– Спасибо за оказанное мне доверие! Обещаю вас не подвести!

– Ступай.

– Уже иду.

Отойдя от черта-сотника на приличное расстояние, Буратино не удержался от комментариев, касающихся будущей работы:

– Во всяком случае, елозить щеткой по чугунной железяке гораздо легче, чем махать топором.

– Это тебе так кажется, – тяжело вздохнул Тишка, – но вскоре ты поймешь, что чистка котлов ничего, кроме скуки, вызвать не может.

– И сколько ты их чистишь?

– Затрудняюсь ответить. Возможно, несколько веков подряд.

– Ничтожный срок, по сравнению с вечностью.

– Спорить не буду. Только уж больно хочется продвинуться по служебной лестнице хотя бы на одну ступеньку.

– Обязательно продвинешься. Где наша не пропадала?

– В преисподние! – засмеялся Тишка, достигнув края платформы.

– Кстати, давно порываюсь спросить, – неожиданно сменил тему разговора Буратино, направив нос в сторону странной постройки, парящей в воздухе меж двух бурных потоков из расплавленной лавы. – Что там в вышине за пряничный домик виднеется?

– Замок Его Рогатого Великолепия Люцифера. И мой тебе совет, лучше туда даже не смотреть, иначе он рассвирепеет, выскочит наружу да нашлет на нас страшное проклятие.

– Приму к сведению.

Начиная с данного момента, Буратино с головой погрузился в рутинную работу, поставив на своем прошлом беспечном существовании, являющимся тупиковой ветвью развития, жирный-прежирный крест. Чего ему, собственно, и хотелось добиться. Ведь каждый уважающий себя хитрец стремится урвать от жизни максимум, пудря мозги всем, кто пытается встать на пути к заветной цели. А то, что Буратино хитрец, каких свет не видывал, ни у кого сомнений не вызывало, поскольку его приняли в коллектив, который для простого смертного находится вне зоны досягаемости.

Однако Тишка, несмотря на детский склад ума, оказался весьма дальновидным чертиком, и по прошествии пятидесяти лет чистка котлов действительно превратилась в скучное занятие, идущее рука об руку с гнетущим состоянием, способным погрузить даже самого заядлого оптимиста в глубочайшее уныние. Что только не предпринимал шаловливый плут, желая разнообразить монотонный ход времени; на какие уловки не шел, пытаясь хоть как-то скрасить быт; его удручающее положение всегда оставалось неизменным. (Если не становилось еще хуже.) И вот, когда он совсем дошел до ручки, сровнявшись по темпераменту с остальными чертями, на горизонте промелькнул долгожданный лучик надежды в виде вереницы гнедых лошадей, тянущих за собой черный двухместный экипаж. Самое интересное заключалось в том, что облучок, где обычно восседает возничий, был пустым, тем самым вызывая у стороннего наблюдателя подозрение о наличие дара, позволяющего пассажиру управлять животными на расстояние посредством силы мысли.

Вначале экипаж двигался вдоль платформы, ловко лавируя между дымящимися котлами и чертями-подмастерьями, застывшими в изумлении на месте. Затем, увеличив скорость до предела, он резко взмыл вверх, чтобы завершить маршрут аккурат возле пряничного домика Его Рогатого Великолепия. Стоило лошадям перестать загребать копытами воздух, как из распахнутой настежь двери наружу выползла тучная женщина весом под сотню килограмм, чей дорогой наряд состоял: из пышного атласного платья цвета спелой вишни, заканчивающегося роскошным ажурным шлейфом; белого кудрявого парика, разделенного на две половинки глубоким пробором; и широкой зеленой ленты с блестящими орденами, перекинутой через правое плечо. Сопоставив все элементы вместе, можно было с легкостью определить принадлежность их хозяйки к "голубым кровям". Как минимум, перед взорами жителей ада предстала герцогиня; а как максимум – сама императрица.

