Сразу после выпуска Гарри помог ей устроиться в архив Аврората – горы неподшитых дел, покрытых пылью, которыми Гермиона могла заниматься несколько часов в день. Она даже не числилась в штате, но это позволило ей накопить деньги, которые она и собиралась потратить на улучшение условий содержания Снейпа. Разумеется, этого не хватило бы даже на год, но ее оплачиваемая стажировка в министерском отделе, который занимался контролем магических существ, вот-вот должна была начаться, и Гермиона очень рассчитывала на эти деньги. В противном случае ей пришлось бы отозвать опекунство над Снейпом, а она ненавидела нарушать свое слово. Даже если это означало, что отныне ей придется иметь дело с озабоченным начальником Азкабана.

Так или иначе, разгневанная Гермиона не сразу решилась направиться к Снейпу с хорошими новостями. Настроение было ни к черту. Больше всего ей сейчас хотелось в душ, чтобы тереться там мочалкой до красноты, пока ощущение алчных пальцев начальника тюрьмы не исчезло бы в сливе ванны вместе с мыльной пеной. Но она обещала поделиться новостями с профессором. К тому же, она купила ему тапочки. Будет глупо, если все ее старания пойдут насмарку, потому что профессор скончается от какой-нибудь идиотской простуды. Конечно, она понимала, что от простуды не умирают – в конце концов, двухтысячный год на дворе, – но почему-то ей было важно отдать ему эти чертовы тапки. Воистину чертовы – ей пришлось обегать четыре магазина, прежде чем она смогла найти утепленные черные мужские тапочки. Конечно, она могла трансфигурировать любые, но Азкабан рассеивал практически все чары кроме тех, которые использовались для удержания преступников.

Поэтому сейчас она стояла перед дверью в камеру Снейпа, сжимая в руке чертовы тапки, которые охранник нарочито тщательно инспектировал почти пятнадцать минут, как будто хотел поиздеваться над ней. Наконец, дверь распахнулась, и Гермиона, резко выдохнув, шагнула в камеру.

На этот раз Снейп сидел в углу, на своей бывшей одежде, которая выглядела еще хуже, чем в прошлый раз. Если бы она не знала, что это и есть знаменитая мантия профессора, она бы просто ее не узнала.

– Доброе утро. – Сухо поздоровалась Гермиона и сразу подошла к решетке.

Снейп окинул ее скептичным взглядом, задержав его на пушистых тапочках.

– Не слишком доброе, судя по всему.

– Эта блядская свинья меня облапала… – Пробормотала Гермиона прежде, чем успела себя остановить. – Простите. Я хотела сказать, начальник тюрьмы меня облапал. Это кому угодно настроение испортит.

Снейп вскинул брови.

– Жизнь явно вас потрепала, мисс Грейнджер. Никогда бы не подумал, что вы станете так выражаться.

– Выражаюсь как хочу. – Она горделиво вскинула подбородок, прижимая к груди тапки, как будто это была стопка учебников.

Профессор хмыкнул, на мгновение увидев в ней хорошо знакомую ему невыносимую всезнайку.

– Надо полагать, это мне? – Он кивнул на тапочки.

– Да. – Гермиона опустила глаза и поджала губы. – Размера вы мне не сказали, так что я выбирала на глаз.

– Узникам не полагается иметь обувь, мисс Грейнджер. Вы обсудили это с начальником тюрьмы?

– Что? О, черт… – Она закусила губу.

– Ладно, забудьте. – Снейп встал и подошел к решетке. – Я уверен, что вы можете просто дать взятку охраннику, и он позволит мне носить эти баснословно роскошные тапки.

Гермиона скептично вздернула бровь.

– Вы правда будете их носить?

– А у меня есть выбор? Либо в них, либо босиком. Сами думайте, что лучше. – Он протянул руку, но не стал просовывать ее за пределы решетки.

Немного помедлив, Гермиона осторожно просунула тапки между прутьями, боясь, что ее ударит током или еще что-нибудь, но ничего не произошло. Либо миновать прутья не мог только заключенный, либо в них в принципе не было ничего волшебного, и Снейп просто не хотел вторгаться в ее личное пространство.

– Я не смогу дать взятку сегодня. – Виновато сказала она, когда Снейп забрал свои новые тапочки. – Я все деньги оставила у начальника тюрьмы.

