Возвращаясь к вопросу об имени… за всё время она так ни разу и не услышала его. В приюте обращались по фамилии. Называть своё настоящее имя сейчас – слишком выделяться из толпы японцев. А если переводить дословно… «Марина» значит «морская». Маритаими? Слишком длинное имя для малявки, какой она стала.
Чуя, разумеется, не знал, что поставил свою спутницу в тупик этим вопросом. Зато видел её реакцию. Девочка взглянула на него исподлобья, нахмурилась:
– Ну, зови Мари.
Чуя хмыкнул, подозревая, что ему сейчас назвали какое-то прозвище, но кивнул:
– Ага. А меня зовут Накахара Чуя, – он засунул руки в карманы, считая ритуал знакомства наконец законченным, и снова не обратил внимание, какую реакцию вызвали его слова у девочки.
Та замерла на мгновение, потрясённым взглядом глядя ему в спину, и беззвучно выдохнула:
– Накахара Чу-уя? – потом встряхнулась и поспешила за своим провожатым, уже смутно подозревая, с кем из его банды вот-вот познакомится.
Издалека Сурибачи был похож на свалку – строительный мусор, обломки зданий, нагромождение чего-то, во что и вглядываться не хотелось. Девочка передёрнула плечами – она думала, что знала, на что соглашается, думала, что альтернатива в виде приюта её пугает больше, но теперь снова задумалась, не стоит ли хоть попытаться попасть в йокогамский приют, объяснив, почему сбежала из первого. Но одна мысль об этом заставила обхватить себя за плечи, чтобы сдержать нервную дрожь. Вспомнилось обещание найти «мелкую тварь», стоит ей только показаться в городе, и устроить ей «райскую жизнь», подслушанные разговоры старших девочек, что самые красивые выпускницы куда-то пропадают. Если это не просто совпадения, то подобная система не то, с чем может справиться ребёнок её возраста. А вероятность велика. Господин, к которому привёл её директор, похоже, был очень уважаемым и богатым человеком. Так стоит ли возвращаться, если участь, её ожидающая, может оказаться даже хуже, чем беспризорничество в компании подростков?
Чуя, на удивление внимательный, пусть даже демонстративно на неё не глядевший, кажется понял охватившую тело дрожь по-своему:
– На это всё не смотри, – негромко заметил он, – там дальше устоявшие после взрыва стены зданий. С разбитыми окнами мы разобрались, так что у нас тепло.
Мари в его куртке покачала головой, сдержав пока вопрос, как они справляются с отсутствием отопления. Или с необходимостью помыться, например. Но от мысли, что не придётся жить в доме “из говна и палок” несколько полегчало.
По сторонам смотреть все равно не хотелось, но девочка пыталась найти хоть какой-то ориентир, чтобы знать, как сваливать в город при случае. Получалось откровенно плохо, Мари представить не могла, как здесь ориентируется Чуя, но тот шёл уверенно, не обращая внимания на редких встречных, быстро исчезавших с их пути. Видимо, и правда, было что-то в его обещании защищать Мари, пока он рядом, раз откровенно бандитской наружности мужчина, завидев Чую, поспешил свернуть на другую тропку, проложенную через горы мусора.
Всё это, чем дальше, тем больше напоминало ей одну слегка подзабытую историю. Про альтернативный мир и людей со сверхспособностями, про Отдел по контролю эсперов и преступные организации, заинтересованные в вербовке таких людей. И Мари мысленно добавила ещё один минус к предложению Чуи – если всё правда, банду Накахары ждёт не слишком приятное будущее. Хотя, с другой стороны, это были последствия их выбора. А с третьей, Йокогама, как ни смотри, через сколько-то лет станет весьма и весьма опасной для обычных людей. Впрочем, никто не говорил, что в остальном мире лучше.
– Пришли, – объявил парень, отвлекая от размышлений над этим мысленным кубиком-рубиком, где полностью подходящего решения попросту не было и каждая сторона складывалась из минусов и плюсов, – Держись за мной, – приказал Чуя, будто она куда-то собиралась идти. Но Мари кивнула и придвинулась ближе.
Чуя хмыкнул на внезапно образовавшийся хвостик.
– О, Чуя вернулся! – заметили его появление. Какой-то пацан с ёжиком волос и колечком в носу подбежал поближе. – А парни уже тоже… пришли. Кто это с тобой?
