Он дошел до стадии, когда мог увидеть транслируемые его цифровой копией картинки из его, Эмиля, давно позабытого прошлого. Девочку с косичками, к которой он стеснялся подойти в детском саду. Картины того, как он учился кататься на велосипеде, впервые взял в руки теннисную ракетку.

Прошел не один месяц, и его двойник начал осуществлять поддержку по переносу данных в те редкие периоды, когда Эмиль погружался в глубокий сон. Это было эффективно, но его не покидала навязчивая мысль о том, что он не знает, кто этот парень, который выглядит, как он, разговаривает, как он, и думает, как он. Сохранил ли свое собственное сознание или создал цифрового близнеца?

Надо отвлечься, ему будет полезно увидеться с сестрой и другом. Эмиль волновался перед встречей с Элиной, они не были близки, и он не видел ее уже пару лет, но все же сильно скучал и как бы по-детски это ни звучало, беспокоился, что она заметит отпечаток, который на нем оставила работа, и расскажет маме. Маму он не видел еще дольше, она не одобряла его идей и взглядов и наверняка бы не одобрила то, что он вытворяет с душой и телом, с такой любовью ею взращенными.

Утро началось с дождя. Это был не тот дождь, под которым было приятно прогуляться по берегу Сены и по узким улочкам, вымытым от ставшего уже привычным амбре. Это был тяжелый дождь, со снегом и пронзительный ветром. Он громко барабанил в окно, вызывая тревогу, Элина поежилась и посильнее прижалась под одеялом к Дену. Он не спал.

– Будет буря?

– Будет буря.

– Может, останемся дома, займемся чем-нибудь? – рука ее потянулась к его паху.

– Может, но боюсь твой брат не поймет.

Он чмокнул ее в лоб и неспешно поднялся с кровати. Приняв душ, они направились завтракать. После вчерашней прогулки Ден был страшно голоден. Они надели теплые пальто, не позабыли зонты и вышли в бурю. Элина ежилась и прижималась к Дену, он старался удержать зонт, борясь с ветром. Они торопливо распахнули дверь и ввалились внутрь гостеприимного бистро. Le Bistro du Perigord встретил их уютными запахами домашней еды. В этот ранний час еще не было других посетителей, и хозяин сам встретил гостей с радушной улыбкой на лице, словно старых друзей. Он неспешно подошел к ним с бокалами, в которых плясало янтарное вино, и спросил на ломаном, оттого еще более приятном английском:

– Для вас, моя молодая леди, луковый суп с бриошью, половину порции улиток и чашечку кофе?

– Да, Пьер, благодарю. Как сегодня ваше колено?

Элина с сочувствием посмотрела на симпатичного седого старичка, он изредка подергивался от боли.

– Все в порядке, мадмуазель, вот когда оно перестанет болеть, тогда-то я и начну беспокоиться.

Он поставил бокал перед Деном и неспешно нараспев спросил:

– Для вас, мой друг, луковый суп с уткой на второе и кофе в конце, а мартини прямо сейчас?

– Да, мой дорогой Пьер, надеюсь мы вас не сильно потревожили в столь ранний час?

– Не тревожьтесь, молодые люди, мы с Люсьен половину жизни провели, работая на виноградниках Бордо, привыкли вставать с петухами. Люсьен и сейчас встает в пять, а что касается меня, я себя ни в чем не утруждаю, мое время на исходе.

Ден лишь вежливо улыбнулся:

– Не думаю, Пьер, вы еще меня переживете.

Позавтракав, они направились в сторону института Пьера и Марии Кюри. Институт находился в десяти минутах ходьбы от бистро, и пока они шли, успели изрядно промокнуть. Устав бороться с ветром, Ден свернул зонт и шел, низко опустив голову, словно пытаясь спрятаться от непогоды, чувствовал он себя неважно, но не хотел в этом признаваться.

– Ты знаешь, куда нам идти? – перекричала Элина вой ветра.

– Посмотри, в радиусе нескольких километров должно быть всего одно здание из стекла и стали, если видишь его, оно-то нам и нужно.

– Нужно было взять такси!

Когда они подошли ко входу, им уже улыбалось с экрана усталое, но довольное лицо Эмиля. Ворота широко открылись, пропуская их на территорию кампуса. На дисплее очков Дена высветился маршрут. Они прошли мимо главного входа и направились по тенистой алее к неприметной двери. На очках вспыхнуло сообщение с комбинацией.

