Что? Что за чушь лезет ей в голову?

Гермиона вскочила на ноги, пытаясь отогнать навязчивые мысли не очень пристойного характера. Но её мозгом словно завладел гигантский осьминог и проникал своими щупальцами в тайные глубины, вытаскивая наружу то, в чём она боялась сознаться даже себе самой. Ей срочно нужно охладиться. И она бегом кинулась к озеру, желая то ли избавиться от нахлынувшего наваждения, то ли оказаться рядом с Гарри.

Он плавал, когда заметил, как подруга осторожно входит в воду и чертыхнулся про себя. Тело только успокоилось, а теперь она снова в опасной близости. Молодой человек поклялся себе, что больше ни за что не пойдет с ней ни на какое озеро. Он закроется в комнате и будет сидеть там безвылазно до приезда Уизли. Пусть Рон сам развлекает свою невесту! Ему, пожалуй, позволено больше и не придётся так мучиться. Гарри чувствовал, что в нём просыпается какая-то непонятная злость, а Гермиона тем временем подобралась совсем близко и брызнула в него водой.

— Догоняй!

— Что?

В ответ в него полетели новые брызги и девушка, смеясь, поплыла в сторону.

Она нарывается!

Гарри рванул вперед и вмиг схватил её за ногу, заставив завизжать.

— Попалась?

Гермиона, не собираясь сдаваться без боя, начала брыкаться, обдавая друга новой волной. Он, раззадоренный шуточной схваткой, почувствовал какой-то невероятный прилив сил и резко притянул подругу к себе, хватая в охапку и стараясь лишить её возможности брызгаться.

— А теперь, что будешь делать? — манёвр был завершён и обездвиженная Гермиона оказалась в плену его рук, оказавшись вплотную прижата к его телу.

Их глаза встретились. Она открыла было рот, но из него не вырвалось ни звука. Гарри никогда не обнимал её так. Обычно инициатива исходила от неё и это были дружеские объятия. Сейчас же практически обнажённые тела соприкасались друг с другом почти всей своей площадью. Кожные рецепторы потонули в пучине новых, неведомых ранее, ощущений. Гермиона понимала, что проиграла эту схватку и неожиданно для себя поняла, что впервые в жизни ей нравится быть побежденной.

— Гарри, — с трудом вымолвила она спустя какое-то время. — Какие же красивые у тебя глаза…

Она сама не знала, почему произнесла это. Гарри, видимо, был ошарашен не меньше.

— Спасибо, — буркнул он, смущаясь, и выпустил её из рук, заставив подавить разочарованный вздох.

К своему убежищу под деревом они брели молча, копаясь каждый в своих мыслях.

Гермиона устало опустилась на плед, разлила остатки чая по чашкам и протянула Гарри кексы Молли. Тело до сих пор не отпустила мелкая дрожь и её пугало тянущее чувство внутри живота, которое девушка пока не знала, как квалифицировать. Она старалась не смотреть на друга, так как по непонятной причине человек, находившийся с ней рядом семь лет, начал восприниматься по-другому.

Гарри, вероятно, обуревали похожие мысли, потому что он молча пил чай и не поднимал на неё глаз.

Гермиона постаралась собраться. В конце концов, у неё была цель, ради которой она вытащила друга из дома.

— Гарри, — неуверенно начала она и он поднял голову, отчего снова стало неловко. — Я беспокоюсь за тебя. Мне… мне не хватает тебя последнее время… ты избегаешь нас… меня…

Он молчал и, казалось, пожирал её взглядом.

— Я не знаю, как помочь тебе… я знаю, что тебе тяжелее, чем всем нам… что ты…

— Герми, — его голос прозвучал с непривычной хрипотцой, отчего кожа покрылась мурашками и ноги непроизвольно сжались.

Да что с ней такое?

Гарри же вообще слабо понимал, о чём она говорит. Мозг словно отключился, он лишь смотрел на то, как двигаются её губы, с трудом сдерживая желание к ним прикоснуться. Джинни, забравшаяся тогда в его постель, не вызвала и десятой части того возбуждения, которое завладело им сейчас. Он резко схватил палочку и отлевитировал импровизированный стол, стоявший между ними, дальше к дереву, а сам придвинулся совсем близко, отчего сердце Гермионы забилось сильнее.

