В углу большого зала дремал старик, едва приоткрывший глаза, когда шумные путники заполнили весь большой зал. Хозяин, высокий мужчина с огромным брюхом и густыми черными кудрями, шумно подгонял слуг, на столы летели тарелки, а шумные голоса уже глотали разбавленное вино. Практически все попадали за стол, даже не переодеваясь, так и оставшись покрытыми дорожной пылью. Сам Платон только сейчас осознал, что у него за время путешествия отросли волосы и короткая бородка, руки и лицо покрылись бронзовым загаром, а сам он очень грязный, липкий и потный. Плюс, у него было четкое подозрение, что в волосах завелась кое-какая живность. В дороге всё это казалось мелочами, но теперь отчаянно хотелось помыться.

Амалзия тем временем разговаривала с хозяином.

— Мина в день! Гобрий! Ты решил меня разорить?

— Цены сильно выросли, пока вас не было, — зычный голос хозяина казался комичным, при том что сам он выглядел оправдывающимся.

— Да что ты говоришь? По три с лишним драхмы в день за человека? Да за эти деньги можно в хоромах жить!

— Ещё животных кормить и во дворе всё место заняли. Я ведь не так много прошу, Ами. Это нормальная цена, а у меня всегда безопасно и вино разбавляют не больше, чем надо.

Амалзия вытерла пот со лба.

— Ладно, ты прав. Мина так мина. Заплачу завтра, как получу кое-какие деньги.

— Завтра так завтра. — Мужчина грозно посмотрел на слугу, медленно тащившего чан с каким-то жидким супом, от чего тот резко зашевилился. — А ты сама, как, снова на север? Не боишься туда ехать?

— Снова на север, да. Отдохнем несколько дней и двинем. — Девушка улыбнулась. — А что касается страха — то чего мне бояться. Я там выросла, забыл?

— Ну не знаю, Ами, — протянул Гобрий, — говорят, что скоро война. Многие на север уже не хотят ходить, бояться. К городу стянули солдат, даже конники стоят здесь. Четыреста решили устроить Игры пораньше, но, честно говоря, они никого особо не отвлекают.

— Война с северянами? О ней болтают, сколько я себя помню!

— Сейчас всё иначе, — хозяин понизил голос, — ходят слухи, что Лорд-протектор хочет оставить после себя настоящую империю и торопится, потому что жить ему осталось недолго.

— Что ж ты сам тогда не уезжаешь отсюда. Думаешь, если северяне придут, то решат остановиться в твоей таверне?

Мужчина пожал плечами.

— У меня тут уже глубокие корни, так что справлюсь как-нибудь. А может они и не придут даже.

— Вот и не верь слухам лишний раз, Гобрий. — Амалзия отхлебнула из своего кубка. — А даже если и война, то железо ещё в цене поднимется, мне же лучше.

Платон наклонился к Лазу, который отчаянно работал ложкой.

— Мина — это много или мало?

— Эээууффф, — Лаз закашлялся, подавившись куском, — ну как сказать. Одна мина — это 60 драхм. Не та монета, чтобы разбрасываться ей, но и не слишком много.

Он вытер подбородок рукавом и прищурил один глаз.

— Поесть хорошо выйдет в одну драхму где-то, ночлег нормальный тоже. Лук где-то драхм 15 стоит, а вообще снарядиться в бой, если по солдатски, то мины четыре выйдет. По маслу там или пшенице не скажу, меняется в зависимости от сезона.

— А сколько стоит груз каравана?

Лаз закатил глаза, считая что-то в уме.

— Хрен его знает, Амалзию надо спросить. Талантов 25 или около того. Ну это если считать, сколько раньше было, сейчас-то поменьше стало намного. — Поймав взгляд Платона, он добавил, — талант — это 60 мин. Золотая монета, такие редко кто в руках держит.

Платон присвистнул. Выходило, что груза в караване на 150 тысяч драхм.

— Так это целую армию снарядить можно.

— Так кажется. Заплати тут, заплати там, откупись, купи повозку, доберись до места — не так много останется. Мы-то быстро, спасибо Волу, а другие месяцами плетутся по пустыне — не больно-то хорошо выходит.

— Большой же домик получится у Вола.

— А-а-а, ну да. Он там себе небось целую деревню выкупит, будет жить как король. Хотя, конечно, по сравнению со Знающими это все пыль.

