— Ты о чем вообще? — осторожно отодвигается и шарит пальцами по столику в поиске своего напитка, чтобы спрятаться за ним, но вкус почему-то приторно сладкий и отдает лишь после горчинкой. — Ты что, смешала малому виски и абсент с яблочным соком? Да он коньки отбросит!
— Тэ-тэ справится, — отрезает Донхи и снова тыкает пальцем в его лицо. — А вот твои щеки куда-то исчезли, и мне это не нравится.
— На себя посмотри, — но почему-то его ворчание ознаменовывается подзатыльником от Сокджина.
— Донхи права, — строго заявляет самый старый хён, а после с озабоченным лицом поворачивается к девушке. — Но если говорить о весе, то…
— Я за стойку!
Намджун улыбается, впервые искренне за этот — и предыдущие двенадцать — вечер. Юнги рядом шепчет «ну наконец-то», Тэхён впервые бросает на него мягкий взгляд, а Сокджин хихикает. И пусть Донхи всё еще не приходит к нему с ночевкой, но зато она навещает Синди в свободное время и даже иногда готовит вместе с Намджуном, потому что да, на его работе реальный завал, и он ничегошеньки не успевает в этой жизни.
***
— Слушай, вопрос из разряда странных.
Донхи хмыкает заинтересовано, пока выпускает в воздух дым. На улице конец мая, так что она обходится растянутыми майками с редкими потертостями, и с учетом нынешней моды она вполне вписывается в разноцветную молодежь. Волосы снова чуть ли не под корень, лишь пара прядей закрывают лоб и скулы, а еще Тэхён притащил ей карандаш для глаз, и девушка подводит их где-то раз в неделю, если настроение неплохое.
— Тебе их еще не хватило? — вроде и подтрунивает, но смотрит нервно, и Намджун тырит её зажигалку, чтобы успокаивающе ею пощелкать. Другие посетители парка смотрят на них с неодобрением, но они курят в отведенном для этого месте, так что оба внимания не обращают на взгляды.
— Ну, это мне просто только что в голову пришло, — смущенно признается, кивая в сторону уличного художника, перед которым сидело двое девушек с улыбками. — Когда я его увидел. Ты же когда… Нет, не так, — он глубоко вздыхает, а после выпаливает. — Твои рисовальные принадлежности были в доме родителей, или в колледже?
Донхи смотрит на него внимательно, вмиг забыв и о прикупленных шашлычках, и о рисовых пирожках, которые они захватили с собой в надежде найти тихий уголок потрындеть и немного спрятаться от вездесущей жары. Парень нервно сглатывает, готовясь извиняться и просить забыть о странном вопросе, но комбинезончик лишь медленно моргает и неожиданно адекватно отвечает.
— В их доме. В колледже был лишь мольберт и пара рисунков, Тэ их у себя хранит. А что?
— Ну, — Намджун при виде её застывшего взгляда вдруг обретает былую уверенность и твердо объясняет. — Я знаю, что ты хочешь вернуться в колледж. Знаю, что ты очень тяжело трудишься ради этого. Еще теперь узнал, что есть возможность вернуть хотя бы часть твоих рисовальных штучек, что может существенно поддержать твой бюджет в будущем. Так что да, — в глазах Донхи будто влажная завеса, и он мимолетно думает, что это последнее, чего можно было ожидать. — Да, я спросил об этом, потому что хочу пойти в тот дом и забрать твои вещи.
— Рисовальные штучки, — почему-то повторяет Донхи и отворачивается спиной к Намджуну. Цепляет пальцами позабытый пакет с остывшей едой и кивает в сторону парка, мол, чего столько стоим, пошли давай. — Штучки.
— Я же не знаю, чем вы там пользуетесь, — почти что обиженно выдает Намджун, и Донхи лишь смеется на это, но парень успевает заметить несколько крохотных капель, слетающих с её ресниц. Он не акцентирует на этом внимания, просто не может, потому что эта девочка плакала перед ним лишь тогда, когда было очень плохо, и то, что сейчас самая сильная малышка во вселенной не в силах сдержать слёзы — это… В общем, сейчас она не примет его попыток помочь, потому что её успокаивать сейчас не нужно. Не в этом дело. — Ну правда, знаю, что нужны кисти, краски и деревянная штуковина, бумага, наверное… Да и всё! Серьезно, последний раз я рисовал в младшей школе, и это был очень симпатичный динозаврик, мама его даже заламинировала и приклеила на холодильник. Я, правда, в старшей школе пытался нарисовать чуваков из Epic High на сцене, так мама почему-то решила, что это чёрти в аду…
Донхи смеется, а глаза у нее уже почти сухие, пока они подходят к опрятной и недавно скошенной лужайке; даже запах срезанной травы еще стоит. Она бросает на землю свою и Намджунову толстовки, чтобы было теплее сидеть, и протягивает ему пакет с едой, всё еще посмеиваясь.