— Я… я… — лепетала она, застывшая под его пронзительным взглядом, и будто кто-то невидимый, толкнувший её в спину, заставил припасть к его губам.

Гарри словно ждал этого и моментально перехватил инициативу, заставив её застонать от неожиданности. Пальцы зарылись во влажные волосы, и она вся прижалась к нему, желая ощутить тот контакт тел, который был в озере. Так её ещё не целовали: неистово, жадно и сладко одновременно. Что говорить? Её опыт в поцелуях был весьма скромен… Как и его… Но руки Гарри скользили по влажному телу так по-хозяйски уверенно, что он сам не знал, как это получается. Излюбленная импровизация и полное отсутствие мыслей. Ощущение полной эйфории. Он быстро оказался сверху, переместив губы на ту самую пульсирующую венку на шее, слизывая языком с бархатистой кожи капли воды. Так хотелось почувствовать её. Всю, без остатка. Девушка застонала, слегка впиваясь ногтями в его спину. Голова приятно кружилась, по телу шли электрические волны наслаждения…

Руки Гарри были невероятно сильные и нежные. Гермиона не знала, как он умеет это сочетать. Несмотря на какой-то животный приступ страсти, он действовал так, что она чувствовала себя драгоценностью, хрупкой статуэткой баснословной цены, которую боятся разбить. Молодой человек поймал её ладони и, глядя ей в глаза, провёл по ним губами, потом языком… Мерлин Всемогущий! Она и не знала, что эта, почти невинная ласка, заставит её задрожать, издавая неприличные звуки. Гарри… его родное красивое лицо с чётко очерченными мужественными скулами совсем близко, искры зелёных глаз, казалось, могут опалить её без единого прикосновения, настойчивые пылкие губы… Он развязал лиф купальника и, отбросив в сторону, припал к груди, вызвав этим очередной стон. Тело горело, между ног становилось влажно, а в голове взрывались фейверками миллионы эндорфинов, погружая её в какую-то измененную реальность.

«Гарри! Это же Гарри!» — единственная мысль, которая ещё вертелась в сознании.

А он и не думал. Почему-то именно в этот момент дико захотелось жить, слышать шорох листвы, в которой играл в прятки ветер, ощущать тепло солнечных лучей на своей коже и сгорать от прикосновений девичьих рук, исследовавших бугры мышц на его теле. Кровь бурлила, словно кипящая лава в жерле вулкана. Её губы, отвечавшие ему взаимностью с не меньшей страстью, отправили разум на незапланированные выходные. Это было чем-то естественным, природным, словно предопределённым свыше. Она такая близкая, чувственная, прекрасная, полностью находившаяся в его власти и сводившая его с ума. Руки Гермионы проникли под его бельё, нащупав приличную выпуклость, заставив Гарри издать гортанный звук от неожиданности. Те остатки одежды, прикрывавшие не более десяти процентов их тел, казались раздражающе лишними. Она приподняла бёдра, помогая Гарри стянуть с себя низ купальника. Губы щипало от поцелуев, а тело перестало принадлежать ей. Гермиона вцепилась в парня так неистово, словно утопающий в спасительный плот. Ей хотелось ощутить его всего: обгладить каждый сантиметр тела, почувствовать внутри; утонуть в его изумрудных, расширенных от возбуждения горящих глазах; захлебнуться, придавленной дикой волной бешеной страсти.

Требовательные мужские ладони скользнули по внутренней стороне бедра, слегка раздвигая ноги и пальцы коснулись влажных складок, раскрывая их, надавливая на пульсирующую чувствительную точку. Гермиона издала какой-то нечленораздельный звук. Ненасытные губы, перемещающие по её лицу, шее, груди не давали опомниться. Палец легко скользнул внутрь, вызывая вихрь новых ощущений. Стоны становились громче, Гермиона уже не старалась сдерживаться. Безрассудная страсть, о существовании которой она раньше и не подозревала, захватила её в цепкий плен, из которого не было ни малейшего желания высвобождаться. Наоборот, хотелось вжаться в Гарри до боли, стать единым целым, наполниться…

Гарри понятия не имел правильно ли действует, но звуки, издаваемые партнёршей, придавали ему решимости. Большой палец массировал клитор, отчего Гермиона металась под ним, словно пораженная каким-то новым заклятьем. Он сам был возбужден настолько, что боялся бесславно кончить вот так, просто лаская её.