Убегали мы всем табуном знатно, с ветерком, даже старичок Сесспул – с заметным попукиванием, для ускорения, мчался, как испуганный осел. Чуть секторный выход не проскочили, который вообще-то был едва заметен на стенной панели – та, с помощью голографического экрана, имитировала джунгли.

Когда до выхода оставалось совсем немного, я почувствовал: что-то есть, прямо перед ним, преграждает путь. То ли облако аэрозоля, то ли разряженный студень. Я, подхватив валяющуюся на дерне сливу, швырнул в ту сторону. Слива, успешно пролетев несколько метров, неожиданно застыла в воздухе и распушилась, словно обросла серебристым пухом. Несмотря на мой предупреждающий окрик, в это марево по инерции вбежал Фельшман. И сразу король снэков и хрен знает из чего сделанных чипсов покрылся паутиной, засеребрился. Красота его была недолговечной. Физиономия Фельшмана не успела отразить ужас, когда паутина стала шинковать ее и быстро превратила в блюдо из мелко порубленной свинины – по палубе запрыгали глаза. Из рассеченного брюха выпал обед из первого, второго, пятого и десятого, которые господин Фельшман недавно запихал в себя на очередном банкете. Содержимое гнилой головы, думавшей всегда только о том, где бы что урвать да захапать, упало на палубу горкой фарша. Вот и все, что осталось от экс-президента, вызывавшего уважение у «всего мирового сообщества». Я зафиксировал автоматическое появление у меня мысли – хоть этим меньше стало. Даже элементарной солидарности, как у толстяка к толстяку, не почувствовал.

И сразу же мелькнула тоненькая зеленая молния и волна огня растеклась по облаку, это Надя использовала электроимпульсное устройство. Огонь, казалось, имел форму и дышал, как дракон, даже был пронизан яркими жилками, но пара секунд, и он резко свернулся. На его месте повис недолгий дымок, а потом вернулось облако, словно выплыв из ничего. Значит, выстрел элайзера не помог.

– Это «изгородь», дисперсная среда из деймов, которая нас не пропустит, – оценила Надя. – Тогда снимаем в темпе слой почвы. Его толщина не более двадцати сантиметров. Мы с Маном проверяли не раз.

Ага, у нее есть и план «В». И я вынужден снова принять командование со стороны девчонки. Она ж здесь местная. И она точно в маму пошла, которая когда-то партизанкой была.

С помощью пожарного топорика я сорвал и завернул набок шматок дернины, под ним был еще слой пластика, похожего на поролон, только водонепроницаемого, который я мигом разгреб. Ниже съемные, но хорошо примыкающие панели из металлокерамики. Ман кинул мне вакуумную присоску – без таких ни один технарь нынче не ходит – и я смог с натугой оторвать одну из панелей; тяжелая, блин.

Люди соскользнули вереницей в образовавшийся колодец и сразу поверху прошел ветерок, швырнув ворохом опавшей листвы и комьями земли. Вслед за тем в тоннель заглянули «волосы ведьмы». Не только седые, но вдобавок очень живенькие, подвижные, извивающиеся, крутящие в разные стороны своими блестящими головками, которые походили на жемчужные бусинки. Это, естественно, способствовало ускорению драпа.

А перемещаться в тоннеле было очень непросто. Он же предназначен для гибких ремонтных роботов змеевидного типа. Мрачный люминесцентный свет панелей – единственное, что сопровождало нас в пути, если не считать оптоволоконных и энергетических кабелей, аккумуляторных батарей, труб, кронштейнов с оборудованием и очень низкого потолка. Каждые пятьдесят метров – люк. Удобно передвигаться только на карачках – если такое вообще можно назвать удобным. В Англии, кстати, не столь давно детей загоняли работать на шахты, потому что те могли в низких тоннелях, не разгибаясь, толкать вагонетки с углем.

Хотя срочную я служил на подлодке (я на медкомиссии специально свой рост занизил, ходя на полусогнутых, чтоб меня на подводный флот взяли) и там обстановочка схожая, – но сейчас язык свесился до пупа, тем более что за меня активно цеплялись Клод и Синтия. Минут десять такого мучительного бега, и Надя, наконец, скомандовала:

– Остановка, мы под шлюпочной палубой.

