Во-вторых, я вся была на нервах. Меня ждала работа в одном из лучших музеев страны, о такой я могла только мечтать, но вдруг я не справлюсь? Вдруг я не готова? Тем более у меня нет магистерской степени. А если меня сочтут самозванкой? Не возвращаться же мне в Нью-Йорк, умоляя Иззи пустить меня в мою прежнюю комнату. Мне захотелось поискать в сумке успокоительные таблетки, припрятанные там вместе с крекерами… Но Аяла стояла в дверях, и я не осмелилась. Я глубоко вдохнула и, наклеив на лицо улыбку, вошла в образ уверенной в себе элегантной женщины, которой была в интернете.

– Одри, рада снова тебя видеть. – Длинные неоново-зеленые ногти Аялы впились в мою ладонь, когда она пожала мне руку.

– Я тоже очень рада. Как же здорово оказаться здесь.

– Мы от тебя в восторге, – продолжила она, и ее дружелюбный тон помог мне хоть немного успокоиться. – Один мой знакомый из Нью-Йорка, владелец галереи, дал мне ссылку на твой профиль в Инстаграме еще несколько лет назад, и я просто влюбилась в твой стиль. Так дерзко. Увидев твое резюме, я сразу поняла, что ты создана для этой работы. Ты не воспринимаешь себя чересчур серьезно. – Аяла замолчала, слегка нахмурившись, и я незаметно оглядела свой наряд – что не так? – Сразу признаюсь, что не все меня поддержали. Кое-кто придерживается более традиционного мнения и предпочел бы найти человека с соответствующим образованием и опытом работы в музее. – Она положила руку мне на плечо и сжала так, что я дернулась. – Но я отстояла твою кандидатуру.

Я нервно сглотнула и улыбнулась пошире.

– Очень вам благодарна. Вы не пожалеете. У меня есть некоторые идеи…

– С удовольствием их выслушаю, – перебила Аяла. – Только сначала – приветственная экскурсия.

Познакомив меня с постоянной экспозицией и новыми коллекциями, Аяла остановилась у выставочного зала, вход в который преграждал серый занавес. На небольшой черной табличке было написано: «ВЫСТАВКА ЗАКРЫТА».

– Хочешь потрясающую новость? Полагаю, ты слышала об Ирине Венн?

– Конечно. Я была волонтером в Музее современного искусства, когда там проходила ее выставка «Пропущенные звонки» – разобранные на части телефоны и все такое.

– Да-да, – кивнула Аяла. – И что ты о ней думаешь?

– По-моему, она чертовски гениальна.

Аяла склонила голову набок, точно кошка, заметившая птичку, и внутри у меня все сжалось. Вот идиотка! Можно было бы не чертыхаться в разговоре с начальницей в первый же рабочий день. Суперпрофессионально. Рука так и тянулась за успокоительным, но я сдерживалась, а на лицо нацепила маску усталого равнодушия. Вроде как ничего и не случилось, все в порядке.

Внезапно Аяла широко улыбнулась.

– Тогда тебе понравится. – Она сдвинула часть занавеса в сторону и скользнула за него, приглашая меня следом. – Вот оно – место для новой инсталляции Ирины Венн, – с благоговением произнесла раскрасневшаяся Аяла, обводя взглядом тусклое помещение.

Выставка еще не была готова – никаких табличек и подписей. В зале поставили несколько пьедесталов, на которых разместились диорамы в стеклянных витринах. На первый взгляд, они напоминали миниатюрные комнаты из Чикагского института искусств, куда я ездила с семьей еще в начальной школе. Меня тогда поразила детально проработанная обстановка этих комнат, и, вернувшись домой, я создала свою коллекцию: расставила кукольную мебель по обувным коробкам. Просуществовала моя выставка ровно до того момента, как Мэгги обнаружила, что ее тщательно обставленный кукольный домик был разграблен.

– Кукольные домики? – предположила я.

– В каком-то смысле, – ответила Аяла с улыбкой. – Идем.

Она отвела меня в дальний угол зала, где стояла одна из последних диорам, и я заглянула внутрь. В этой комнатке, в отличие от идеальных экспонатов в институте искусств, царил беспорядок: смятое белье на маленькой кровати, крошечные тюбики из-под косметики разбросаны по миниатюрному туалетному столику, кукольного размера платье висит на спинке стульчика.

