– Пятиминутная готовность перед генеральным испытанием, всем освободить стартовую площадку, координаторам вернуться на контрольные посты, повторяю…

Отключив микрофон, инженер откинулся в кресле, развернулся к гостю.

– Вот и он, момент истины, – он заговорщически подмигнул. – Надеюсь, сегодня у нас будет повод открыть бутылку шампанского.

– Какие прогнозы?

– Самые положительные, через пять минут сам все увидишь. Бета-тесты прошли практически без помарок, иначе я бы тебя не позвал.

– Будем держать кулаки, – Олег невольно сжал пальцы в кулак, волнение перехлестывало через край. – Сможешь вкратце и на простом русском объяснить, как это работает? А то твои компендиумы и аннотации хрен поймешь.

– Попробую, – Ледовой почесал щетину, нахмурился, подбирая слова. – Если помнишь, в феврале две тысячи шестнадцатого года две научные коллаборации объявили об обнаружении гравитационных волн, оставшихся от катастрофического космического события – столкновения двух нейтронных звезд. Однако на тот момент ученые не были уверены до конца в результатах своих наблюдений. Затем в августе две тысячи семнадцатого было сделано еще одно открытие, которое расставило все точки над «и». Экспериментально подтвердилось то, что теоретики предсказывали и раньше: пространство вокруг нас пронизано гравитационным волнами, или рябью, или зыбью, называй как хочешь. Это оказалось не что иное, как та самая пресловутая рябь пространства-времени, оставшаяся после Большого Взрыва. Об этих волнах с давних пор имелись многочисленные догадки среди ученых как у нас, так и на Западе. Их еще Эйнштейн предсказывал, но только теперь их обнаружили и зафиксировали с высочайшей степенью вероятности.

Ледовой поерзал в кресле, взглянул в экран, прищурился. Затем кивнул сам себе и вновь повернулся к Олегу.

– Эти волны, – продолжал он, – невероятно слабы в сравнении с другими физическими взаимодействиями, но по ним тем не менее вполне может передаваться возбуждение. В общем-то, это есть свойство всех физических полей, но что касается собственно гравитации, нам удалось разработать способ управлять рябью с помощью интерференции, то есть наложения одной волны на другую. Таким образом, волны можно усиливать или ослаблять, задавать им различные направления, менять амплитуду и частоту. Интерферированные волны можно сделать настолько мощными и строго направленными, что они будут воздействовать на макроскопические объекты в гораздо большей степени, чем обычно. Иными словами, теперь мы в состоянии передвигать предметы или, наоборот, удерживать.

Ледовой сделал паузу, бросил взгляд на таймер. До старта оставалось меньше двух минут.

– Сейчас сам все увидишь, сказка стала былью. Возможность воздействовать на предметы ограничена их размерами, а также временем эксплуатации прибора. Приходится считаться с ограничениями по мощности, но работа кипит, и мои ребята близки к двукратному увеличению интенсивности генератора. Следующая версия, как предполагается, будет значительно мощнее.

– А что насчет мобильности?

– Эта версия вполне себе мобильна, можно установить в кабине минивэна или в кузове легкого грузовичка, а интерфейс контроля запросто ограничить экраном планшета. Для большего удобства есть возможность подключить джойстик по беспроводной связи, но я и без него справляюсь. Так, внимание…

Ледовой повернулся к окну, взял в руки планшет. Верещагин встал, вперил взгляд в «Молоток», расслышал справа от себя шепот:

– Три, два, один… С богом!

Ледовой повозил пальцами по экрану планшета, и Олег невольно вздрогнул, когда увидел, как стоящий у края стартовой площадки диван резко взлетел в воздух, завис на несколько секунд в десяти метрах над полом, повернулся вокруг своей оси и медленно опустился обратно. Следом за ним к потолку взмыло кресло, повертелось, полетало над площадкой и плавно опустилось рядом с диваном. Затем наступила очередь стульев – взлетело сразу три, стали выписывать пируэты под самым потолком. Два из них столкнулись, и один камнем упал вниз, но не долетел до пола пары метров – гравитационное поле подхватило его и вернуло под потолок. Фигуры высшего пилотажа продолжались еще несколько минут, затем стулья сменились более мелкими и легкими предметами. Когда полетали и они, Ледовой произнес в микрофон:

– Алексей, ваш выход.