— Ну серьезно! — в медовом взгляде почему-то чистый восторг и смех. — Рисовальные штучки!
Намджун горько вздыхает, понимая, что этим его будут дразнить до конца жизни.
***
— Здрасте, — Намджун ярко и широко улыбается в лицо незнакомой женщине с сильно накрашенным лицом, и лишь острые скулы и четкий лук купидона выдают в ней родственницу Донхи. Он просовывает носок тяжелого ботинка в дверной проем, потому что при виде девушки её быстро пытаются запереть. — Мы пришли за её вещами.
Лицо женщины перекашивается, стоит ей понять, что скандала в случае отказа избежать не получится — заинтересованные соседи уже глаз не сводят с разворачивающейся сцены. Донхи, к тому же, взгляда от нее не отводит: смотрит остро, тяжело, с отчетливой ненавистью, и это не может не обескураживать, чему Намджун только радуется — им на руку замешательство.
— Мы только заберем вещи, её по праву вещи, и уйдем, — уточняет для вышедшего на шум мужчины, хотя больше всего ему хочется сейчас обмотать пальцы ключами и врезать ублюдку. — Вы же не хотите скандала? Прессы? — невинно уточняет, потому что с единственного откровения своей малышки успел понять, что именно этого они боятся больше всего. — Вот и прекрасно.
— Ублюдок. Тварь! — рычит женщина (её муж одаривает их словами и похуже, но сквозь зубы — соседи всё слышат), но отходит в сторону, пропуская их внутрь. Донхи, хвала всем высшим силам, на это не реагирует, лишь смотрит презрительно и с ледяным лицом уточняет.
— Где мои вещи? Знаю, что вы их не выбросили, они дорогие.
— На чердаке, — выплевывает и, похоже, собирается плюнуть на девушку, но Намджун предупреждает.
— На телефоне Донхи включен диктофон, на моем набран номер полиции. Только попробуйте сделать малейший шаг в её сторону…
— Забудь о них. Если что, я просто заору, — Донхи твердым шагом направляется к лестнице, с наслаждением оставляя грязно-коричневые разводы недавнего дождя на белоснежном ковре. — Я быстро.
— Могу пойти с тобой, — искренне предлагает, но чувствует, что лучше бы остался здесь следить за… он даже не знает, как их называть. Но Донхи, уже скрывшаяся где-то наверху, еле слышно отвечает, что необходимости нет, так что Намджун просто держит в кармане левую руку, так и не стерев номер полиции, и вежливо предупреждает.
— Если вдруг вам очень хочется сказать что-то неприятное о Донхи, лучше воздержитесь. Я — практикующий юрист, так что могу вас избить, а после вывернуть всё так, что вы же и виноватыми окажетесь. На самом деле, — будто нехотя бросает, — я бы давно уже упек вас за решетку, но Донхи попросила не пачкаться в дерьме. А вы же знаете её — с этой девчонкой никому спорить нельзя, да?
— Сукин выблядок, — с ненавистью цедит мужчина, на что Намджун с уже явной угрозой (то, что он ненавидит насилие и все проблемы решает интеллектом, забывается в одно мгновение) сжимает правую руку в кулак.
— Не провоцируйте меня, — выдыхает, прикрыв глаза на миг, а после разрешает ужасающему оскалу занять место своего вежливого выражения лица. — Я тогда слишком легко дал тебе в нос, старик. Руки чешутся исправить.
За его спиной — топот; Донхи бегом спускается по лестнице с ящиком в руках, быстрым взглядом окидывает пару, оба скрестили руки на груди, но отошли еще на несколько метров, Намджун стоит разъяренный и со сжатыми кулаками, из кухни выглядывает горничная, и она, видимо, хорошо её узнала. Донхи стягивает с головы капюшон, открывая шокированному взгляду выбеленные короткие волосы, и скалится.