– Это же…

Я замолчала, увидев темно-красное пятно на ворсистом ковре, и наклонила голову, чтобы получше все рассмотреть. Под малюсенькой кроваткой лежало что-то бледное и…

От неожиданности я отскочила.

Аяла засмеялась.

– Познакомься, это Розалинда.

– Она что… мертва? – спросила я, снова подаваясь вперед, чтобы присмотреться к окровавленной кукле. По спине побежали мурашки.

– Да. Бедняжка Розалинда. Выставка называется «Жизнь и смерть Розалинды Роуз», – сказала Аяла, разводя руки в стороны, будто разворачивала баннер. – Розалинда – персонаж вымышленный, но в основу легла история о настоящем убийстве француженки по имени Колетт Буше.

– Я про нее читала, – кивнула я, все еще разглядывая застывшее лицо куклы. – Актриса, которую убил помешанный на ней фанат?

– Верно. Как видишь, нашу несчастную Розалинду ждет та же участь. Когда все диорамы будут установлены, посетители смогут проследить за ее жизнью. Вот девочка уезжает из родного города в Лос-Анджелес, стремится к успеху, наконец добивается славы, – только представляла она все совсем не так. И в финале – безвременная кончина.

– Это невероятно. – Я с восхищением смотрела на миниатюры. – Хотя история жутковатая.

– Именно. Думаю, популярность художницы, ее несравненная работа и провокационный сюжет привлекут на выставку толпы. – Аяла сложила ладони вместе и широко улыбнулась мне. – Как раз тут в игру вступаешь ты. Это будет отличный материал для соцсетей.

– Когда открытие? – спросила я, осматривая зал и пытаясь понять, сколько здесь еще предстоит работы.

– Через два месяца. Но тебе нужно уже сейчас активно взяться за продвижение во всех наших социальных сетях. – Нахмурившись, она добавила: – Не стану вдаваться в детали, но у нас возникли некоторые проблемы, и теперь мы ужасно отстаем от графика. Главная задача – успех Розалинды. Я уверена, ты представляешь, какой мы понесем урон, если выставка такого масштаба провалится.

– Естественно. Можете на меня рассчитывать.

– Рада слышать. – Аяла прошептала, наклонившись ближе: – Кстати, между нами: если все получится, тебя ждет повышение.

– Повышение?

Час назад я переживала, что буду уволена в первый же день, а мне уже говорят про новую должность.

– Знаю, так не принято, – продолжила Аяла с улыбкой на ярких губах, – но ходят слухи, что директор по цифровому контенту скоро займет более высокий пост. А у меня хорошее предчувствие на твой счет … Если тебе удастся меня впечатлить…

– Приготовься удивляться, – бодрым голосом ответила я, хотя внутри у меня все дрожало. Социальные сети кое-чему меня научили: напускная уверенность иногда не менее – а то и более – важна, чем истинная.

Я уже представляла это повышение, воображая, как говорю: «Здравствуйте, я Одри Миллер, директор по цифровому контенту музея Хиршхорна». «Директор» впечатляет больше, чем «администратор», а «цифровой контент» звучит куда серьезнее по сравнению с «социальными сетями». Мне не терпелось рассказать обо всем маме, которая считала, что я «зря трачу время» на Инстаграм и вообще страдаю от «интернет-зависимости». Но благодаря этому у меня работа мечты и, может быть, повышение в рекордные сроки! Только сначала надо справиться с первым проектом и успешно провести в соцсетях рекламную кампанию выставки Ирины Венн.

Все утро ушло на заполнение документов и краткое обучение. Мне так не терпелось приступить к работе, что я решила пропустить обед. С телефоном и крекерами я вернулась в закрытый выставочный зал.

В темной комнате выстроился ряд стеклянных витрин, рассказывающих роковую историю – интригующую и в то же время отталкивающую. Я подошла к одной из диорам и заглянула внутрь: Розалинда сидит на небольшом потертом диванчике и читает сценарий, светлые волосы накручены на крошечные бигуди, на облезлом столике – баночка диетической колы. Конечно, все это не по-настоящему, и тем не менее живот скрутило при мысли о том, что прототип Розалинды – реальная женщина. Мне казалось, что я подглядываю за чужой трагедией.