Платон взглянул на Амалзию.

— В каком смысле?

Лаз увидел, куда он смотрит, и ответил:

— На неё не ориентируйся, она едва ли не изгой, на севере её убить готовы, а тут она для всех чужая. Те Знающие, которые сидят в полисах, ворочают сотнями талантов. Благо большинство из них старики, не знаю уж почему.

Лаз снова застучал ложкой, а Платон уже привычно начал обдумывать ситуацию, решив, что вопросы задать можно как минимум после того, как он найдёт ванну или что-то вроде того.

***

С ванной не срослось. Он даже не успел узнать насчёт воды — такая тяжесть навалилась, что он едва добрёл до кровати. Ночью снилось что-то очень запутанное и странное: небоскребы, люди в дорогих костюмах, передающие друг другу мешки с золотыми монетами, потом какие-то грязные дети, таскающие железяки в пункт сдачи металла, где огромный викинг рассчитывался с ними миниатюрными морскими минами.

Проснулся он уже засветло. Спустился вниз — никого за столами не было, отыскал слугу и попросил воды и какую-нибудь бадью. Тот хмыкнул, но через десять минут притащил на задний двор пару ведер, а бадьи по его словам нигде не нашлось.

Платон стянул с себя жесткую от пота и пыли одежду и вылил ведро на голову. Холодом обожгло кожу, будто с неё содрали защитный слой. В каком-то смысле так и было. Второе ведро он использовал, чтобы более или менее тщательно отмыть голову и волосы. Правда, одежду-то всё равно пришлось натянуть старую, но чувствовал он себя всё же гораздо лучше.

Побриться бы ещё, но на такую роскошь он даже не надеялся. Он ещё вчера обратил — столовые приборы все деревянные, ножи — в лучшем случае бронза, а то и вообще непонять что. Никаких металлических блюд, кастрюли мятые, как будто им лет по 50, разве что от времени не протерлись. С металлом в мире было действительно туго, так что ничего удивительного, что железо тут стоило целое состояние. Вряд ли тут легко удастся найти бритву.

Когда он зашёл внутрь, за столом сидели Криксар с Игорем.

— Серьезно, ни дома, ни жены? — с сомнением спросил Криксар.

— Не-а, так и странствую, — ответил Игорь, — это всё только кажется обязательным, но с годами привыкаешь. Так проще — ничего за собой не тащить. Ничего и не потеряешь.

Криксар задумчиво потянул себя за ухо, было заметно, что он не согласен, но показывать этого не хочет.

— И не хотелось ничего иного?

Платон присел рядом с ними за стол. Игорь ухмыльнулся, увидев мокрые волосы, но ответил на вопрос.

— Хотелось, конечно. Только ты пойми, я же ведь только убивать да прятаться умею. И то даже для этих дел я уже старею — неповоротлив стал, медлителен. — Платону видел его в деле и был совершенно уверен, что у Игоря нет никаких проблем с неповоротливостью и медлительностью. Но зачем он врёт? — Думаешь, с такой работой я бы смог где-то спокойно жить?

— Не знаю, не знаю. Я после этого путешествия за пределы города ни ногой, хватит с меня приключений. Спокойная жизнь — вот что мне нужно.

Криксар неожиданно погрустнел.

— Хотя, если честно, я вам завидую. Я уезжал, хотел добиться славы, а в итоге что? — он разочарованно махнул рукой. — Вот ты, Платон, почему ты покинул родной дом?

— Да у меня не то чтоб выбор был.

— Но почему тогда не пытаешься вернуться?

— Не думаю, что это возможно, если честно, — Платон замялся, — меня очень далеко от дома занесло.

— Ты точно не северянин, но и не из полисов, иначе ты бы наверняка бывал в Псайкре. Хотя может ты из Грано? Откуда ты?

Что можно ответить на такой вопрос, если не можешь сказать правду, но любая ложь будет неправдоподобной?

— Извини, Криксар, не очень хочу об этом говорить. — Платон слабо улыбнулся. — Болезненные воспоминания.

Криксар тяжело вздохнул.

— А у кого из нас их нет.

Зал постепенно заполнялся людьми, слуги начали выносить завтрак, а путники были куда более спокойны — многих мучало похмелье. Амалзия появилась едва ли не позже всех, оглядела зал и сразу забрала Криксара поговорить о долгах.