– Мира, – кто-то потрепал меня за плечо, и я встрепенулась.

Неужели заснула? Вот позорище, бросив взгляд на цветок, я увидела, что бутон уже распустился и поигрывал алыми лепестками в свете взлетевшего к облакам Птухайла.

Кон покачал головой, но глаза его улыбались.

– До встречи после рассвета, – протянул он, словно это было строчкой из песни.

Я смутилась.

– Простите, Кон, до встречи, – промямлила в ответ и вышла, сгорая от этого позора. Так опозориться в первый день занятий.

– Да какой из меня маг, – пожаловалась я папе, когда мы сидели в маленькой столовой возле кухни вдвоём и поглощали сыр со свежими овощами и зеленью, которые я запивала водой, а папа – чем-то подозрительно розовым из плетёной бутылки, – у меня не получилось сконцентрироваться на цветке, чтобы увидеть, как распускается бутон.

– А год назад ты владела мечом или хотя бы думала, что когда-либо возьмёшь его в руки? – спросил папа и посмотрел мне в глаза.

– Нет, – засмеялась я, – но это другое. Разве можно так вот взять и научиться магии? Разве это не дар свыше?

Папа вздохнул, отхлебнул из кружки, понюхал кусочек сыра.

– Наверное, я не тот, кто должен тебе это объяснять. Но, по крайней мере, я твой отец, – сказал папа и потёр ладони друг об дружку, потом сцепил руки в замок. – Природа, скажем так, бросила своё магическое семя ещё до твоего рождения. Сумеешь ли ты его взрастить, вот вопрос. Ты должна попробовать. Так же, как попробовала взять в руки меч. Кон поможет тебе, поверь, столько лет твоя магия томилась где-то глубоко-глубоко, это всё равно что открыть кран, десятки лет неиспользуемой колонки. Прости, я не мастер сравнений, ты, наверное, толком не знаешь, что такое колонка, ну к примеру, трубы, по которым долго-долго уже не бежала вода. Ну, надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать. Ты только что попыталась открыть кран. Он не поддался. Продолжай пытаться.

Я улыбнулась. Что же, сравнение с заржавевшим краном мне вполне подходило.

Как только я вошла в комнату Кона, он кивнул, указал рукой на стул перед моим знакомым цветком.

– Твоё задание, – протянул он и вышел.

Мы с растением остались один на один. Я рассматривала его, гадая, как скоро он должен распуститься, а чтобы снова не улететь в своих мыслях в неведомые дали и не уснуть, я стала думать о своем задании. Разве это трудная задача? Только лишь дождаться, когда цветок раскроет лепестки. Вот он, такой маленький, невзрачный цветочек в зелёном горшочке. Листья и стебелёк с одним единственным розоватым бутоном, размером с точку на бумаге. Ничего лишнего, наверное, Кон нарочно подобрал это растение, чтобы рассматривать на нём было нечего. Пять секунд и он уже рассмотрен со всех сторон. Никаких особых отметин. Ровный зелёный цвет листьев, Такой же зелёный цвет горшка, розовая точка и немного тёмной сырой земли. Похоже его только что полили, потому что земля блестела от влаги, словно живые тёмные глаза.

Глаза Дариена. Почему он не прислал мне никакой весточки и не пришёл сам? Что произошло? Почему мне ничего не говорят? Может, не хотят тревожить или боятся испугать? Неужели эльфы до сих пор не поняли, что меня не так-то просто напугать? А может, они снова обходятся со мной как с маленькой, не хотят, чтобы я сама принимали какие-либо решения? Если бы я только знала, что случилось. Взгляд Дариена был обеспокоенным, уж я успела изучить его ещё за время нашего первого путешествия на «Летящем по волнам».

А что, если Дариен вышел в море, и на него напали фоморы? Глаза короля фоморов так и встали передо мной. Глубокие, холодные, как ледяной колодец. Что ему было нужно? Почему он смотрел на меня, и почему отпустил корабль? А как он поступит с кораблем, когда на нем будет Дариен? Нет, если бы что-то случилось с правителем Зеелонда и Восставших земель, я бы знала. Наверняка. Поднялась бы шумиха. Да и вряд ли папа стал бы скрывать от меня такое. От мыслей в груди намотался упругий клубок. И я подошла к окну, чтобы успокоиться. Глядя на безмятежный нежно-салатовый пейзаж. Белые лучи Птухайла неожиданно выскользнули из-за холма, закрывающего обзор, подсветили ажурную чёрную решётку и, задев моё плечо, метнулись в комнату. В глазах побелело от света, ни холма, ни решётки не стало видно, всё залило сияние эльфийской звезды. Я зажмурилась, чтобы вернуть глазам способность видеть, и вернулась к столу.