Ден набрал замысловатый код, и тяжелая дверь медленно отворилась, по темному коридору к ним шел человек, худой и бородатый, он широко улыбался.

– Сколько лет прошло с нашей встречи, сестренка. Ден, дружище, рад видеть.

Он резко замолчал. Элина, бросившись обнимать, едва его не задушила.

– Пройдемте в лабораторию, я вам расскажу и, может, даже покажу, чем тут занимаются наши безумные ученые. Выпьем горячего кофе, съедим по булочке, вам не помешает согреться.

Они направились к лестничной площадке, Элина бросила на брата вопросительный взгляд, мол, почему не на лифте, но он лишь виновато ответил:

– Здесь все стараются снизить потребление электроэнергии, отключаем лифты на ночь и выходные. Не переживайте, нам не на самый верх.

Эмиль их не обманул, они остановились на одиннадцатом этаже двенадцатиэтажного здания. Элина, пока поднималась, успела согреться, с Дена и вовсе градом катил пот. Оставив вещи в кабинете Эмиля, они прошли в небольшую кухню, где несмотря на выходной день, сидели несколько человек из команды.

– Внимание все. Это моя сестренка Элина и мой друг Ден. Элина, Ден, знакомьтесь – все.

– Пришли на экскурсию, а?

Добродушного вида парень с широким улыбчивым лицом весело подмигнул им.

– Да, я пригласил их, хотел рассказать о нашей работе. Майк, ты ближе всех, передашь кофе?

– Да, секунду, держите, осторожно, она горячая.

Он протянул сперва руку, потом кофеварку. Ден, пожав руку, передал кофе Эмилю, затем снова обернулся к Майку.

– Рад знакомству.

Эмиль вернулся с двумя чашками обжигающего кофе.

– Бриоши на столе рядом с Фредериком.

Улыбчивый парень кивнул им, пододвинув блюдце поближе.

– Ну же, не стесняйтесь, ребята, расскажите, чем мы здесь занимаемся. Майк, расскажи ты, в чем заключается твоя роль?

– Мне и самому хотелось бы знать. Ты, меня нанимал не совсем для этого, я сейчас и не вспомню, как вообще оказался в команде, но в основном я занимаюсь поисками ответа на вопрос, как заменить жизнь, основанную на молекулах воды и углерода на жизнь, основанную на электромагнитном взаимодействии. У природы был миллиард лет на то, чтобы собрать молекулу ДНК, а Эмиль требует то же самое, но за три года.

– Верно, и полтора года из трех отпущенных уже позади, но я верю, что ты справишься. Майк руководит нашей лабораторией в Страсбурге.

– А вот этого молодого человека, которого я попрошу передать уже нам наконец блюдо с бриошами, зовут Фредерик, он наш штатный скульптор, руководит лабораторией в Орлеане.

– Скульптор, – Элина издала ехидный смешок, – что может быть общего у скульптора с моим братом? Без обид, Эмиль, но ты побывал в Лувре хоть раз после своего переезда?

Фредерик потер руки.

– Довольно много, если учесть, что я никогда в жизни не держал в руках долото и пемзу. Я занимаюсь подготовкой прототипов тел для тех ребят, кто может себе это позволить. Моя задача ваять безупречные тела.

– И как, получается?

– Пытаюсь.

– Я хотела бы на них посмотреть, можно?

– В другой раз, сестренка. Орлеан – это не на соседней улице, больше часа езды.

Ден запихнул в рот вторую половину булочки и залпом допил кофе.

– Эмиль, дружище, я далек от политики, но ты не задумывался о том, что у вас могут возникнуть проблемы, скажем, – он на секунду замешкался, – из-за резко отрицательно негативного восприятия вашей работы обществом, в большинстве своем отнюдь не столь состоятельным и прогрессивным.

– Загуглил? Непременно возникнут, – согласился Эмиль, – и именно поэтому в нашей команде лучший социолог и политтехнолог, которого мне доводилось встречать, знакомьтесь – Анна.

Анна вежливо улыбнулась Дену, помахала Элине.

– Эмиль, безусловно, преувеличивает мои достоинства, строго говоря, думаю, я единственный социолог, с которым он когда-либо сталкивался, а про политтехнолога он и вовсе все выдумал.