— Еще две коробки снесу, и можем идти, — информирует, и Намджун лишь кивает, мельком бросив взгляд на содержимое ящика.

— Только рисовальное? — кивок. — Одежду брать не будешь?

— Я к тому дерьму больше не прикоснусь, — спокойно отвечает, на мгновение мажет своими пальцами по его плечу, успокаиваясь и успокаивая. — Мне еще минута.

— Всё время мира, — рассеяно отвечает, следя за тем, как обозленные мужчина и женщина — ну язык не поворачивается назвать их родителями! — с презрительным фырканьем и добротными ругательствами уходят из комнаты в, кажется, гостиную, где усаживаются на диван и сверлят взглядом Намджуна. Его аж трясет, так сильно хочется схватить с тумбы пафосную дорогую статуэтку и разбить ею огромное зеркало при входе. Хорошо бы еще потрощить окна…

Но Донхи не понравится, если он сделает это без нее.

***

— Бери эти два ящика, я эти возьму, — девушка нагружает его так, что ничего почти не видно, но у нее такая же стопка. Папки, тюбики, баночки, непонятные тубусы — так много всего, и Донхи выглядит мрачно удовлетворенной, ботинком открывая им дверь на улицу. Там она оборачивается, смеривает взглядом дом, в котором прошло её детство и юность, где она впервые полюбила, где была пусть и неправильно, но счастливой некоторое время…

Донхи смотрит на него — и ничего не чувствует. Нет ностальгии, нет тоски — только чистое, незамутненное безразличие. Она прижимает ящики покрепче к груди, смотрит на Намджуна — надеждного друга, который так много сделал для нее, да, лажал, но все они лажают. Переводит взгляд на родителей, которые всё же вышли на порог, и неожиданно ярко улыбается.

— Я буду счастливой, — говорит громко, так, что все соседи и простые прохожие мигом оборачиваются в её сторону. — Я буду самой счастливой, а вы так и сгниете здесь в своих предрассудках.

И оборачивается, идя к дороге. Намджун останавливается чуть позади нее — у него откуда-то есть чутье на моменты, в которые её трогать нельзя, и это просто замечательно. Машины сменяют друг друга, синие, белые, серебристые, и лишь когда глаза перестают позорно жечь, Донхи поворачивается и просит.

— Такси вызовешь?

Намджун почему-то смущается и, вот видно же, хочет потереть затылок, но руки заняты. А после аккуратно так намекает.

— Нам, наверное, такси не нужно?

— И что это значит? — так искренне удивляется, хотя внутри замешательство вперемешку с безграничной нежностью к этому долговязому неумехе, но такому прекрасному человеку. Ведь даже в доме её родителей он не сделал ничего, чтобы она почувствовала себя защищаемой. Он обставил всё так, чтобы именно Донхи чувствовала себя повелительницей ситуации, а это сделать, на минуточку, трудно. Вот сейчас тихушничает он что-то, но девушка даже не успевает сообразить, как рядом останавливается обычный черный джип, которых в Сеуле тысячи, и с водительского сидения высовывается макушка Юнги.

— Ну? — шеф медленно моргает, переводя взгляд с виноватого Намджуна на ошеломленную Донхи. — Всё забрали, или мне надо пойти туда?

— Нет необходимости, — поспешно заявляет Джун и делает большие глаза. — Хён, правда, не надо.

— Да чего ты, — Юнги ворчит и носом простужено шмыгает. — Будто я такой уж страшный, — он прячется обратно в машину, и Намджун в тот же миг одними губами говорит «Вообще в такие моменты пиздец страшный», и Донхи тихо хихикает. — Ящики в багажник, Донхи на переднее, Намджун на заднее, и потише, там Сокджин и Тэхён так переживали, что уснули, сожрав на двоих тонну токкпокки.

Пока они послушно складывают вещи, то успевают обменяться понимающими взглядами и захихикать. А потом Намджун делает издевательские фотографии парней, пока Юнги дает ему подсказки, и Донхи опять так глупо жжутся глаза. Да что за ерунда, она никогда не была склонной к слезам!

— Эй, — окликает её тихонько шеф, пока Джун сзади тщательно рисует карандашом для глаз гитлерские усики Сокджину, и барменша выныривает из глубоких размышлений, в основном касающихся Намджуна, — теперь ты будешь в порядке?