В тот момент приятели закончили оттирать от сажи свой стотысячный по счету котел, в связи с чем решили устроить небольшую передышку, дабы набраться свежих сил для чистки еще шести котлов, перенесенных по указу черта-сотника в центр платформы, куда вскоре обещали сбросить очередную партию грешников, состоящую из беглых каторжников, попавших под обстрел вовремя подоспевшей жандармерии. Ходили слухи, что те устроили наверху настоящую бойню, укокошив до кучи с три десятка мирных жителей. Довольно весомый вклад, обеспечивающий дополнительный прирост желающих искупаться в кипятке, кратный числу нападавших.

Разинув от удивления рот, Буратино выронил из рук ворсистую щетку и обратился к Тишке с вполне резонным вопросом:

– Послушай, дружище, ты часом не в курсе, что за фифа решила осчастливить нас своим присутствием?

– Фифу называют Мадам, – ответил оживившийся чертенок. – Только она прибыла не к нам, а к Люциферу. У него сегодня юбилей.

– Ого! Какая приятная новость! Сколько же ему стукнуло?

– Без понятий. Об этом знает лишь Мадам – единственный живой человек, кому позволено переступать порог пряничного домика.

– Жаль. В честь столь знаменательного события мы могли бы закатить грандиозную вечеринку с использованием фейерверков. – На последнем слове Буратино осекся и вновь задрал голову кверху. – Постой, ты говоришь – единственный живой человек?

– Да.

– Интересно, за какие такие заслуги Мадам удостоилась чести посещать нашего лидера?

– У них общее дело в мире смертных.

– А поточнее.

– Сложно сказать. Возможно, плетут вокруг кого-то козни. Или уже сплели, и теперь вместе наблюдают за страданиями жертвы.

– Хотел бы я оказаться на ее месте.

– Зачем? – спросил черт-сотник, вклинившись без предупреждения в разговор.

– Затем, чтобы уговорить Его Рогатое Великолепие научить меня еще чему-нибудь стоящему, помимо чистки котлов.

– К примеру?

– К примеру, поднимать в воздух тяжелые предметы, не прикладывая к этому усилий.

– Для чего?

– Ну, как же! Неужели не ясно? Увидев необъяснимое явление, выходящее за пределы привычного понимания окружающей действительности, человек непременно впадет в суеверие, и тогда его можно будет брать тепленьким. Также я хочу научиться быть невидимым. По тем же самым причинам.

– Наконец, ты начал соображать в правильном направлении, – заключил черт-сотник, издав тихий смешок. – Что ж, мы готовы заняться твоим обучением в свободное от работы время, но только без привлечения Его Рогатого Великолепия, поскольку беспокоить властителя ада по пустякам чревато тяжелыми последствиями.

– Согласен. Когда приступим?

– После отбытия Мадам, разумеется. А пока приведи с Тишкой в порядок те шесть котлов, о которых я недавно говорил. Грешники должны появиться здесь с минуты на минуту, поэтому медлить больше нельзя.

– Слушаемся, ваше стократное величие! – в один голос прокричали приятели, бросившись наперегонки выполнять приказ старшего собрата.

Однако на этом сюрпризы не закончились. Мало того, что грешники оказались все отпетыми негодяями, по ком давно плакала преисподняя: мошенниками, карточными шулерами, загребущими хапугами и прелюбодеями с характерными отличительными чертами в области срамных мест, раздутыми до неимоверных размеров; так еще Мадам вздумалось перед отъездом остановить свой черный экипаж прямо рядом с Буратино, когда тот, пользуясь случаем, тыкал носом грузного детину, разукрашенного по всему периметру татуировками сомнительного содержания, пытаясь заставить его уйти под воду.

– Здравствуй, дорогой! – обратилась она к черту-сотнику, одновременно покосившись на новичка.

– Здравствуйте, Мадам! – произнес старший собрат, слегка склонив голову набок в знак уважения к знатной персоне.

– Какой у вас славный мальчик на побегушках появился! Просто загляденье!

– Уродов не держим.

– А какой у него длинный и сучковатый нос! Так и напрашивается на грех!

– Не советую. Нос ему дала природа совсем для других целей.

– Это мы еще посмотрим. Пусть подойдет ко мне поближе. Хочу перекинуться с ним парой слов.

– Чего застыл? Делай, что велено! – отдал приказ засмущавшемуся подмастерью черт-сотник, отступив от экипажа на два шага назад.