– Правду, Мари, – надавил голосом парень.

– Она меня недолюбливает после истории с курткой, – пробормотала девочка.

Накахара сыграл недоумение:

– Но она извинилась за это недоразумение тогда, и была с тобой ласковой всё это время, выделяя среди остальных новичков. Разве не она предложила тебя подстричь, чтобы было удобнее?

Быстрый взгляд, брошенный на него Мари, видимо, должен был передавать всё, что девочки думают о наивности парней в оценке девчачьих отношений, если речь заходила о борьбе за их внимание.

– Она делает так, потому что хочет нравиться Чуе.

– Юан? – подыграл ей Накахара. – Да брось, мы столько лет дружим, к тому же она нравится Ширасе.

Ещё один быстрый взгляд. Мари вздохнула, попинала носком кроссовка мелкий камешек под ногой и, кажется, смирилась с тем, что ей придётся объяснять очевидное.

– Юан может и не против ухаживаний Ширасе, ей приятно его внимание, а вот нравиться она хочет Чуе. А лучший способ понравиться мальчику – говорить о том, что ему интересно. Чуя говорил, что хочет байк, поэтому Юан принесла в комнату журналы про мотоциклы. Чуя как-то сказал, что девушкам идут длинные волосы, поэтому Юан стала их распускать…

«Да?» – удивился Накахара, который не помнил, когда такое ляпнул.

– А ещё Чуя почему-то выделил меня, – продолжала девочка, – поэтому Юан тоже стала обращать на меня внимание. Но если Чуе почему-то интересно, то для Юан я как камешек в ботинке – и мешается, и вытряхнуть нельзя, и показывать, что мешает, неприлично.

Сравнение Накахару развеселило, а вот Мари подняла голову и укоризненно сказала:

– Чуя, почему у меня такое чувство, будто ты смеёшься надо мной?

– А что заставило тебя сделать такой вывод?

Малая нахмурилась, подняла взгляд и смерила им Чую. Руки, скрещенные на груди, морщинка, прорезавшая лоб, и нахмуренные брови – всё говорило, что Чуя серьёзен. Но в то же время Мари готова была поклясться, что парень мысленно хохочет, едва сдерживаясь, чтобы не сделать это вслух.

– Из нашей банды только я, Ширасе и ты поняли, что Юан ты на самом деле не нравишься. А ещё ты легко поддаёшься эмоциям, когда находишься в толпе: злишься, когда кто-то рядом злится, грустишь одновременно с кем-то из других детей. И это и есть твоя способность, Мари. Удивлён, что ты действительно не поняла.

Девочка хлопнула глазами:

– Нет же! Я просто внимательная.

Чуя фыркнул:

– Вот уж нет! А голова у тебя болеть начинает только в толпе.

– Опустим вопрос, откуда ты это знаешь, – пробормотала малая, – но это из-за шума.

– То, что ты не заметила, говорит в пользу моей теории. Это не твоя внимательность, это способность ментального типа. Эмпатия или как-то так.

Недоверчивый взгляд был очень выразительным:

– Ну, допустим, ты прав. А дальше-то что?

– Хм, – Накахара был не из тех людей, что до последнего доказывают свою точку зрения. Обычно, если речь шла о нём самом, парень просто не спрашивал, а делал. А если о других, Чуя высказывал своё мнение, а право решать оставлял за теми, кому оно принадлежало, если это не касалось банды, конечно. Так что и в этот раз он засунул руки в карманы и просто сказал: – А ничего. Твоя способность – тебе с ней и жить. Но для начала… Попытайся понять, с чего вдруг ты внезапно меняешь решения и откуда берутся эмоции, которые ты испытываешь.

И не знал, что вызвал этим у Мари целую бурю сомнений.

Комментарий к Часть 1. Овцы в городе. Глава 6 (2). Большой секрет маленькой девочки

Когда хотел выложить главу, как только наберётся 300 ждунов, но это случилось быстрее, чем ты думал)

========== Часть 1. Овцы в городе. Глава 7. Маленькая девочка и крупные неприятности ==========

Заявление Чуи о её якобы существующей способности потрясло Мари. Почти неделю она пыталась просто забыть об услышанном, но невольно начала подмечать то, о чем говорил Накахара. И сомневаться: правда ли подростковые интриги такие очевидные, или же она верно оценивала происходящее из-за способности, очень напоминающей эмпатию? Правда ли она поймала раздражение Йоро из-за того, что не удалось подобраться и “пощипать” обеспеченно выглядящего парня, или это самовнушение, а Йоро она уже и так неплохо знает без всяких сверхсил?