Донхи оборачивается как раз тогда, когда просыпается Тэхён, сладко шепчет ей «люблю тебя, нуна», а после присоединяется к пририсовке Сокджину третьего глаза. Намджун нежно улыбается ей, отвлекшись на миг, а проснувшийся на резком повороте Сокджин видит себя в зеркало и пытается придушить хохочущих мальчишек одновременно. Юнги поглядывает на нее время от времени, ожидая ответ, и она наконец поворачивается к нему с широкой улыбкой.

— Да. Да, шеф, — она тихо смеется, когда Сокджин с победным воплем достает свой карандаш для глаз и принимается разрисовывать Тэхёна, куда попадет. Намджун просто смеется, держась за живот и даже икая, а еще успевает посылать ей нежные улыбки. Юнги смотрит на нее так понимающе, что даже неловко, но Донхи преодолевать смущение и заканчивает. — Я скоро буду в порядке.

========== I know ==========

I know, you love the song but not the singer

Я знаю, ты любишь песню, но не исполнителя.

I know, you want the sin without the sinner

Я знаю, что ты хочешь грешить, не становясь грешником

I know, the past will catch you up as you run faster

Я знаю: прошлое догонит тебя, если ты будешь бежать быстрее.

I know

I know

I know

Я знаю, знаю, знаю…

Август приходит так быстро, что никто даже не успевает этого заметить.

— Как это вообще всё будет? — Тэхён взбудоражено вертится вокруг Донхи, задумчиво протирающей бокал, пока заскучавший Юнги делает им всем пина-колладу (и только для Намджуна он там что-то тошнотворно сладенькое мутит, но не будем об этом). — Ты возвращаешься на учебу, и дальше что?

— Да-да, кстати, — Юнги заинтересовано поворачивается к ним, ни на миг не прекращая трясти шейкером, — мне тоже интересно. Ты работать остаёшься?

Донхи поднимает взгляд… и закашливается от неожиданности, стоит увидеть четыре напряженные мужские взгляды в её сторону (компания Намджуна в последнее время поразительно регулярно собирается полным составом, и все дружно делают вид, что их ни капли не интересует всё растущее напряжение между ними двумя, хотя, конечно же, Донхи врубиться вообще не может, о чем они говорят). Пока она откашливается — глупость-то какая, подавиться вдохом! — Сокджин успевает прочесть краткую лекцию парням, чтобы не пялились, «а то ребёнку некомфортно». Донхи молчит, что ей через полгода двадцать пять, хотя ей очень хочется огрызнуться в ответ, но она и так видит, что необычно веселый Юнги и так ржет втихаря там со своим шейкером, а после еще и сама барменша получает выговор — «потому что всегда нужно правильно дышать!».

Она уже открывает рот, когда Юнги вручает ей бокал и одними губами шепчет:

— Лучше не надо, а то снова начнет.

Донхи прячет за кашлем смешок и покорно отпивает коктейль.

Ей нравятся такие вот посиделки. Клуб уже закрыт для посетителей, поэтому остаются лишь свои и — изредка, правда — гости либо местные музыканты, которые выступали на сцене. Юнги в такие вот ночи обычно мягче и дружелюбнее, хотя всё равно это ни капли не уменьшает количество сарказма в его словах; Сокджин расстегивает две пуговички на рубашке — показатель наивысшей расслабленности; Тэхён светится солнышком, болтая с остальными старшими; и главное — Намджун умиротворенно-раслабленный, с мягкой улыбкой наблюдающий за происходящим вокруг. В такие вот передутра — почти что пять на часах — Юнги отганяет Донхи от барной стойки и сам мешает коктейли, будто бы чтобы не терять хватку, хотя девушка догадывается, что он просто в очередной раз хочет дать ей отдохнуть.

— И всё же, нуна, — неугомонный Тэхён отлипает от хёнов и укладывается головой на скрещенные на барной стойке ладони, — как всё будет? У меня ведь уже выпускной курс, а ты только… на второй вернешься? Так ведь получается?

— Не отстанешь, да? — фыркает в свой коктейль, хотя на деле опять лишь пригубила. Почему-то в доме Намджуна выпивать Донхи гораздо легче и комфортнее, а в больших компаниях девушка всё равно старается держать себя в руках и происходящее вокруг — под контролем. — Да, я на второй курс возвращаюсь, — со вздохом начинает объяснять, а пальцы сами находят уже до скрипа отполированный бокал и полотенце. Тэхён загорается солнышком, сияет улыбкой, а стоит Донхи еще и смешливо взъерошить ему волосы — и вовсе расплывается по бару счастливой амебкой. — Попытаюсь и в дэнс-группу вернуться, но, сам понимаешь, я два года вообще к танцам не возвращалась, так что не факт, что примут…