– Всем назад, – кричал легат, – Отойти от ворот, огненный шар приближается к воротам!

Едва солдаты успели отойти от ворот, огромный метеорит ударил прямо в ворота, отчего их снесло напрочь, попутно разрушив часть крепостной стены. Несколько выживших солдат попытались оправиться после падения, однако были мгновенно испепелены очередной вспышкой, на этот раз, уже упавшего метеорита.

– Ворота сломаны, всем приготовиться к бою! – кричал Густавус.

В этот момент пламя, возникшее после падения метеорита, угасло, а на его месте воины увидели устрашающую фигуру в плаще. В руке существо держало огромный двуручный меч. Лица и глаз его не было видно во мраке, однако от него веяло чем-то недобрым.

Трудно было разглядеть, что за тварь предстала перед войском, но недоумение солдат прервал приказ легата.

– Лучники, стреляйте!

Все лучники выпустили стрелы в неизвестную цель, однако тварь будто бы растворилась в воздухе. Её и след простыл. Тут Густавус всё понял. Его дед был прав. Очевидно, не только союзники Рима прилетают на звёздах. Этот злодей принёс гибель Риму. Исход битвы был предрешён. Войско также было дезинформировано. Люди, которые притворялись рабами, стоя у крепостной стены, обнажили свои мечи, а войска Алариха приближались вновь. И теперь, пройдя через Саларийские ворота, тервинги захватят Рим, чего не удавалось сделать никому до сих пор.

Густавус отправился к разрушенным воротам. Войска Алариха вновь приближались.

– В атаку, легионеры!

С этими словами, легат обнажил свой меч, и солдаты двинулись в бой, надеясь в последний раз сразиться за честь великой Римской империи.

Густавус забрался повыше на поваленную крепость, чтобы лучше разглядеть картину боя. Обессиленные солдаты проигрывали варварам. Тервинги не знали пощады, а ручьи крови так и текли на поле битвы.

Легат понял, что выхода у империи больше не будет, поэтому он приготовился отправиться в свой последний бой, как вдруг почувствовал едкий запах дыма.

Интуиция подсказала Густавусу, что стоит обернуться, ибо враг мог находиться сзади, однако едва он успел пошевельнуться, раскаленный клинок неизвестного меча пронзил его сзади. Густавус почувствовал адскую боль, которая резко усилилась, когда враг вытащил клинок. Кровь хлынула через узкую прорезь нагрудного доспеха. Полководец понимал, что он уже не жилец, однако медленно упав на колени и сплюнув кровь на землю, решил обернуться и посмотреть своему убийце в глаза. Однако страх еще больше охватил умирающего воина. Он увидел своего противника, который держал в руках горящий двуручный меч. На нём была рваная тёмная мантия, черный дублет с золотой гравировкой и неразборчивым орнаментом, на голову его был надет капюшон, а лицо прикрывала зловещая стальная маска.

Густавус с ужасом отвел взгляд от таинственного противника, сделал ещё один вздох, после чего рухнул на землю и закрыл свои глаза навсегда.

Хальменгер, Планета Фалкрон, окрестности поместья Рошельег,

вторая осень 3371-го ледяного оборота1

Тропу, проходящую через широкий овраг, устилал белый, едва густой туман. Верхушки деревьев, растущих наверху, по краям, покачивало слабым порывом ветра. Солнца здесь, казалось бы, не видели никогда.

Серая мгла темных облаков затягивала всё небо на горизонте. Слегка моросил дождь и, вместе с редкими порывами ветра, заставлял Гленну съёживаться. Женщина лет шестидесяти, с короткими седыми волосами, торчащими прядью из-под серого велюрового платка, нахмурила брови, прищурила голубые глаза и всматривалась вдаль, продолжая свой путь.

Колонна из повозок с крестьянами двигалась вдоль оврага по направлению к пашне. Ежегодно крестьяне собирали здесь тысячи тонн картофеля. Из них лишь десятая часть доставалась самим крестьянам, остальной долей урожая полностью распоряжался помещик.