С одной стороны, глупо было бы отрицать и не использовать свою способность. С другой – Мари отчаянно боялась на это надеяться. Это был бы слишком большой подарок от жизни, стабильно окунавшей её во всякое дерьмо с момента попадания в этот мир. Окажись все эти предположения ошибочными, разочарование её бы просто раздавило.

Чуя был единственным, кто мог её понять, а потому именно на него весь этот сумбур всё-таки вылился спустя какое-то время. Накахара только хмыкнул:

– А с чего ты решила, что твоя способность – это подарок? Как бы ещё больше проблем не принесла эта твоя эмпатия.

Мари задумалась.

– И что мне тогда делать?

– Я ведь говорил, – Чуя пожал плечами, – начни с того, что отдели свои эмоции от чужих.

Это было сложно. По сути речь шла о постоянном самоконтроле, но мало кто из людей готов каждую секунду отслеживать, откуда что в голове берётся. Этак и с ума сойти недолго.

«В Овцах у меня ничего не выйдет», – подумала Мари. – «Я слишком причастна к их жизни, мне сложно понять, действительно ли это не мои чувства».

Выход был в том, чтобы чаще гулять в городе. Она искала людей, чьи сильные эмоции не вызывали сомнения, и замечала, что действительно как будто заражается их настроением, но это всё ещё могло быть самовнушением. Вопрос о наличии способности решил неприятный случай.

В целом, для Овец, детей под защитой Чуи, Сурибачи был почти не страшен. Опасностей в городе-котловане хватало всегда, но если не нарваться самим, то связываться с ними рисковали либо новички, не получившие разгон от Накахары и нож под ребро от Ширасе, либо такие же подростковые банды, которым было, что делить с Овцами. Бизнесу настоящих якудза Овцы до поры до времени не мешали и их пока не трогали. Соблюдая разумную предосторожность и не портя отношения с соседями, в Сурибачи можно было жить. Так что для Мари, возвращавшейся домой (в штаб Овец) под вечер, стала неприятным сюрпризом волна боли, унижения и страха, накрывшая с головой гораздо раньше, чем она осознала, что означал хлюпающий звук за поворотом в грязный проулок на границе Сурибачи и обычного неблагополучного района города. Потом она различила плачущие стоны и весёлые голоса каких-то парней и, зажимая рот ладонью, чтобы случайно не выдать себя, по стеночке сдвинулась в тень. Страх не отпускал, как и чужая боль. Мари сжалась в комок, мечтая стать ещё более маленькой, чем есть, и желательно невидимой. Сейчас она прекрасно понимала слова Чуи, что от способности может быть больше сложностей, чем пользы.

– Пожалуйста, – услышала она слова, произнесенные заплетающимся языком, – у меня больше ничего нет!

– Жалкая сотня йен и старый кнопочный телефон? Этого мало, – нахально ответил кто-то, от кого так и пёрло глумливой самоуверенностью. – Пните его посильнее. Нет пользы, так хоть развлечёмся.

«Чуя бы не одобрил такое…» – мелькнула мысль в голове Мари и отрезвила. – «Надо убираться отсюда, а то у таких мудаков может возникнуть интерес и к маленькой девочке. Прости меня, незнакомец, но я сейчас не в том положении, чтобы спасать кого-то, кроме себя».

Взяв себя в руки, Мари юркой тенью скользнула мимо проёма в подворотни и поспешила к Сурибачи, всё ещё задыхаясь и прихрамывая от фантомной боли. А ещё она запоздало вспомнила, что уже испытала такой беспричинный страх и боль, когда на Овец напали.

«Так вот как Чуя догадался?»

Девочка постаралась пробраться в свою комнату никем не замеченной. Почти успешно даже.

– Эй, Мари, – ткнул её под рёбра Йоро, когда та уже лежала, завернувшись в одеяло с головой, чтобы хотя бы так попытаться отгородиться от чужих эмоций, – с тобой всё в норме?

– Всё в порядке, – пробормотала она. – Видела кое-что мерзкое в городе, хочу обдумать.