Мои размышления прервал звонок. Я глянула на экран и улыбнулась. Ник словно почувствовал, что я о нем думаю, и явился на мой зов.

– Ники, – промурлыкала я в трубку, – как раз тебя вспоминала.

– А я уже решил, что тебе на меня плевать. Даже не сказала, что переезжаешь.

– Ты, смотрю, и сам узнал.

– Весь интернет уже знает. И все-таки я ждал твоего звонка.

– Милый, мог бы взять телефон и позвонить.

– Вот я и звоню.

– Ну, тогда прими мои искренние извинения за то, что не сообщила о смене места жительства. – После этого я добавила тихим голосом: – Хочешь приехать и удостовериться в том, что мне правда очень жаль?

– Заманчивое предложение, – приободрился он. – Скинь свой адрес.

– Сейчас пришлю. До встречи.

Двадцать минут спустя Ник переступил порог моей квартиры, пригнувшись в низком дверном проеме. Пришлось прикусить губу, чтобы сдержать улыбку. Ник не должен знать, какие чувства вызывает у меня его присутствие спустя семь лет после официального разрыва наших отношений.

– Здорово ты тут обустроилась, – сказал он с улыбкой в ясных голубых глазах.

– Да ну тебя! – Я игриво шлепнула его по руке. – Я здесь всего две недели. И ты наверняка об этом знаешь, раз преследуешь меня в соцсетях.

– Одри, это не преследование, ты сама выкладываешь каждый свой шаг.

– Конечно, успокаивай себя этим оправданием.

В ответ я получила все ту же насмешливую улыбку, которая покорила меня на втором курсе колледжа. Впервые я увидела Ника, когда он пил пиво из кеги через шланг, стоя на руках. Даже в таком не самом удачном ракурсе я разглядела, что он красавчик. Скрестив руки на груди и изогнув бровь, я ждала, пока ребята, державшие Ника за ноги, поставят его обратно.

– Ого, – сухо усмехнулась я, – интересная поза.

Ничуть не смутившись, он убрал с глаз золотистые волосы и с ухмылкой предложил:

– Будешь следующей?

Это был первый и последний раз, когда я попыталась встать на руки.

– На «Замок» не очень смахивает, да? – сказал Ник. В колледже «Замком» называли женское общежитие.

– Не особо, но пока сойдет. Здесь просто не хватает света.

– И мебели. Ее еще не привезли или что?

– Или что. Нет у меня никакой мебели, – призналась я.

– А квартира в Нью-Йорке чем была обставлена?

– Там все принадлежало Иззи. Надо купить новую, пока не было времени.

– Ну, в Колледж-Парке есть «ИКЕА», ты в курсе? Или это слишком простенько для звезды соцсетей вроде тебя…

Я показала ему язык и пихнула в ребра, а он легонько оттолкнул меня.

– В общем, если хочешь, я свожу тебя туда и помогу собрать мебель. Не люблю хвастаться, но я ловко обращаюсь с шестигранником.

– Ловлю на слове, ведь я даже не знаю, что такое шестигранник.

– Откуда тебе! – засмеялся Ник, качая головой. – Ты же никогда сама не собирала мебель, верно?

Я пожала плечами.

– Когда ты такая красивая…

– И скромная!

– Вот, уж ты-то меня знаешь.

– Конечно. – Он протянул руку и коснулся моих волос. – Опять отпускаешь волосы? Мне нравится.

– Ты тоже неплохо выглядишь. – Я окинула взглядом его мускулистое загорелое тело и аккуратные светлые волосы. Ткнув пальцем в крепкий пресс, я добавила: – Набрал пару кило, но смотрится нормально.

– Замолчи, Одри, – хрипло сказал Ник, притянул меня к себе и поцеловал в губы, с которых не сходила улыбка.

Целовать Ника было легко и привычно. Хотя наши отношения завершились с окончанием колледжа, он всегда звонил мне, когда бывал в Нью-Йорке, так что мы виделись несколько раз в год. Однажды я сказала Нику, что быть с ним – это все равно что ездить на велосипеде. Сколько бы времени ни прошло, я всегда помню, как хорошо подходят друг другу наши тела. В тот раз он как-то странно посмотрел на меня, слегка возмущенный сравнением со средством передвижения, но возражать при этом не стал.