На помост взошел человек в мотошлеме, одетый в костюм полной защиты, который используют при дрессировке и натаскиванию боевых пород собак. Медленно и неуклюже подошел к стартовой площадке, замер, обращенный лицом к наблюдателям. Инженер шевельнул пальцами, и испытатель медленно взлетел, поднялся метров на десять, покувыркался, повернулся несколько раз вокруг своей оси, затем его точно куклу наклонили в горизонтальное положение лицом вниз, и он, растопырив руки в стороны, полетел. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, кружа под самым потолком, словно огромная сказочная птица. После нескольких кругов он плавно опустился на площадку.

– Как самочувствие? – осведомился в микрофон Ледовой.

Испытатель показал в ответ большой палец и принялся спускаться с помоста. Сквозь плотные окна донесся едва слышный шелест аплодисментов.

– А теперь, – громогласно объявил в микрофон главный инженер тоном конферансье, – гвоздь программы. Всем отойти от стены Б.

Выждав несколько секунд и убедившись, что обозначенная стена в дальнем конце цеха пуста, Ледовой заставил подняться в воздух диван. Тот завис на десятиметровой высоте, а затем, следуя команде, рванулся вперед с невероятной скоростью. В доли секунды преодолел расстояние в пятьдесят с лишним метров и разлетелся на щепки, врезавшись в стену. Помещение сотряс грохот, Верещагину даже показалось, что он ощутил вибрацию от удара.

– Кла-а-ас! – удовлетворенно протянул Ледовой и посмотрел на гостя горящими от возбуждения глазами. Мальчишеский восторг озарил его распаханное морщинами лицо. Он ощерился, в голосе зазвучала гордость: – Ну как тебе?

Не дожидаясь ответа, объявил в микрофон:

– Испытание завершено, никаких отклонений. Поздравляю, друзья, великолепная работа! Анна Михайловна, приступайте к подготовке доклада и техописания.

Вновь послышались аплодисменты, все работники вне зависимости от ранга, довольные своими успехами и похвалой главного инженера, хлопали друг друга по спинам, обнимались, улыбались и сыпали поздравлениями.

Ледовой отложил в сторону планшет, сел и откинулся в кресле, закинув руки за голову.

– Первый шаг сделан, – констатировал он, ни к кому не обращаясь.

– Великолепно, поздравляю, – осторожно проговорил Олег, – но я пока не понял, как «Молоток» поможет мне засечь и отследить Черную Сферу?

– А? – вопрос гостя вернул инженера в реальность. – Ах, Сфера… так это проще простого.

Олег удивленно вскинул брови, ожидая продолжения.

– Как мы поняли, Сфера летает по тому же принципу, что и работает наш «Молоток». То есть использует интерференцию гравитационных волн. Выражаясь образно, она словно серфингист съезжает с гребня волны, но оказывается не во впадине, а сразу на гребне соседней, тотчас съезжает вновь и так далее, пока не разовьет нужную скорость. При интерференции возникает возмущение поля, нарушение его равномерности, а если можно регистрировать возмущение гравитационного поля, то можно наблюдать и объект, его возмущающий. У меня целый отдел работал над этим параллельно с «Молотком», так что результат есть и здесь.

Олег ощутил, как у него застучало сердце и сперло дыхание. Результат есть!

Ледовой вытащил из кармана смартфон, набрал номер, заговорил:

– Семен, зайди ко мне, пожалуйста. И захвати с собой ГМЛ вместе со спецификациями.

Отключив телефон, небрежно бросил его на стол, взглянул на гостя.

– Знаешь, Олежек, функцию гравитационного мониторинга мы обнаружили совершенно случайно во время очередного тестирования элементов «Молотка». Неожиданно начались сильнейшие помехи, когда Сферу в первый раз засекли над Россией. Она в тот момент пролетала над Питером или его окрестностями. Это навело меня на мысль о возможности мониторинга по тому же принципу, что заложен в систему «Молотка». Отрядил пятерых инженеров – конструкторов и теоретиков, – и вот результат.