Тяжело дыша, Вадим Анатольевич сел на корточки, а затем заставил себя встать на ноги. Колени заметно дрожали. Он сходил в дом, накинул на себя какую-то куртку и снова вышел на двор. Подошел к Ротвейлеру - тот тихо и хрипло дышал. В горле у него что-то клокотало.
Быстрым, насколько мог, шагом, Вадим Анатольевич вышел на улицу, держась левой рукой за грудь, и поковылял к дому Николая.
О том, что Николая в данный момент нет дома, Вадим Анатольевич не знал и знать не мог. Об этом, правда, знал Ротвейлер, но толку сейчас от Ротвейлера было не очень много.
Дом Николая находился в начале поселка, рядом с магазином, чем Николай, помнится, немало гордился.
Дойдя до дома Николая, Вадим Анатольевич принялся что есть силы бить в ворота кулаком, а потом подобрал с дороги какой-то булыжник и принялся стучать им. Вадиму Анатольевичу казалось, что гулкие удары камня по металлу слышны всему поселку. Однако в доме Николая их, похоже, никто не слышал, так как окна остались темными, и открыть ворота никто не вышел.
- Да что они там, умерли все, что ли?? - в сердцах пробормотал Вадим Анатольевич.
Он перешел к соседним воротам и принялся стучать в них, но ему опять никто не отозвался. Вадим Анатольевич начал нервничать.
Тогда он начал стучать во все ворота подряд, но его старания были напрасными - поселок словно вымер.
- Ерунда какая-то, - прошептал Вадим Анатольевич.
А между тем виновник сложившейся ситуации лежал у него на грядках и вполне серьезно готовился переселяться в страну, откуда, как правильно подметил английский классик, ни один не возвращался.
В полной прострации Вадим Анатольевич вернулся к себе на участок. Ротвейлер лежал на грядках с закрытыми глазами. В душу Вадима Анатольевича закралось дурное предчувствие. Он подошел к нему и пощупал пульс.
Пульс был!
- Полный кобздец! - вскричал никогда не выражавшийся Вадим Анатольевич.
От этого энергичного возгласа Ротвейлер открыл глаза во второй раз.
- Больницу... - прохрипел он.
- Машина! - прохрипел в ответ Вадим Анатольевич.
Ротвейлер понял.
- Джип... особняк...
Вадим Анатольевич в недоумении посмотрел на Ротвейлера. Наконец он догадался.
- А! - радостно воскликнул он. - Так вы тот самый новый русский?
Ротвейлер в изнеможении от предпринятых усилий снова закрыл глаза. Больше говорить он был не в силах.
Вадим Анатольевич наклонился к нему.
- Ключи?
- В зад... кар... - пискнул Ротвейлер, не открывая глаз.
Действительно, в заднем кармане джинсов Ротвейлера обнаружились бумажник и ключи.
Через несколько минут у ворот дома Вадима Анатольевича зафырчал мотор неприметного бригадирского джипа - красного трехсотсильного "Лексуса".
- Потерпи, родной, - уговаривал Вадим Анатольевич раненого, укладывая его на заднее сиденье, - на такой машине быстро доберемся.
Ротвейлер не отвечал - не было сил.
"Как хорошо, что я научился водить, - думал Вадим Анатольевич, садясь за руль, - вот ведь никогда не знаешь, когда что в жизни пригодится..."
"Лексус" тронулся с места.
Отъезд его наблюдали затаившиеся в подлеске Жбановы и семья Крематоровых, из погреба. Мнения у них по этому поводу были разные, но и те, и другие сходились в том, что Вадим Анатольевич крепко расправился с гаденышем бандитом, и теперь вывозит его из поселка подальше, отводя беду от Пыжей.
- Топить повез гада, - сообщил своим Василий Иванович Жбанов. - А что? Самое милое дело! Утопит сволоча в озерах вместе с драндулетом и поминай как звали! Никто и не узнает...
Километрах в пяти от Пыжей действительно имелись довольно глубокие озера.
- Я бы и сам его, негодяя, приветил бы, если бы чуть помоложе был... - мечтательно вздохнул Василий Иванович.
Михаил Пахомович Крематоров, напротив, считал, что Учитель повез Ротвейлера в милицию.
- Ну, червонец приклепают, и то ладно, - заявил он. - А там, бог даст, сгинет в лагерях, уродище поганое. Вот, помню, у нас, в Анадыре, и половина положенного срока не выдерживала...
Но и тот, и другой сообщили, что Учитель - настоящий мужик и среди нынешней молодежи таких больше не водится.
Так из Физкультурника Вадим Анатольевич как-то незаметно превратился в Учителя.
Корпус маленькой поселковой больницы был молчаливым - только светились синим светом окна прозекторской, да на первом этаже горело одинокое окно. Вадим Анатольевич затормозил - потерпевший тихо застонал. Вадим Анатольевич выскочил из машины и принялся дубасить в двери приемного покоя.
Через несколько минут изнутри послышались неторопливые шаркающие шаги, щелкнул замок, дверь приоткрылась, и из нее выглянула пожилая сонная женщина в белом халате и косынке - то ли сестра, то ли нянечка. Она посмотрела отсутствующим взглядом сквозь Вадима Анатольевича.