– Новенькая, – лаконично отрекомендовал Накахара. Бросил взгляд на девочку, сделавшую один шаг назад, и, видимо, чтобы не сбежала, взял за руку. Так они и вошли на территорию праздновавших удачный рейд Овец.
И ни один человек ещё не знал, что несколько лет спустя так они её и покинут. Вместе.
========== Часть 1. Овцы в городе. Глава 3. К слову о трофеях ==========
Появление Мари в банде встретили почти равнодушно – на фоне той головомойки, что Чуя устроил своим, новость о маленькой девочке, которая теперь будет с ними, никого не затронула. Ей выделили место, показали, куда за чем ходить, а выслушав на попытку забрать куртку Накахары гордый ответ, что девочка её заработала, только посмеялись. Чуя знал, что это ненадолго: эйфория от вылазки сойдёт, и девчонку кто-нибудь попытается прогнуть, – поэтому наблюдал он за ней пристально, хоть и, по возможности, незаметно. Накахара почему-то чувствовал за Мари ответственность. Или, возможно, дело было в том, насколько похожими были их истории. Чуя тоже знать не знал о своём прошлом.
Мари адаптировалась и уже к концу первой недели почти ничем не выделялась среди других детей: тоже бегала по поручениям старших, помогала, где могла, и будто бы очень легко усвоила местную иерархию и правила поведения. Поэтому, получив после оговоренного срока ответ, что она решила остаться, Чуя с чистой совестью отправил Мари к Юан – сменить убогий и явно форменный серый костюм на более подходящую сезону одежду. Честно, вот лучше бы он этого не делал.
Логика была проста: Юан – старшая, девушка, к тому же, вторая после Ширасе по значимости для Чуи. Кому как не ей доверить девчонку? И вроде бы всё даже прошло неплохо. Нашлись для Мари и джинсы, и толстовка, и даже почти новые кроссовки по размеру. И куртка с перчатками. Особенно Мари порадовалась шапке, которую она взяла привычку натягивать едва ли не на нос.
Малая поблагодарила всех за заботу и стала понемногу выбираться в город. Чуя ещё помнил, как ошеломила некоторых ребят настолько официально высказанная благодарность. Кто-то из парней даже хлопнул девчонку по плечу (та покачнулась, но устояла) и пробормотал что-то о том, что она теперь часть их банды, а для своих ничего не жалко. Мари наморщила лоб, снова поблагодарила и, кажется, сделала выводы. В течение следующих пары недель Чуя видел её внимательно слушающей и наблюдающей, а потом стал замечать то свои, то чужие словечки, постепенно разбавляющие очень правильную до этих пор речь.
Вообще, смена одежды пошла ей на пользу. По крайней мере, она меньше выделялась и перестала хлюпать носом по утрам. Но вот смена куртки Чую почему-то раздражала. Раньше он всегда находил Мари взглядом по ней, а теперь мог высматривать в толпе, прежде чем девчонка показывалась на глаза.
«Она просто ей велика», – раздражённо фыркал про себя Чуя, – «конечно, вещь по размеру гораздо удобнее. И теплее».
К быту Овец девчонка привыкала с большим трудом, чем к иерархии. Она не жаловалась, но мелочи выдавали, что ей некомфортно.
Заметил даже Ширасе.
– Чуя, откуда ты её привёл?
– Говорит, что сбежала из приюта. А что было до него, не помнит.
– Ага, – хмыкнул тот. – Может, и правда, не помнит, но тогда твоя новая подружка жила очень интересной жизнью, раз даже без памяти у неё остаются такие привычки.
Чуя понимал. Штаб Овец был их территорией, но когда большая часть детей радовалась, что он просто есть, что здесь безопасно, Мари искала способ сделать проживание комфортным. Он видел её спальное место, аккуратно застеленное одеялом. Знал из разговоров девчонок, что немногочисленные вещи она поделила на повседневные и тот комплект, в котором ложилась спать, не позволяя себе завалиться в грязном даже после выматывающих и сложных дней.
Даже несколько недель спустя, глядя на неё, Чуя видел образ чистенькой и хорошо воспитанной домашней девочки, пусть даже из бедной семьи. И знал, что кое-кого это может раздражать. Накахара уже не раз видел, как быстро беспризорники забывали о привычках домашней жизни, если вообще их знали. Но Мари не подстраивалась под окружающую среду, будто все эти мелочи были для неё естественны. И Ширасе был прав – это выдавало в ней человека из того социального класса, в котором дети редко оказывалися на улице. И даже когда она искренне старалась подстроиться, Мари выделялась, выделялась, выделялась.