– В таком случае, не удивляйтесь, если в следующий раз я буду без тапок. – Пожал плечами профессор. – У вас неплохой глазомер.

– Что?

– Вы почти угадали с размером. – Он бросил тапки на пол и засунул в них ноги. – Промахнулись буквально на один. К счастью, с запасом.

– И правда. – Улыбнулась Гермиона, глядя на его грязные тощие ноги, торчащие из черных кожаных тапочек с меховой оторочкой. – Я рада. Теперь вы хотя бы частично не будете мерзнуть. Уже ведь октябрь.

Снейп посмотрел на нее с осторожным любопытством.

– Вас правда это волнует?

Она пожала плечами.

– Ну да, я ведь ваш опекун.

– Действительно. – Он прошелся по камере туда-сюда и остановился на прежнем месте. – Необычные ощущения. Я уже привык ходить босиком.

Гермиона нахмурилась.

– Но вы ведь тут всего три недели.

– Я быстро привыкаю к новым условиям, мисс Грейнджер. Даже к неприятным. Издержки… образа жизни.

Гермиона кивнула. Почему-то Снейп избегал называть себя шпионом или двойным агентом. Впрочем, она не спешила. Ее насущные задачи сводились к улучшению условий его содержания, а не к душещипательным беседам о прошлом.

– Ну, раз они вам подходят, то я пошла.

Снейп озадаченно нахмурился.

– Вы приходили только для того, чтобы отдать мне тапки?

– Нет, я приходила поговорить с начальником тюрьмы и решила заодно забежать к вам. Как ваш опекун, я больше не обязана каждый раз писать прошение о допуске. – Гермиона бросила взгляд на свои наручные часы. – Простите, но мне правда надо бежать. У меня сегодня первый рабочий день.

Снейп пожал плечами.

– Я вас не задерживаю.

Гермиона улыбнулась и посмотрела в миску с немного подъеденной баландой на полу.

– В следующий раз я надеюсь встретить вас сытым, профессор.

– Я больше не ваш профессор.

Она немного помолчала.

– Думаю, мне потребуется время, чтобы избавиться от привычки называть вас так.

Снейп открыл рот, чтобы спросить, почему она вообще планирует переучиваться, но бывшая староста Гриффиндора уже покинула его камеру.

*

Гермиона опаздывала. Какого фестрала она все время опаздывала, когда речь заходила о визитах в Министерство? Сегодня это было особенно некстати – как-никак, первый день стажировки. Ей не хотелось подводить Люпина. В конце концов, именно он вызвался быть ее наставником.

Она завернула за угол и в кого-то врезалась – даже не успела понять, в кого, потому что этот кто-то нес большую кипу распечаток, которые тут же разлетелись по коридору.

– Ой.

Даже этого короткого и равнодушного «ой» было вполне достаточно, чтобы понять, кто перед ней.

– Извини, Луна. – Гермиона присела на корточки и принялась собирать с пола листы бумаги.

– Ничего. – Луна опустилась на колени и подгребла к себе сразу несколько распечаток.

– Что это? «Найти живым или мертвым, но лучше живым! Морщерогий кизляк – не вымысел!». – Гермиона с трудом подавила улыбку, разглядывая листовку.

Луна работала в маленьком подотделе контроля за магическими существами и занималась той живностью, которая даже в мире волшебников считалась мифической либо относительно мифической. В основном она читала старые сказки и делала из них выписки, собирая данные об одном и том же животном из разных источников. Словом, занималась абсолютно бесполезной работой, за которую ей платили только потому, что на этом настоял Люпин.

– Они существуют. – Улыбнулась Луна, мягко забирая из рук Гермионы собранные листовки. – Если повезет, ты услышишь, как они урчат.

– Урчат? – Без особого интереса переспросила Грейнджер.

– Да… – Нараспев протянула Луна, кивая. – Как кошки. Но ни одна кошка не урчит так, как морщерогий кизляк… Знаешь, они урчат, когда счастливы.

– Как кошки. – Кивнула Гермиона, стараясь побыстрее собрать листовки.

– Но кошки урчат, когда счастливы они сами. – Задумчиво протянула Луна, глядя куда-то в потолок или, возможно, в гнездо нарглов на потолке. – А морщерогие кизляки – когда счастливы те, кто вокруг них. – Она с улыбкой посмотрела на Гермиону. – Они очень самоотверженные животные.