Я сунула руку под его футболку, провела ладонью по спине и задержалась на левой лопатке, зная, что там не очень-то понятная татуировка. Сама же и затащила его в тату-салон в Форт-Лодердейле. Голова кружилась от рома и солнца, но я должна была предупредить Ника, что не стоит верить мастеру, утверждающему, будто этот иероглиф означает «храбрость». А Нику, в свою очередь, следовало бы отговорить меня от татушки на внутренней стороне запястья в виде строки из стихотворения. Мог бы сказать, что мое увлечение поэтессой по имени Эдна Сент-Винсент Миллей, скорее всего, мимолетно.

– Так, а кровать-то у тебя есть? – спросил Ник, слегка отстраняясь. Его губы припухли. – Или ты спишь на куче картона?

– Позволь провести экскурсию. – Я потащила Ника в спальню, зацепившись за ремень его брюк.

Вернувшись домой, я сел на диван с упаковкой крекеров-зверюшек и стал просматривать сторис, выложенные Одри. Я прижимал этих уродливых зверей к нёбу, а затем раздавливал зубами, наслаждаясь их сладковатой пресностью, зная, что тот же самый вкус ощущает и она. Я закрыл глаза, представляя себе ее теплый влажный рот и идеальные губы, похожие на бутон розы.

От этой мысли под кожей начало немного покалывать – ощущение на грани боли и удовольствия. Думая о блестящих волосах Одри, о ее светлой мерцающей коже, я провел ладонью по руке. Мое перевозбужденное тело пылало, как и в тот раз, когда она была совсем рядом.

Ее физическое совершенство завораживало, а яркая индивидуальность нашла отклик в моей душе. И все же в ней было что-то слегка опасное. Огненные волосы и соблазнительные бирюзовые глаза Одри источали какую-то опасность. Так что мое подсознание предупреждало, что Одри меня погубит. Но слишком поздно. Она меня уже погубила.

Мне не нужен никто, кроме нее, и я не остановлюсь, пока стук ее сердца не сольется с моим. Навсегда.

А пока я кладу в рот еще один крекер.

Я стояла полуголой в раздевалке фитнес-клуба, когда меня впервые узнала подписчица. После высокоинтенсивной тренировки – кожа вся липкая, пот заливает глаза – я сняла мокрую майку, и тут ко мне подбежала девушка в кислотно-розовых легинсах. На вид лет двадцать, волосы завязаны в хвост.

– Вы Одри Миллер! – сияя от радости, воскликнула она.

– Да, все верно, – ответила я с усталой улыбкой, жалея, что утром не уделила больше внимания волосам. Перед занятием я просто завязала их в небрежный пучок, который теперь наверняка съехал на сторону.

«Розовые легинсы» окликнула своих подруг:

– Даниэль! Рейна! Идите сюда! Я же говорила, что это Одри Миллер!

Меня окружили ее подруги в такой же яркой спортивной одежде. «Мы обожаем ваш блог, обожаем вашу прическу, обожаем ваши сторис!» – наперебой твердили они. Девушки вытащили украшенные стразами айфоны и попросили сделать с ними селфи, а я ответила, что мне сначала нужно принять душ. Надеялась, что они уже разбегутся к тому моменту, как я выйду, обернутая полотенцем, но нет, они ждали с телефонами наготове. Их энтузиазм просто зашкаливал.

И мне было чертовски приятно.

Когда я рассказала об этом Иззи, она рассмеялась:

– Дамы и господа, позвольте вам представить мою самовлюбленную лучшую подругу.

Иззи вроде как и шутила, но я-то знала правду. И мне было плевать, что она там думает. Люди знают, кто я такая, и считают знаменитостью – такого кайфа я никогда раньше не испытывала.

Поэтому, когда однажды вечером я бежала на тренировку, а меня вдруг кто-то окликнул, я обрадовалась. Поправила волосы, растянула губы в доброжелательной улыбке и повернулась, чтобы поздороваться с кем-то из подписчиков. Но, к удивлению, увидела Коннора, друга Кэт, – он сидел за уличным столиком кафе и махал мне. Перед ним стояла белая кофейная кружка, рукава голубой рубашки закатаны – жара была ужасная.

– Одри, привет. – Он искренне улыбнулся и встал, когда я подошла. – Так и подумал, что это ты. Я Коннор, друг Кэт Харрелл, помнишь? Мы недавно вместе ходили на квиз.