Платон напрягся, как только до него дошёл смысл этих слов. Рука сама потянулась к кинжалу, но Игорь произнес:

— Не переживай, Платон. Он давно знает, ему можно доверять.

— Ага, — не сводя глаз со старика, сказал Платон, — только с чего бы ему говорить это при мне. Это серьезная тайна.

— О, мой друг, я давно догадался, что вы такой же, как и Игорь, — миролюбиво поднял руки Шантри.

— Нахрена ты ему рассказал? Ты разве забыл об обете?! — всколыхнулся Платон.

— Ни черта я ему не говорил, слышь, — донеслось изнутри повозки. — Просто он больно умный.

— Успокойтесь, друзья, — спокойно сказал старик. — Игорь на самом деле мне ничего не говорил. Я достаточно образован, чтобы не верить в сказки про цивилизацию за морем, и достаточно сообразителен, чтобы сложить два и два.

Платон уставился на дорогу. В голове роились разные мысли, интуиция подсказывала, что если он хочет выжить, то стоит убить старика прямо сейчас, но голос разума отвечал, что это всё равно вряд ли получится.

— Я сохраню вашу тайну, как хранил и тайну Игоря, друг мой, — сказал Шантри, положив руку Платону на плечо. — Обещаю.

— И с чего мне вам верить? — грубо ответил Платон.

— О, такой себе из меня был бы летописец, если бы моё слово ничего не стоило, — рассмеялся Шантри.

— Доверять ему не стоит, но верить можно. За все годы они действительно никому не рассказал обо мне. Только вынес все мозги своей нудятиной о спасении мира, — добавил Игорь.

Платон чуть расслабился. Ситуация не слишком хорошая, учитывая то, что он знает об этом мире, но он вдруг поймал себя на мысли, что до сих пор не знает, почему она, собственно, считается плохой.

— А почему подобные вещи вообще имеет смысл скрывать? — спросил он. — Никто нормально не может мне объяснить, что в этом такого.

— О, всё довольно просто. Ты же знаешь, что досточтимый Лорд-протектор тоже родом не из этого мира? — спросил Шантри.

— Знаю, и что?

— Его многие не любят и боятся, как и всех, кто может стать непредсказуемым фактором. Он не первый и не последний, но один из самых ярких, один из тех, кто перевернул игровую доску и написал новые правила. Поэтому обычные люди и церковники попытаются убить тебя просто из страха, суеверные идиоты убьют тебя, чтобы распотрошить и приготовить зелья из твоих внутренностей, власть имущие попытаются завербовать, вытянуть из тебя знания, если они есть, а потом убить, чтобы сохранить собственную власть. Никто не хочет увидеть второго Сурта на юге.

— Может тогда имеет смысл попросить убежища у него?

— Плохая идея, — покачал головой Шантри. — Не считая вас с Игорем, я знаю о троих пришельцах из иных миров за последние тридцать лет, это кроме самого Сурта. И все они таинственным образом пропали на Севере. Предположу, что он устраняет конкурентов, но ходит много разных слухов. Один из самых интересных крутится вокруг того, что он каким-то образом забирает силу у вам подобных. Что неплохо объясняет его собственное могущество.

— А чем он так силён-то?

— Достоверно никто не знает, Платон. Основная его сила — это власть, тысячи бойцов, снаряженных в железо, и кучка преданных ему лично Знающих. Сам он, насколько известно, не сражается ни с кем, но и убить никому его не удалось ещё. Хотя раньше многие пытались, как по своей инициативе, так и за немалые деньги.

Платон промолчал в ответ и задумался о том, что следует придумать новую легенду. Старую, видимо, многие легко могут раскусить, не говоря уже о том, что слишком много людей знает о его происхождении. Лаз, Амалзия, Игорь, Вол, теперь ещё этот старик. За Волом к тому же нет никакой возможности следить, и остается верить, что он действительно сдержит своё слово, как заверяла Амалзия. Внезапно в его голове всплыл ещё один важный вопрос.

— Погоди, ты сказал, что за 30 лет тут было как минимум шесть попаданцев?

