В это самое время Ротвейлер, несмотря на проведенный им довольно тяжелый трудовой день, наоборот, испытывал необычайный моральный и физический подъем, так как только что перешел с героина на кокаин.

  Перейдя на кокаин, он пожалел, что эта замечательная мысль не пришла ему в голову раньше; ведь если бы он осуществил такой переход утром, то количество захваченных свидетелей наверняка было бы гораздо большим. Охваченный кипучей энергией, Ротвейлер, естественно, стал искать, к чему бы эту энергию применить.

  Через пару минут его мозг, работающий под воздействием кокаина удивительно ясно и четко, выдал ему ответ. Ротвейлер понял, что, раз поселок со всех сторон окружен лесами, то в этих лесах по определению должно укрываться немало свидетелей, которых надо изловить. Придя к такому выводу, Ротвейлер не стал откладывать дело в длинный ящик, а схватил ружье, выскочил из дома и быстрыми шагами углубился в лес.

  Когда Вадим Анатольевич бежал по лесу с гантелями в руках, он ничего не подозревал о Ротвейлере, ушедшим в тот же лес несколькими часами ранее. Тем более он не знал о том, что уйти-то Ротвейлер ушел, но вот обратно до сих пор не вернулся.

  Сначала Вадим Анатольевич бежал по тропинке, а затем свернул с нее и побежал между деревьями, сверяя свой маршрут по каким-то одному ему понятным признакам.

  Чем дальше в лес, тем, как известно, толще деревья, а в тех местах, где находились Пыжи - так особенно. Через некоторое время Вадим Анатольевич бежал по такому мощному, старому и дремучему лесу, какой в наше время городской житель обычно и видит-то не больше одного-двух раз за всю жизнь, и то - на картинах художника Васнецова.

  Бежал он уже довольно долго, так что небо на востоке начало светлеть, впрочем, под кронами могучих тридцатиметровых елей это было незаметно.

  Неожиданно Вадим Анатольевич остановился как вкопанный.

  Прямо перед ним на земле лежал человек, а может быть, уже и труп человека. Вид у него был ужасный.

  Содрогаясь, Вадим Анатольевич приблизился.

  Лежащий выглядел так, как будто его облили бензином и подожгли. Лицо без ресниц и бровей, залитое кровью и покрытое сажей и волдырями, выражало страдание. Обгорелые волосы сбились в какой-то немыслимый колтун, напоминающий прическу сумасшедшего панка. Дорогой джинсовый костюм от Кардена превратился в черные лохмотья. В двух шагах от тела валялся искореженный "Ремингтон".

  Вероятно, читатель уже догадался, что лежащим на земле человеком был Ротвейлер.

  - Ой-ей-ей! - негромко произнес Вадим Анатольевич и присвистнул. Он кинул беглый взгляд по сторонам, как бы оценивая обстановку. - Ой-ей-ей! - еще раз повторил он и в огорчении цокнул языком.

  Он наклонился над не подающим никаких признаков жизни Ротвейлером.

  В этот момент опаленные веки Ротвейлера дрогнули, глаза его открылись и уставились прямо в глаза Вадима Анатольевича. Было похоже на то, что Ротвейлер увидел стоящего над ним человека.

  - По...могите, - прохрипел он, с натугой разлепив покрытые коркой губы.

  - Жив, - прошептал Вадим Анатольевич.

  Да, это действительно было так. Ротвейлер был пока жив, но, глядя на него, Вадим Анатольевич не смог бы уверенно поручиться за то, что он, как говорится, не отдаст швартовы в ближайшее же время и не покинет пристань этого мира навсегда.

  Вадим Анатольевич присел рядом на корточки.

  Видимо, Ротвейлер и сам понимал, что его корабль почти готов к отплытию в другие миры и вот-вот отчалит. Умирать не хотелось. Поэтому он горячо и страстно зашептал, давясь слюной, кровью и бог знает чем еще:

  - Вытащи меня! Там... в зад... нем кармане... лопатник... возьми все... толь... ко вы...

  Вадим Анатольевич тем временем оценивал серьезность полученных Ротвейлером повреждений. Дело было дрянь. "Ожоги от второй до четвертой, так... да - ого! огнестрельное ранение в живот, кишки почти наружу, большая потеря крови... нда..." Вадим Анатольевич коротко вздохнул. Он понял, что шансы Ротвейлера дожить до больницы невелики.

  Ротвейлер тем временем снова закрыл глаза и, похоже, отрубился. Вадим Анатольевич быстро схватил его запястье - пульса не было. На шее однако прощупывался слабый нитевидный пульс.

  "Здоровый, бык, - подумал Вадим Анатольевич. - Может, повезет?" Он сорвал с себя майку, разорвал ее и наложил на рану некое подобие импровизированной повязки, прижав ее сверху ремнем, который он вытащил из полусгоревших джинсов Ротвейлера. Майка тотчас же пропиталась кровью. Вадим Анатольевич крякнул от досады. Сейчас делом жизни или смерти для Ротвейлера было - насколько быстро он сможет доставить его в больницу.

  Вадим Анатольевич наскоро прикинул. Ближайшая больница находилась, насколько он знал, в поселке Перхуново, километрах в восьми. Нужна была машина. Придется просить чьей-нибудь помощи... У тракториста Николая есть машина...

  Думая эти мысли, Вадим Анатольевич взвалил Ротвейлера на плечи и небыстро, но все же побежал по направлению к Пыжам...

  ...Притащив Ротвейлера к себе на участок, Вадим Анатольевич положил тело на грядки и тут же сам рухнул с ним рядом - Ротвейлер был прилично тяжелый, а Вадим Анатольевич был уже не молод. И хотя он был тренированным человеком, но возраст тем не менее давал о себе знать. Сейчас, например, у Вадима Анатольевича ощутимо кололо сердце.

  Пересилив боль, он повернулся к Ротвейлеру и снова пощупал пульс на шее. Пульс был - нитевидный.

  - Слава Богу, - пробормотал Вадим Анатольевич.

  Действительно, если Ротвейлер не умер до сих пор, то, может быть, он все-таки дотянет до больницы?