Since I was born I started to decay.
С момента рождения я начала разлагаться
Now nothing ever ever goes my way
И теперь уже ничто не идет по-моему
Placebo - Teenage angst
Просто так бывает.
Жизнь оказывается дрянью, семья превращается мановением чьей-то высшей воли в абсолютно и неизменно чужих (причем не факт, что только метафорически, потому что в твоих глазах некогда родные люди выглядят порождениями Хаоса и Тьмы), ты теряешь свое выгрызенное зубами место в мире, теряешь друзей…
А после теряешь себя.
Просто так бывает.
Вежливое «Простите, я не курю» превращается в «Пачку синих, пожалуйста», прохладные ночи на одного и осипший голос — и не скажешь, от сигарет или постоянной неизлечимой простуды.
Прикуриваешь.
Затягиваешься.
Выдыхаешь.
Задыхаешься от жжения в легких и взрываешься нескончаемым кашлем.
Никотин из успокоительного превращается в необходимость.
Просто так бывает.
Три часа на сон, десять минут на прием пищи, остальное — прости, мое тело, но так надо. Ощущаешь себя живым товаром, тушкой на продажу, конвертиком героина под прессом.
Просто так бывает.
Ты остаешься полностью одна.
Надолго, если не навсегда.
Или навсегда.
Ты должна научиться с этим жить.
Так бывает, понимаешь?
Смирись.
========== I Am ==========
On top of the world you get nothing done,
На вершине мира ты ничего не можешь сделать
Talk is cold and burns like the sun,
Разговоры холодны и обжигают, как солнце
Can’t you see these skies are breaking?
Ты не можешь увидеть, что небеса розбиваются?
Coz on top of the world is where I’m from.
Потому что с вершины мира - вот откуда я
Placebo - I Am
Иногда жизнь подкладывает подлую такую подножку, заставляя тебя лететь лицом вниз, разбивая в кровь локти и колени, оставляя уродливые кровоподтеки на щеках и длинные царапины на уязвимой душе. Ты залечишь ссадины, ты скроешь их тональным кремом или пудрой, но те, другие, будут всегда сочиться кровью и распухать, если их почешешь.
Жизнь могла бы быть гораздо меньшей сукой, но, увы, она никак не собирается исправляться.
***
— Отнесите кто-нибудь главному документы, их нужно было еще до обеда сдать!
— Кто-нибудь видел мой степлер?
— Курьер уже принес необходимые материалы для суда?
Обычная офисная суматоха, обычные трудовые будни, и кто бы знал, насколько это бесит, когда тебе двадцать шесть, ты хочешь пить, развлекаться и быть счастливым, а приходится корчить из себя хорошего мальчика.
— Намджун-шши, вы закончили отчет?
— Да, сонбэ, я уже отправил его по почте.
Конечно же, откуда всем этим канцелярским крысам знать, что можно жить без накрахмаленных воротничков, осточертевших костюмов и вечного напряжения по поводу зарплаты. Откуда им понимать, что они сами выжигают свои мозги и любые зародыши интеллекта ненужной никому бюрократией?
Интеллектуальные выродки двадцать первого века.
Да на это можно такой микстейп запилить, что половина тусовки обзавидуется, а другая — обидится.
«Ты будешь сегодня? Вроде как Хончоль обещался, да и Бобби предупреждал, что хочет с тобой кое-что перетереть.»
— Спрашиваешь еще, хён, — парень фырчит и настороженно смотрит сквозь прозрачную стену его кабинета на офис. — Меня эти белые воротнички уже так задолбали, что порция хорошего мата не помешает.
«Приходи давай, а то еще начнешь деградировать.»
— Около десяти буду.
«Ловлю на слове.»
Дорогой телефон небрежно летит на стол, Намджун с обреченным видом снова закапывается в бумажки.
До окончания рабочего дня еще четыре с половиной часа.
***
Сон Донхи с самого детства разочаровалась в жизни. Позже, в юные годы, она думала о том, что никакое это не разочарование было, жизнь просто учила стойко выносить мелкие тычки своей дрянной сущности.
Годы шли, на проблемы эта сволочь не скупилась, на неожиданности тоже. Донхи с гордостью могла бы назвать себя любимчиком судьбы, потому что иного объяснения всему творящемуся вокруг нее пиздецу она не находила.
