Краткий экскурс по результатам исследований культурной антропологии, метода близнецов и работ в области госпитализма доказывает, что благодаря этим выводам проблема специфического родительского влияния на возникновение детских неврозов вызвала повторный интерес ученых.
С тех пор данный вопрос продолжал прорабатываться в многочисленных исследованиях. Попытка общего обзора их результатов была бы крайне сложной не только по причине объемности исследований, но и из-за различий между понятийными системами и методическими предпочтениями отдельно взятых работ. Если изначально данная тема была бесспорной сферой психоаналитиков, то сегодня в дискуссии участвуют психиатры, психологи, социологи и педагоги, причем каждый из них работает с принятой в его области системой понятий, что часто усложняет общение специалистов. Неопределенность относительно того, какие именно характеристики родителей могут оказаться имеющими первостепенное значение для психического развития ребенка, обусловила широкий разброс принимаемых во внимание аспектов. Какую точку зрения следует считать господствующей? Что влияет на ребенка в преобладающей степени? Атмосфера в семье? То, что родители фактически делают с ребенком? То, какие чувства они к нему испытывают? Какие осознанные воспитательные идеалы они имеют? Какие подсознательные тенденции они распространяют на ребенка? Какие признаки психических расстройств присущи самим родителям?
Ряд авторов описывал общие черты эмоционального климата в семье. Другие изучали разность воспитательных подходов. Третьи старались создать типологию родительских характеров и пытались показать прямую связь «родителя невротичного типа» с определенными детскими психическими нарушениями. И наконец, мы встречаемся с растущим интересом к подсознательным мотивам родителей, стремлением раскрыть и связать их с эмоциональными реакциями ребенка.
Так же как родительские характеристики значительно варьируют в зависимости от направления исследований, не в меньшей мере различаются и усилия, направленные на выяснение причинно-следственной связи между родительскими характеристиками и детскими неврозами. Как отражается на психике ребенка то, что думают, чувствуют, делают его отец с матерью? Как воспринимает это ребенок? Осуществляют ли родители, будучи своеобразным «вспомогательным эго» ребенка, регуляцию его влечений, подавляя или стимулируя их? Или детское «эго» само играет решающую роль, придавая устойчивость родительскому влиянию посредством активного использования интроекции и идентификации? Почему отдельные негативные впечатления едва ли оставляют какие-либо следы в детской психике, в то время как другие задерживаются и даже влияют на формирование характера? Что именно представляют собой психодинамические процессы переноса, которым подвержены родительские влияния в ребенке? Каким способом лучше всего понять их и описать?
Ниже будут приведены сначала наиболее известные последние взгляды на травмирующие психику родительские характеристики. Затем необходимо будет рассмотреть господствующие представления о том, каким образом патогенные родительские факторы начинают воздействовать на ребенка.
Особые родительские методы и общие модели поведения
Одна группа авторов ищет определяющее влияние на возникновение невроза у ребенка преимущественно в поведении родителей. Другая группа выдвигает на передний план родительские мотивы. Если оценивается преимущественно поведение, можно провести дальнейшее различие между теми исследователями, которые хотят вскрыть отдельные особые вредящие [ребенку] методы воспитания, и теми, которые с большей вероятностью будут освещать поведение воспитателей в целом.
Хотя в поздний период творчества З. Фрейд, как упоминалось ранее, предупреждал о переоценке патогенетической важности сильного травмирующего воздействия окружения, некоторые из его учеников продолжили придерживаться его более ранней теории травмы. Прежде всего в первые годы существования основанного в 1926 году «Журнала психоаналитической педагогики» вышел целый ряд материалов с перечнями вредных методов родительского воспитания.
Так, Э. Хичманн[45] приводил в пример побои, излишне часто повторяющиеся упреки, слишком раннее и слишком строгое приучение к чистоплотности, чрезмерное запугивание при сексуальных проявлениях, уклонение от сексуального просвещения детей. О. Пфистер отмечал опасности «неосторожного возбуждения чувственности»: «Слишком сильное поглаживание, похлопывание по ягодицам, потирание половых органов при мытье ребенка… Даже чрезмерное увлечение поцелуями не приносит ничего хорошего. Абсолютно неприемлема щекотка, так часто наблюдаемая у играющих [с детьми] нянь… полураздетая мать, например, при одевании может нанести тем самым вред». Кроме того, он вместе с Фрейдом подчеркивал опасность небрежного устройства спален, что может привести к наблюдению полового акта родителей, а также эпизодический пагубный эффект операций при фимозе, которые он, при показании, рекомендовал проводить как можно раньше[46].
Ш. Ференци[47], Г. Менг[48], А. Фрейд[49], О. Фенихель[50], А. Балинт[51] рассматривают в своих работах психопатологический аспект проблемы разрешений и запретов и стремятся выработать психогигиенические рекомендации. Снова и снова возвращаются они к вопросу, с помощью каких воспитательных средств можно помочь ребенку социально адаптироваться без патологического подавления его влечений. Примеры патогенного влияния как отказов, так и совращения в разных вариантах иллюстрируют ошибки родителей или других воспитателей. Кажется почти курьезом, что авторитетный аналитик Ференци предупреждал об опасности благоприятствования неврозу с помощью всюду принятого сегодня совместного обучения, которому он приписывал как соблазняющее, так и одновременно способствующее вытеснению воздействие[52]. В двух специальных выпусках «Журнала психоаналитической педагогики» при участии многих психоаналитиков была широко рассмотрена проблема отношения к детскому онанизму и наказания в воспитании[53].
В любом случае стереотипный смысл многочисленных работ о провоцирующих невроз факторах воспитания заключается в том, что родители наносят вред ребенку, если слишком сильно или слишком слабо подавляют его влечения. Снова и снова описывается влияние либо чересчур строгих запретов, либо вседозволенности в определенных ситуациях. Две противоположные модели поведения могут поочередно меняться. В. Райха видит четыре принципиальных варианта воздействия окружения на ранних стадиях развития ребенка:
1) частичное удовлетворение влечений и отдельные отказы от них. Эта ситуация является оптимальной. На этапе частичного удовлетворения влечения ребенок учится любить воспитателя и ради него совершать необходимые отказы;
2) отказ от влечения происходит не постепенно, а в каждой фазе развития влечения полностью начинается заново. Результатом является полное торможение влечения или в случае особой, обусловленной наследственной предрасположенностью силы влечения – провокация ненависти, усиливающая конфликт амбивалентности и благоприятствующая развитию тормозящих влечения неврозов навязчивых состояний;
3) отказ от влечения полностью или практически полностью отсутствует в первой фазе развития. Результатом станет расторможенность влечений ребенка, которая может способствовать появлению безнадзорности;
4) длительное незаторможенное удовлетворение влечения сменяет часто слишком поздно наступившая фаза отказа. Судьба ребенка в социуме напоминает вариант 3, а также способствует развитию необузданного потакания своим влечениям. «Непоследовательность в воспитании, недостаточный отказ от влечений с одной стороны, сосредоточенный на одной детали или внезапный, слишком запоздало вводимый отказ – с другой стороны, являются общей чертой для развития обуреваемых страстями характеров»[54].
