихаться.

— Какая же ты аппетитная! — пьяным голосом пытался выдать комплимент мужчина.

Эта “аппетитная” уложила пустой графин на голову купцу. Тот со стоном и осел. Эх, а это был первый комплимент в моей жизни. И еще пару дней назад, я бы растаяла. Но именно сегодня в моей душе рос дух противоречия.

Как же противно было ощущать на себе мужские руки, как же остальные это терпят? Лучше умереть, чем снова и снова ложиться под этих храпящих, дурнопахнущих боровов.

Смотрела я на всех этих людей на свадьбе и думала, счастливы ли они? Интересна ли им эта жизнь. Жизнь в заботах о нелюбимых, жизнь в которой нет ничего кроме бытовых дел, да проблем местного разлива. Как напиться, как не получить от жены или от мужа. Как вообще живут люди за пределами нашей деревни. В ближайшем городке мы бывали редко. Но даже там, казалось, кипела жизнь и очень хотелось к ней прикоснуться. Но она была не про нашу честь. Я там вообще побывала один раз. А так хотелось вырваться, расправить крылья, крикнуть “я никому ничего не должна!” и улететь куда глаза глядят.

— Ты что уставилась стеклянными глазами в пустоту, жена? Али умом на радостях тронулась? — хлопнул по плечу меня Ренки.

— Я просто задумалась, — проговорила я.

— Бабе думать не надобно, — изрек мысль муж, — бабе надобно мужчины слова слушать и исполнять.

Вот так всю мою жизнь. А я пару раз к старосте деревни заходила и у него там были книги, и так хотелось их посмотреть, но букв то я все равно не знаю, так и в руки мне такую диковинку не даст никто. А я так хочу узнать, что же там написано, хочу думать не только об обеде и постельном белье. Я хочу жить, жить как птица. Хочу стать птицей. Не могу я сидеть в толпе крестьянских пьяниц и слушать их пафосные речи.

Вышла я за дом, а там поле начинается, кругом ночь, и звезды горят и так захотелось нырнуть в эти звезды. Я шагнула в траву, потом еще и еще. И вот я уже перешла на бег, расправила свои руки и старалась поймать ветерок. И в этот момент я ничего не помнила, кто я и что здесь делаю, был только ветер и я! И вот уже земля проносится подо мной, вот и лес показался, и я парю над его верхушками. Как это? Качнулась вбок и вот я снова вижу поле. Неужели я сошла с ума? Покрутила головой, у меня вместо рук были крылья. Неужели это возможно, превратиться в птицу? Может я просто напилась и в отключке мне снится сон? Да нет, один бокальчик за молодых и выпила. Даже пусть это сон, но он мой. И я решила просто лететь дальше. Это была настоящая свобода, настоящая сказка. Я парила высоко над лесом, над речкой. Я сделал круг над деревней, где люди потихоньку расползались со свадьбы. Опустилась я пониже и заметила за сараем своего Ренки, который пыхтел над нашей соседкой-молочницей. А той, видимо, это доставляло удовольствие.