- Вот теперь я тебя совсем не понимаю, - после долгой паузы призналась Роуз, - ты правда пыталась сбежать?

- Настроения поменялись? – фыркнула Рей, вспомнив любимое утверждение Бена о том, что отвечать вопросом на вопрос привилегия евреев, - теперь я плохая, а он хороший?

- Ты невыносима, как минимум, - простонала Роуз, - но я больше не берусь лезть в ваши дела, - ее что-то беспокоило, но она не знала, как подступиться и начать разговор об этом. В любом случае Роуз ничего не умела держать в себе, ее эмоции всегда хлестали через край, пестрыми брызгами фонтанируя в окружающих. Ее лицо было открытой книгой, где ясно читалось все.

- Говори, - устало разрешила Рей.

- Как Бен узнал, что ты попала в беду? Он так резко подорвался, что мы не успели ничего понять. И… как ты выжила? Я видела этот обрыв, там… там невозможно было выжить. А на тебе почти ни царапины… - затараторила китаянка, - врач только руками развел…

- Есть вещи, которые сложно объяснить, - вздохнула Рей, - и еще сложнее понять. Зачем вы тогда нацепили на меня эту штуку? – она пальцами ощупала шейный корсет, доставлявший ей массу неудобства.

- Твой муж настоял, - усмехнулась Роуз, и ее голос был удивительно теплым, - посоветовал тебя всю в гипс закатать, чтобы ты больше нигде не поранилась. Не знаю, это была шутка или…

- Бывшие нацисты иногда шутят, - поддела подругу Рей, - удивительно, да?

Ей хотелось побыстрее отвлечь Роуз от опасной темы. Пытливый ум подруги будет нуждаться в объяснениях вещей, находящихся за пределами ее понятий о логике и устройстве мира еще долго, но была возможность переключить ее на что-то другое. Она сказала, что не хочет больше лезть в их дела, тем самым намекая, что очень остро в этом нуждается. Роуз была слишком доброй по природе и пыталась оправдать каждую, как ей казалось, заблудшую душу. Сейчас она получила для этого огромную порцию вдохновения и вся горела желанием поскорее убедиться в том, что мир не так плох, а люди в нем лучше, чем кажутся. Наивная идеалистка. Не удивительно, что она вышла замуж за Хакса – даже для этого рыжего зануды у нее, вероятно, нашлась какая-то трогательная причина быть таким невыносимым.

- Ну, я хотя бы смогла с ним поговорить в мирной обстановке, - призналась Роуз, - и он произвел куда более приятное впечатление, чем в начале…

- Хочу курить, - вздохнула Рей и скривилась, - просто у него не было сил, чтобы быть мерзопакостным как обычно, из-за беспокойства обо мне.

Роуз проигнорировала ее каприз, в очередной раз, продемонстрировав свое отвращение к пагубным привычкам ее друзей. Вместо этого она снова потянулась за графином с водой, но Рей сделала страшные глаза, вспомнив неприятное ощущение сырости под прочными ребрами корсета после прошлой попытки напоить ее, как беспомощного ребенка. Рей ненавидела чувствовать себя так. Даже маленькой девочкой она могла за себя постоять и тем более самостоятельно удовлетворить свои потребности. Нужно было поскорее выдворить отсюда надоедливо-заботливую подругу, явно испытывавшую комплекс матери со взрослыми отпрысками, которые в ней в этом ключе больше не нуждались. И содрать этот омерзительный бандаж с шеи. И нормально попить. И раздобыть сигареты. И узнать, что там с Беном.

Искушение влезть Роуз в голову, и использовать силу внушения было крайне велико. Неужели в этом доме больше не кому капать на мозги? Что там с Констанс? И Жени, да! Рей же бросила ее в самый неподходящий момент, а Бен чрезвычайно был занят спасением нерадивой супруги, умудрившейся опять отыскать неприятности на свою голову. Роуз будто специально решила напомнить себе, все больше выводя Рей из зыбкого душевного равновесия.

- Он тебя любит, - заявила она с каким-то странным умилением, - я… я не думала, что так.