Когда они добрались до постоялого двора, на улице уже стемнело, так что распрягать волов пришлось уже при свете факелов. Хозяйкой постоялого двора оказалась крупная мрачная женщина, которая сразу потребовала, чтобы никто тут не пьянствовал, не буянил и оружия не обнажал, раздала указания двум мальчишкам о том, как распределять гостей, и удалилась на кухню.

Приземистое двухэтажное здание было сколочено из толстых бревен, чем сильно отличалось от домов в городе, которые были в основном сделаны из глины, кирпича и камня. К дому примыкал большой хлев, куда и отправили волов, а за ним находился немаленький сад — не того типа, что делаются для красоты и аккуратно подстригаются, а максимально функциональный, рассчитанный на получение урожая.

Внутри большой зал был заставлен столами так, что приходилось протискиваться, а освещался только парой тусклых жаровен. Тем не менее, пока они ждали ужин, Гор сказал, что останавливался тут на пути в Псайкру, и что место хорошее, безопасное и кормят вкусно.

— Здесь всё на удивление по-северному, хотя хозяйка не из наших, — сказал он. — У неё всё по уму, всё для дела.

Платон изрядно устал от долгих разговоров, поэтому в основном молчал и работал ложкой. Рагу с чем-то, напоминающим картофель, было весьма жирным, но вкусным, а яблочный сидр хоть и отдавал кислинкой, но пился легко. Пока они добирались сюда, Шантри кратко рассказал ему о том, что сюда действительно периодически попадают люди из другого мира или даже миров. Деталей он не знал, но явление было далеко не редким. В некоторые периоды истории попаданцев было больше, чем обычно, в некоторые их будто бы вовсе не было. Впрочем, Шантри сказал, что всерьез информацию никто не собирал и многие из попаданцев могли удачно замаскироваться или просто погибнуть слишком быстро. Большинство из них обладало неординарными способностями, но такие как Сурт — были скорее исключением. Многие думали, что один из пророков, живший около трехсот лет назад, принадлежал не этому миру, жизнь же остальных пришельцев из других миров редко всерьез что-то меняла в мире. Те трое, о которых знал Шантри, были в целом обычными людьми, один, судя по всему, был каким-то бандитом и сделал неудачную попытку подмять север под себя, вторая жила спокойной жизнью несколько лет, пока внезапно не исчезла абсолютно таинственным образом, третья хотел присоединиться к Лорду-протектору и вроде как даже добралась до него, но больше о её судьбе никто ничего не слышал. Это всё позволяло сделать однозначный вывод — встреча с Лордом-протектором одновременно и не сулит ничего хорошего, и в то же время неизбежна, если не хочешь всю жизнь бегать и прятаться.

— Ты, конечно, прав, летописец, в войне много героического и интересного, но грязи куда больше, — спорил Лаз с Шантри. — Умирающие дети, гниющие раны, сломленные люди — это далеко не радость в сердце, и не алый закат перед глазами.

— Охохо, — гулко засмеялся старик, — да вы на самом деле поэт, друг мой. Я не спорю, что война жестока и ужасна. Кровь, грязь, боль и пот, как говорил Уцилий. Но стоит ли это рассказывать потомкам? Будут ли они это слушать? А истории о подвигах интересны многим, все любят слушать про то как герой, простите меня, нагибает весь мир.

— Ага, только вы не хуже меня знаете, что всё это сказки и в жизни так не бывает, — ткнул в него ложкой Лаз.

— Так, а нужно ли нам отражать жизнь? В конце концов, тот, кто рассказывает истории — раб двух хозяев: своего читателя и самой своей истории. Ему приходится идти на компромиссы, как бы ни хотелось это отрицать.

— Разве летописцы не должны пытаться передать историю максимально точно? — спросил Платон, дожевав очередной кусок.

— Некоторые, возможно, — ухмыльнулся Шантри. — Но орден Пера иначе относится к этому. Истории могут вдохновлять людей, могут вгонять их в отчаяние, могут менять их взгляды. Мы верим, что это важнее, чем просто излагать правду.

— То есть, вы просто врёте, чтобы манипулировать людьми? — внезапно включилась в разговор Амалзия.

Девушка к вечеру стала еще более бодрой, она была практически везде, за всем следила и всем помогала. Казалось, будто дорога подействовала на неё благотворно.