– Послушайте, – включился мистер Сесспул, и сейчас от него несло гнилью даже больше, чем яблоком. – Я так благодарен вам. Вы уж приняли меня за милитариста. Нет, просто я не стыжусь того, что сделал на благо своей родины. Гораздо большее пристрастие я имел всегда к простым радостям жизни, не обязательно связанным с обладанием большими деньгами. Правда, правда. Обладать радостями жизни можно и без особых расходов. Одной тайской девчонке я просто пообещал, что увезу ее в Штаты, что там будет все в шоколаде. Что она только не вытворяла, в благодарность, с моими, так сказать, бубенцами. Потом она попросила, чтоб я выкупил ее у хозяина притона, но я отказался; бесплатно так бесплатно. Кстати, с возрастом мои пристрастия стали обращаться на тех, кто помоложе. И это только доказывает, что у стара и млада есть много общего.

Я, не выдержав трезвона старого упыря, высадил ржавую решетку вентиляционного колодца – коррозия болтов она и у миллиардеров коррозия.

Трапа внутри колодца не было, но его функции выполняли выступы, снабженные дымовыми датчиками.

Движение по чертовой вертикали выматывало куда больше, чем по горизонтали, хотя немалый опыт карабканий по веревочным трапам у меня имелся.

Второе дыхание никак не открывалось, так что получилась зверская потовыжималка, учитывая, что на мне опять старались повиснуть Клод с Синтией. Да и маска урода Джейкоба не справлялась с газообменом на таких мощностях. Я умолял адские силы, чтобы производителя памперсов поскорее хватил инфаркт и он бы отправился в преисподнюю, избавив меня от мучений. И, если честно, разок все же ткнул его каблуком в лоб, чтоб отвязался.

Наконец мы на шлюпочной палубе. Только не с парадной стороны зашли, а через вентиляционный колодец.

И здесь нас ожидал очередной неприятный сюрприз. Здесь было полно людей. Значит, был сигнал шлюпочной тревоги, который я с детишками-революционерами почему-то пропустил.

Одного из присутствующих я узнал – сенатор-демократ Майкл Дамп в собственном соку, он же лорд Дамп. Первый американский сенатор из числа восточноевропейских «борцов против царизма-коммунизма», бывший когда-то Мишей Свальным. Точнее, из числа блогеров, продвинувшийся от скрытой рекламы крема для мастурбации («скольжение – это свобода») до безжалостного обличителя «царистко-коммунистической орды», которую он обличал как стадо скотов, вытаптывающие все ростки свободы и жаждущие поиметь своими медными удами все трепетные и нежные «молодые демократии».

У него был выбор, сделаться британским лордом или американским сенатором – Миша стал и тем и другим, ради него были изменены законы двух стран. Потом выяснилось, что обеими странами управляют, в общем-то, одни и те же люди, которых никто никогда не выбирал – ну, разве что по принципу «один доллар – один голос», а английская королева, по сути, клон американской президентши. В итоге, Англия с Америкой объединились в Атлантический Альянс Свободы, куда затем вписалось сто двадцать восемь государств. Впоследствии многие выписались, потому как выяснилось, что свобода удава весьма отличается от свободы кролика, но Восточная Джорджия и Западная Юкрейн там остались.

Несмотря на восемьдесят пять лет, у лорда сенатора сверкающие белые зубы, лес волос, пересаженных с молодого ближневосточного трупа, яркие глаза, вырезанные у клона в стране четвертого мира – с отредактированным иммунитетом, чтобы прижились у нового хоста. Значит, сокол капитолийский вовремя почуял, что пора срочно сваливать. Был он вместе с секретаршей, наверное, сто двадцать пятой по счету в его трудовой биографии, сработанной по всем правилам эротической науки. Ремастеринг зада с помощью коллагеновых пружинок – иначе откуда тогда у белокурой особы такие мощные африканские стати, стимуляция генов, ответственных за торчащие формы, глянцевая манга-кожа, выращенная на плантации органов в орбитальном Плантс-Бей.

Дамп – персонаж известный. Там, где появлялся этот задорный сенатор лорд, омоложенный со всех концов с помощью волшебных плюрипотентных клеток и наиболее качественных трансплантатов, всегда что-нибудь происходило. Война программ, бунт блогеров, восстание вирусов или майдан роботов, в результате чего куш получала корпорация «Медуза», которую лоббировал сей мощный джентльмен. Он тот самый, что внес большой вклад в раскручивание балтийского конфликта, неустанно призывая заблокировать «царистстко-коммунистический анклав в Европе», то есть Калининградскую область. Сенатор лорд Дамп добился своего. «Блокирование» в итоге обошлось натовцам в потерю от русского гиперзвука пяти эсминцев, да еще полусотни самолетов, включая несколько стратегических бомберов. А бодрая армия одного прибалтийского государства превратилась в крупную партию органов и тканей для производства франкенштейнов.