- Я и забыла, что ты у нас семейный терапевт, - проворчала Рей, - только мне сеансы мало помогли в свое время. Роуз, чего ты хочешь? – все, она окончательно сорвалась с катушек, - услышать какую-то трогательную историю любви? Сказку про красавицу и чудовище? Или что мир добрый и светлый, а вовсе не грязный и жестокий, как кажется? - она даже удивилась тому, насколько завелась от незапланированного вторжения в ее личное пространство и с ужасом уличила себя в том, что это не более, чем защитная реакция, хотя обороты все равно не сбавила, напротив, - мы, блядь, познакомились в концлагере. Он убивал людей, в том числе и Финна, а меня пытал, насиловал и клеймил. Я больше десяти лет просыпалась в кошмарах, боясь, что он меня найдет. И… нашел. Как тебе такое? Правда горькая и дрянная. И ничем ее не приукрасишь.

Губы Роуз сжались в тонкую полоску, а глаза заблестели так, словно она вот-вот заплачет.

- Зачем ты так? – тихо спросила она.

- Как? – буркнула Рей и потянулась к жестким косточкам корсета на шее, прежде чем не поймала и без того осуждающий взгляд подруги. Все-таки при ней трогать эту штуку определенно не стоит.

- Ты как будто не хочешь видеть ничего хорошего, - осудила ее Роуз, - ты… ты… - она запнулась, - ты как Констанс, когда ей было четырнадцать и она разделяла весь мир только на черное и белое.

- Ну, спасибо, - выпалила Рей, с трудом сдержав поток отборной матерщины в адрес старой подруги. Прошло много лет, а ругань алжирских торговцев и проходимцев она помнила до сих пор. Как и самых бедных жителей Парижа, бывших им с Финном товарищами по несчастью первое время. Роуз сейчас как никто другой вынуждала Рей проявить эти навыки.

- Я увидела другого человека, - дав Рей немного отдышаться, снова заговорила Роуз, - очень далекого от того, о чем ты говоришь. Тебе не кажется, что ты сама создала этого монстра, что он нужен тебе? Не понимаю зачем, но нужен.

- Потому что я сама монстр, - выплюнула Рей и стиснула зубы до скрежета, - уходи, пожалуйста, пока я не наговорила тебе таких гадостей, что ты не захочешь меня больше никогда видеть, если еще не расхотела.

- Глупышка, - нежно улыбнулась Роуз и все-таки наконец-то избавила Рей от своего общества. Рей рассчитывала на другую реакцию, потому что за все эти годы она привыкла препираться с эмоционально нестабильным и вспыльчивым супругом, а перед удивительно спокойной подругой вдруг почувствовала себя беспомощно. Роуз вряд ли задели ее слова, она все равно будет думать по-своему. За это Рей ее и полюбила когда-то. Потому что она была лучиком света в темном царстве, сохраняя романтичную натуру даже среди окружающего дерьма и отчаяния.

Убедившись, что Роуз ушла, Рей нащупала на шее застежки корсета и, немного повозившись, стащила его с себя. Испытав заметное облегчение, она села на кровати и потянулась, разминая затекшие конечности. Она чувствовала себя удивительно бодрой и здоровой.

В коридоре было темно, а дом обнимала нежная южная ночь, тишину которой нарушали лишь далекий шум волн и стрекот каких-то неизвестных насекомых-обитателей пышных кустов гибискуса. Рей неслышной тенью проскользнула на второй этаж и отыскала комнату, отведенную им хозяйкой. Однако, внезапно в темноте она натолкнулась на Женевьеву. Девочка крепко обняла Рей и спрятала голову у нее на груди. Господи, какой же высокой она оказывается уже стала! Рей растерянно погладила дочь по растрепанным волосам.

- Тс-с-с, - Жени приложила палец к своим пухлым губам, приказывая не шуметь, и повела мать за собой вглубь комнаты. Она помогла Рей устроиться на кровати максимально аккуратно, чтобы не разбудить Бена, после чего забралась на покрывало и сама, и свернулась калачиком с краю. Рей уткнулась носом в спину супруга, но не смогла устоять перед искушением поцеловать его в узкую полоску кожи на шее, не прикрытую сбившимися в сторону волосами.

«Зачем сняла корсет?» - тут же с готовностью откликнулся он, перестав прикидываться спящим – «пусть заживет…»

У Рей не было сил и желания спорить – все их она израсходовала на Роуз. Вместо этого она протянулась пальцами к виску мужчины и попробовала провернуть трюк, который он совсем недавно продемонстрировал ей. Она сосредоточилась и вложила всю себя, рисуя картинку мягких, золотистых алжирских песков и заунывной, убаюкивающей песни пустыни.