— Донхи, бери бутылку виски и дуй к четвертому столику. Там не задерживайся, хозяин не любит, чтобы ему мешали.
— Донхи, две «Кровавые Мери» и один «Виски-кола».
— Донхи, еще бутылку вискаря к хозяину, потом нужно глинтвейн сварить, тебя пока Мин подменит.
Потрепанные жизнью конверсы, кажется, держатся на одном честном слове, и множества пробежек по длинным лестницам клуба они точно не выдержат, поэтому девушка лавирует между толпами танцующих, пытаясь не попасть кому-то под ноги. Ничего, через минут сорок начнутся рэп-баттлы, и люди переместятся ближе к небольшой сцене.
Еще три часа, и она будет свободна.
***
Намджун сонно потирает красноватые от недосыпа глаза, входя в здание офиса. Выходные удались на славу, теперь будет, чем жить до очередной пятницы, да и хорошее настроение от встречи со старыми, еще школьными друзьями, никуда не делось.
Парень недоуменно смотрит на тонкую фигурку в фирменном желтом комбинезоне, которая усердно натирает до блеска прозрачные стены. Не то, чтобы он был уверен, но откуда-то он помнит эти ловкие движения… Одна из обычных подружек на ночь? Вроде бы, нет, вряд ли хоть одна из тех легкомысленно порхающих в клубах девушек работала хоть день уборщицей. Никого из школы или университета не напоминает… Так откуда это ощущение легкой узнаваемости?
Комбинезон перемещается от стен к полкам, почти каждому работнику, который проходит мимо него и здоровается, вежливо кланяется и иногда перебрасывается несколькими фразами. Намджун с похмельной улыбкой наблюдает за этим, пока идет к лифту. От настолько милой картины с самого утра настроение немного поднимается, и готовность работать целый день в обществе снулых рыб повышается с нуля где-то до отметки «Ну ладно, переживу».
А комбинезон вежливо кланяется и ему, убегая в каморку для уборщиков мимо лифта. Нет, вот же чудушко желтое.
***
Донхи устало натирает стены, возя тряпкой по стеклу. Ночная смена заканчивается минут через десять, а ей еще полки протирать, да и не хотелось бы светиться перед работниками, хотя некоторые и так уже её помнят. Черт возьми, да как же она устала — двое суток на ногах, потому что в выходные платят всегда больше, еще и за ночные смены, и всё это время бегать, что-то делать, выполнять приказы и пытаться не рухнуть от усталости прямо на пол.
Вот только телефон трезвонит надоедливо, начальство обещает оплатить внеурочные часы за доставку, и Донхи с грустью понимает, что поход в кроватку откладывается еще часов на шесть.
***
Намджун ругает себя всеми правдами и неправдами, когда протирает глаза в надежде избавиться от сонливости; наверное, всё же не стоило брать сверхурочный проект, но вот только он должен быть настолько интересным и перспективным, что потраченное время точно не пропадет зря.
На старых дедушкиных напольных часах почти четыре, и совсем скоро они начнут бесить своим веселым грохотом. До официального подъема на работу осталось еще два с половиной часа, и вот их как раз не хочется провести за работой.
И когда грозный репер-юрист (прости, Господи) наконец укладывается в кроватку, немного иссохшийся за ночь голодания желудок издает жалобное «бррр». Вслед за ним вдруг проснувшееся сердце требует лошадиную дозу кофеина, отстукивая полный гангам-стайл. Желудок в ответ на это стеснительно просит разбавить кофе молочком.
Намджун устало вздыхает. Вроде бы молоко развозят где-то около пяти, так что он еще и поесть успеет нормально, и перечитать проект еще раз…
А кофейку нужно много. Очень-очень много. Прости, желудок.
***
Донхи устало паркует служебный мотоцикл при въезде на уютную узкую улочку с двумя цепочками клонированных домиков вдоль дороги. По привычке нагружает сразу по блоку в каждую руку, возле каждого дома просто вытягивая пакеты и подтыкивая их рядом с дверью. Недружелюбно отзываются в некоторых домах собаки, когда тяжелые ворота чуть-чуть приоткрываются, некоторые хозяева и сами не спят, некоторые только возвращаются домой. Донхи нравятся такие тихие улочки и уютные домики, наверное, в них комфортно жить и нет никаких проблем с соседями.
