– Семья не доверяет, – усмехнулся барон. – Да и я, признаться, поверю больше Вашему расследованию, как человека со стороны,… оттуда.

– Странно, но пусть будет так, – улыбнулся Пётр.

– Вы можете жить здесь, в этом доме. Друзья мои проживают в Москве, а здесь любят устраивать светские балы несколько раз в год,… как теперь, – продолжил барон, попивая чай, будто тот у него уже остыл.

Пётр взял вновь свою чашку в руки и осторожно пригубил обжигающий губы напиток:

– Не хотелось бы стеснять.

– Я убедительно прошу всё же пожить здесь, – смотрел барон с упрямством, и Пётр понимал, что отказа не примет. – Кроме слуг, умеющих держать язык за зубами в любой ситуации, Вы будете здесь один.

– Я вряд ли буду часто сидеть в доме, – стал смотреть не менее упрямо Пётр. – Намерен отыскать Волчинского как можно скорее.

– Я верю в Ваши силы, особенно после приключений по дороге, – одобрительно кивнул барон и отставил чашку с чаем на стол. – Не удивляйтесь, есть люди, которые донесли всё…

Услышав такое, Пётр усмехнулся. Он выдержал паузу, быстро нарисовав себе картину происходящего, и вновь улыбнулся:

– Вы не знаете, где бы приобрести костюм для бала? И так же… бельё необходимо.

– Я пришлю сюда портного и белошвейку, – поднялся с обещанием барон. – Оставляю Вас и желаю прекрасно отдыхать в этом доме… между делом.

– Благодарю, – поднялся следом Пётр, а когда барон вышел из библиотеки, отставил чай на стол. – А он уже привык пить горячий чай. Нет,… я любитель кофе…

Как барон и обещал, уже через час, не успел Пётр осмотреть дом, слуга сообщил о прибытии белошвейки. Пригласив ту пройти в кабинет, Пётр присел на уголок стола…

Пышногрудая, с яркими глазами, в роскошных украшениях, в платье с глубоким вырезом – она смотрела, как дама с большим опытом, причём опыт, как видел Пётр, был не только в шитье белья…

– Мне сообщили, костюм и бельё должны быть готовы завтра? Я передам мерки портному, – кокетливо улыбнулась белошвейка и плывучим шагом подошла ближе. – Вы будете на балу… Как же завидую.

– Вы так подходите, чтобы тоже быть на том балу, – смотрел с подступающей игривостью в глазах Пётр.

Белошвейка встала столь близко, что её высоко вздымающаяся грудь прижалась к его. Погладив нежной рукой по гладкой её коже, Пётр наблюдал, как собеседница начинала купаться в наслаждении от подобного прикосновения…

– Я всегда мечтаю блистать на балах, – прошептала не менее пышными устами та, и Пётр приблизился к её ушку:

– Вы же многим шьёте…

– О, я шью только важным персонам, – прозвучал ответ начавшей его медленно раздевать белошвейки.

– Приятно быть важным, – только успел вымолвить он, как белошвейка впилась в его губы жарким поцелуем.

Тут же развернув её к столу, Пётр скоро утолил разбушевавшуюся в обоих страсть, после чего сел в кресло и, чуть отдышавшись, закурил сигару… Он смотрел на поправляющую платье белошвейку и наблюдал, как она наслаждается его вниманием и бросает игривые взгляды:

– Такого резвого клиента у меня ещё не было.

– Такой партнёрши тоже, – усмехнулся Пётр. – Хочешь стать партнёршей и на балу, ты намекнула?

– Почту за честь, – расплылась белошвейка в улыбку, будто мечта всей жизни вот-вот осуществится.

– Не сошьёшь ли бельё одному другу?… Имя его… Франзен… Свен, – смотрел пронзительно Пётр, заметив, как прозвучавшее имя заставило белошвейку вздрогнуть и слегка перемениться во взгляде:

– Но его… Ему шила не я.

– А его брату? – поднял брови Пётр, продолжая курить.

– Тоже не я, – помотала головой белошвейка, отступив назад, словно боялась и сказать что, и уйти.

– Не пришлёшь ту белошвейку? Ты сошьёшь мне, а она… ему, – намекал игриво Пётр.

– Завтра я принесу всё, – обещала белошвейка. – А она… Я дам адрес той белошвейки.

Она быстро написала его на лежащем перед Петром листе бумаги и отложила перо обратно:

– Больше я не знаю.