– О, нет, только не это, – простонала я, глядя на злорадно ухмыляющийся развернувшимися алыми лепестками цветок. От бессилия и нахлынувшего стыда я зарычала и ударила по столу, потом плюхнулась на стул, сложив перед грудью руки, и уставилась на подлое растение, размышляя, что делать, и не притвориться ли, что я видела, как оно распустилось.

Но как раз в этот момент маг вошел в комнату и сразу всё понял по моему выражению лица. Я развела руками и приготовилась объясняться, а он жестом остановил меня.

– Всё хорошо, Мира, приходи завтра.

Я вздохнула демонстративно печально и пошла на террасу, откуда открывался вид на море. Чёртов цветок не поддаётся мне, но я его добью. И дело даже не в магии, а в том, что я человек, и уж в состоянии справиться с такой ерундовой задачей. Хотя магия здесь, на мой взгляд, совершенно не причём. Ну какое отношение к ней имеет распускание цветка? По-моему, это больше физиологический нежели магический процесс.

Я вздрогнула, когда меня тронули за плечо.

– Гиилюс! – вскрикнула я и бросилась к нему на шею.

– Мира, – засмеялся он, подхватывая меня и сжимая в объятиях.

Оказавшись снова на полу, я рассмотрела его. Он совсем не изменился. Всё те же золотые кудри и та же воинская зелёная форма.

– Говорят, ты учишься магии? – спросил Гиилюс. – как успехи?

Я махнула рукой.

– Не спрашивай. Думаю, скоро я пожалею, что послушала отца. А ты как ? На службе?

– Да брось, у тебя получится. Знаешь, никогда бы не поверил, что Даалия может выделывать такие штуки, если бы не видел своими глазами. Она не маг, скорее, алхимик, но сейчас учится в цитадели, чтобы получить место в войске Земли Предков.

– Правда? Вот здорово! Будете служить вместе.

– Да, она упёртая, уж если что-то решила, то так и сделает. И никто не сможет ей помешать.

Он снова засмеялся, еще больше озаряя и без того светлый день, стирая из моих мыслей горечь неудачи, чувство стыда и беспочвенные переживания.

Ночью я не спала. Отсутствие информации о Дариене беспокоило меня, я ворочалась, постоянно просыпалась, в пропитанной потом постели, а когда удавалось уснуть, то лучше бы и не удавалось. Я видела Дариена. Устав от ожидания, проникла в Мерцающие врата и бежала по босиком по холодному каменному полу замка Зеелонда. Увидев правителя, бросилась к нему, но, когда он повернулся на мой крик, его жёсткий взгляд остановил меня, я не смела двинуться к нему, и он подошел сам, протянул руку и начал меня душить точно так же, как это делал Эз. Я лишилась голоса, и не могла сделать вдох, и только теперь поняла, что это был не Дариен. На меня смотрели затягивающие в чёрный омут глаза короля фоморов.

Я села на кровати, лицо покрывала испарина, спина горела, как обожжённая крапивой, хотелось приложиться ей к чему-нибудь холодному. Я подошла к окну и уселась на подушку, прислонившись к стене и подтянув колени к груди. Так и просидела до самого рассвета, хоть находиться одной в тёмной комнате было не лучше, чем видеть кошмарный сон. Я присматривалась к темноте, ловила за окнами каждую тень. Зажечь факелы я не умела. Эта беспомощность убивала. В мире эльфов я абсолютно беспомощна, и не к кому было мне обратиться. Как сейчас мне не хватало мамы, к которой я могла прийти в любое время ночи, пока мы жили вдвоем, забраться под одеяло, и все кошмары тут же исчезали, точно мама – мой ангел хранитель. Пойти так к папе было неудобно, поэтому пришлось сидеть, вслушиваясь в ночные таинственные звуки и думать. Думать, думать.

Утром мне не хотелось идти на занятие к магу, и я даже размышляла не сослаться ли на бессонную ночь, но потом решила, что не должна показывать эльфам свою слабость. В этом мире я единственный человек, не считая отца. Но папа герой. Он человек, победивший дракона. Человек – легенда, а мои подвиги не столь заметны. И я просто обязана была проявить себя не худшим образом, поэтому умылась и спустилась в комнату Кона.