Гленна обернулась. Позади неё, свернувшись в клубок и обхватив маленькими ручками колени, лежала девочка лет пяти. Она укрылась широким камлотовым покрывалом, которым следовало бы накрыть урожай на обратном пути. Губы малышки посинели от холода, а черные, будто крылья ворона, волосы приобретали тёмно-синий оттенок из-за капель дождя, попадавших девочке на голову.

Зара, – почти шёпотом позвала девочку Гленна. – Ты там ещё не уснула?

Девочка в недоумении слегка подняла голову, переведя свой взгляд в сторону женщины. Даже детский разум мог чётко осознавать, что поспать в такую холодную погоду не получится никак. Однако девочка просто ответила: «Нет, бабушка».

Впрочем, Гленна не прекратила пытаться отвлечь девочку от того, что она замерзла, поэтому жестом руки позвала девочку к себе.

Подчинившись, Зара вылезла из-под покрывала, сразу же обхватив свои плечи из-за сильного холода. Затем она медленно подползла вперед и прижалась к бабушке, обхватив её тело руками. Гленна же укутала девочку своим плащом и приобняла одной рукой.

– Бабушка, почему мы это делаем? – с печалью на лице спросила девочка. – Зачем каждую осень нужно собирать урожай именно нам? И почему мы собираем так много для других и так мало для себя?

Гленна посмотрела на девочку, и в её глазах возникло глубокое удивление. Такой маленький ребёнок, а уже задал вопрос, касающийся справедливости в этом мире. И честно сказать, не всякий взрослый мог бы додуматься задать этот вопрос, попытаться переосмыслить своё существование, свою роль.

– Дитя, ты же знаешь, мы не сможем жить без этого урожая, – спокойно ответила она и поцеловала девочку в лоб прямо сквозь чёлку.

– Да, а что, другие смогут? – девочка оторвала свою голову от бабушки и посмотрела ей прямо в глаза. – Ведь картофель едят все, так почему король не собирает его, но ест то, что мы для него соберём?!

Женщина была просто поражена рассудительностью девочки. Она тоже стремилась к чему-то большему, как и её мать. Мать Зары никогда не хотела мириться со своим существованием под эгидой рабства. Она верила, что никто не сможет владеть её жизнью так, как один лишь Бог. За это она и поплатилась.

– Дитя, не стоит сейчас думать об этом, – попыталась успокоить девочку Гленна, – Сейчас нам нужно сосредоточиться на том, что действительно важно: на сборе урожая.

Девочка нахмурила брови и посмотрела на дорогу.

– Но я могу думать обо всём! – Зара встала на ноги перед Гленной. – Как картошка может быть важнее? Мы же рабы!

Бабушка встрепенулась. От этих слов ей стало не по себе. Дитя не рассуждало на свои пять лет. Перед ней в данный момент стояла взрослая личность, которая говорила простые, но истинные и понятные вещи.

– Зара, не говори так, – Гленна обхватила своими руками плечи девочки, а лошадь просто продолжала идти вперёд. – Ты не раб, ты дочь отца своего небесного.

– Ты говоришь про Бога? Почему он не заботится обо мне? Обо всех нас?

– Ты не права, Зара. Он – милосердный, он заботится обо всех. Но он даёт и людям возможность строить свою жизнь. Он дал нам чудесное право – творить.

Зара опустила свою голову, а затем уселась на край повозки, скрестив ноги.

– Но почему я не творю? Я не хочу так жить, не хочу собирать картошку и выполнять приказы, – девочка склонила голову и смотрела на следы лошадей.

Гленна снова взяла вожжи в свои руки.

– Понимаешь, дитя, – старушка перевела дух, – Пока дети малы, о них заботятся родители, поэтому они не сразу вот так способны изменить свою жизнь. С этими словами Гленна потянула за вожжи, приказав лошади повернуть вправо.

Зара думала над очередным вопросом недолго, а затем, словно ожидая задать тупиковый вопрос выпалила: «Тогда почему мои родители стали рабами? И почему они не заботятся обо мне?»

Гленна опешила. Рот её слегка приоткрылся, сердце бросило в дрожь, а к горлу подступил ком. Через мгновение девочка увидела, что на глазах у бабушки выступили слёзы.

Женщина боялась этого вопроса, но не думала, что ребёнок в таком возрасте додумается задать его. У Зары была очень светлая голова.