– Мне этого хватит, – подмигнул Пётр, и ей стало будто легче.

Кокетливо взглянув на прощание, она отошла к двери и, открыв ту, послала воздушный поцелуй. Пётр ещё некоторое время задумчиво смотрел на оставшуюся открытой дверь… Что-то мешало пока добраться до истины, но он остановил начавший блуждать взгляд на адресе, оставшемся на бумаге перед ним.

Поспешив одеться, он забрал адрес с собой и в городской карете отправился в путь. Тот бедный район на краю города, как показалось, находился далеко. Ехать пришлось довольно долго через лёгкую стену начавшегося снегопада, и Пётр стал уже ёжиться от пронзающего холода…

– Потеплее бы шубёнку Вам, сударь, – заметил извозчик, принимая плату, но Пётр лишь слегка улыбнулся.

Он не мог унять дрожь от замерзания и поспешил постучать в дверь нужного дома. Дверь открылась вдруг сама, оказавшись незапертой, а вместе с нею из дома повеяло дурным запахом…

– Опоздал, – выдохнул Пётр, достав из кармана платок.

Он прикрыл им нос, проходя в дом, а из-за пазухи вытащил пистолет. Пробираясь по тёмному коридору, он прошёл через гостиную и остановился у единственной двери, явно ведущей в спальню. Толкнув ту ногой, Пётр остался стоять на пороге.

Посреди комнаты на крюке от потолка свисало обнажённое женское тело. Скрип двери, донёсшийся до слуха со стороны входа, заставил Петра скорее скрыться в тёмном углу за шкафом. Оставаясь настороже, он ждал, когда гость приблизится. Выглянув украдкой, когда порог у спальни тоже издал скрип, Пётр тут же наставил пистолет на повернувшегося к нему незнакомца. Лица его было не видно из-за нехватки света, но то, что и он наставлял в ответ шпагу, заставило Петра тоже достать шпагу.

Внезапным было его нападение на противника, встретив отпор сверкнувшего в темноте орудия. Эхом стал раздаваться звон шпаг и разбившейся посуды, выпавшей из шкафа, который противник попытался сбросить на Петра.

Пётр жаждал ранить неприятеля, встречая отпор, но тот перевернул на бегу все кресла, стоящие вдоль коридора и удачно выскочил на улицу. Бросившись следом через преграды, Пётр выстрелил ему вслед, явно задев правое плечо, и улыбнулся:

– Вот и метка… Скоро дуэль возобновится, чертёнок…

Скрывшись в закоулке, где бедняки грелись у костра, Пётр отозвал одного из них в сторону. Там же, под аркой, где царила кромешная тьма, он вручил ему горсть монет, подкупив таким образом обменяться одеждой. Переодевшись в бедняка, Пётр спокойно поковылял прочь, удаляясь всё дальше, чтобы вернуться в свой петербургский дом как можно безопаснее.

На заднем дворе он пролез через забор и, убежав к служебной двери, наконец-то смог вздохнуть, когда оказался в тепле спальни. Быстрыми движениями рук, словно был одет во что-то омерзительное, Пётр сбросил одежду и приказал слуге приготовить воду помыться.

Удивлённый слуга сразу ушёл выполнять пожелание гостя, но через считанные минуты вернулся с халатом на руках:

– Там белошвейка, что приходила днём… Просится принять…

– Скорее, зови сюда! – спешил надеть халат Пётр и, разжигая свечи на столе, снова улыбался.

Белошвейка взволнованно вбежала в его комнату, закрыв за собою дверь, и сразу заявила:

– У меня кто-то в доме! Я даже не решилась войти! Я успела убежать!

– Значит, сюда вот-вот явятся? – взглянул с удивлением Пётр.

– Я не дура, – выдала та резко. – Сначала посетила подруг, где, как видите, – указала она на совершенно иное платье и белокурый парик. – Переоделась. Мы гуляли вместе, а потом пришли сюда, где и расстались.

– А я тоже только переоделся, – засмеялся Пётр, сев к столу. – Как мы похожи!

Он указал рукой сесть напротив, и белошвейка, несмело выполнив просьбу, взглянула с тревогой:

– Я не смогу сшить Вам бельё и подослать портного.

– Я понял, – сложив пальцы перед собой, улыбался Пётр. – Отыщем, во что одеться. Хозяева дома завтра приедут, и помогут.