Я рассмеялся, заглядывая под кровать в поисках запропастившейся веревки, но, не встретив ее там, вернулся к заучиванию «семейной» истории.
Братья Варковски в своё время были известными прелюбодеями. По всей видимости, роль одного из их многочисленных наследников стала самой удобной для бродяги из плохого списка. По легенде, я прибыл погостить у любимой тетушки и ее (уже покойного) мужа, сенатора Энберри, на неопределённый срок ввиду неких личных обстоятельств. Ничего лучше, чем несостоявшаяся женитьба, авторы моей легенды не придумали. И, как не прискорбно, прибыл я прямо в день убийства сенатора. Конечно, теперь мне положено поддерживать любимую тетушку в ее бедственном положении: помочь с организацией похорон, поминального банкета и прочих сопутствующих мероприятий.
Под мою же ответственность попадает забота о родственнице и устройство ее дальнейшей судьбы. Ведь не пристало вдове гулять по свиданиям, однако, если у ее племянника заведутся нужные друзья, среди которых она волею судьбы, сама того не желая, встретит очередного «того самого единственного»… в этой ситуации ее уже никто не осудит.
А такая красивая женщина, безусловно, вскоре получит задание на «нового мужа».
Выйдя на балкон, я с наслаждением закурил. Все шло по плану. Именно такого задания я ждал последние три года.
Да, раньше мне не приходилось убивать, однако я по праву заслужил эту возможность безукоризненной работой на протяжении семи лет.
Я понимал прекрасно, что выступаю в роли пушечного мяса, ибо на сенатора Энберри за последние полгода было совершено более пятнадцати безуспешных покушений. Всех неудачников повесили на площади Медины, чествуя зоркое око охраны сенатора. Но я оказался более разумным пушечным мясом, хоть никто не верил, что до тетушки Ви все же доберётся один из ее потенциальных племянников… я до неё дошёл.
Теперь мне нужно продержаться неделю, прежде чем расследование убийства сенатора официально будет закрыто. Если полиция так и не выйдет на след истинного преступника, всё повесят на первого попавшегося заключённого, приговорённого к смертной казни. Таким образом наша достопочтенная полиция раскрывает все преступления максимум за неделю и все без исключения успешно. Мало кто обращает внимание на то, что девяносто процентов случаев – это просто «навешивание» преступлений на уже осужденных.
И вот когда я официально буду принят в клан Янемага, во что бы то ни стало добьюсь разрешения забрать с Левого берега мою Мару и наделить ее новой фамилией и всеми вытекающими привилегиями.
Мару Варковски…
Такая варварская фамилия ей совсем не подходит.
Если бы не она, я бы давно уже сдался в плен проклятой совести и до конца дней гнил бы в числе неудачников из плохого списка, кичился бы наличием высокой морали и незапятнанной репутацией.
Но видеть мою сестру, гниющей в этой дыре, я не мог. Когда я думал о ней, казалось, кровь сенатора испарялась с моих рук, точно ее никогда и не было.
Вспомнилось, с какой жадностью я намазывал бриши вишнёвым джемом, и это показалось мне чудовищной аллюзией на кровь сенатора на моих руках.
Я ведь жаждал этого убийства, как пропускного билета в новую жизнь, в хороший список.
А пока я, проклиная себя за моральную слабость, блевал в туалете, веревка, выползшая из-под подушки, назойливо крутилась в ногах.
– Первый раз убил человека ссссс.
Я молча вытер блевотину с губ и оперся на раковину, вглядываясь в ненавистное отражение в зеркале.
– Ты сссссслабый хозяин. Сссслабый.
– Не настолько слабый, чтобы не спалить тебя к чёртовой матери.
– Сссслабый-сссслабый, – прошипела верёвка, но предусмотрительно отползла подальше от меня. – Значит, воровство, поджоги, подрывы тебя так не печалили, как убийство, да, сссслабый хозяин?
– Откуда ты знаешь о моем прошлом?
– У меня была целая ночь, чтобы узнать, кому я стану ссслужить.
– И как же ты узнала?
– Я узнала о тебе от других верёвок.
– Для простой веревки ты слишком самостоятельная.
– Я не проссстая, – оскорбленная вещичка, забывшись, подползла ближе, – я временно потеряла положение среди сссвоих и вынуждена служить человеку мелкого калибра… но, возможно, со мной у тебя получится больше…
– Вот как? – рассуждения веревки казались мне смешными, как если бы человек из плохого списка рассуждал о смысле жизни.
– Да, я знаю, что ты за первый год ссслужбы Янемагу из плохого списка попал в список ожидания и провёл там целых сссемь лет. Я знаю, что ты так яросссссстно и неутомимо работал подрывником, выжигал плодородные земли конкурентов, подогревал недовольства в деревнях и городах, подготавливая восстания, что тебя прозвали Карри Огневик. Я знаю, что сссслужишь ты самозабвенно и верно и ты никогда не брал себе лишнего и не пытался обмануть плательщиков. Ты не заводишь друзей и приятелей среди воров и подрывников. Видать, метишь на большее. Видишь, сссколько я знаю?
– Ты, и правда, подготовилась к встрече, может, в таком случае посвятишь меня в свою историю? Возможно, следует обращаться с тобой более почтительно?
– Я всегда жила в Медине и служила только людям высокого калибра. За мои зассслуги мне даже позволили иметь имя. Меня зовут Ссссайко. И я верю, что однажды стану служить Веревочному королю.
– Что же ты наделала, Сайко, раз тебя угораздило стать моей верёвкой?
– Нарушила правило, но я не хочу говорить об этом. Больше такого не повторитссся, и я снова получу право служить только сильным мира сссего.
– Насколько я знаю, веревка не может перейти к новому хозяину до тех пор, пока не умрет прежний.
– Верно, а значит, я буду ждать твоей сссссмерти, слабый хозяин Огневик.
– Значит, прежний хозяин умер? И как же он умер? Ты удушила его?
– Я не душила его, но я его не спасла.
– Значит, не умеешь ты служить, веревка.
– Умею! Однако в обязанности веревки не входит ссспасать нерадивых хозяев, мы лишь шпионы и слушаем, ссследим, добываем информацию.
– Истинная служба не ограничивается набором правил. Только тогда она является истинной. Именно за такую службу я получил то самое задание, которое и привело меня сюда.
– Я не буду спорить с тобой. Если ты думаешь, что Янемаг ценит твою сссслужбу, ты ошибаешься.
– Янемаг ценит мою службу, уверен, его веревки донесли ему все о моем поведении за прошедшие семь лет.
– Ты ошибаешься, и на правах твоей шпионки я могу тебе это доказать.
– Пока не вижу надобности в твоих услугах.
Конечно, я хотел удостовериться в том, что Янемаг меня ценит, но точно так же я боялся разочароваться в своих убеждениях, а потому не захотел принять предложение веревки. Тем более у меня была весомая причина ей не доверять – она желала мне смерти.
За пять минут до шести я стоял в гостиной в ожидании своей спутницы.
Вильфионеда Энберри явилась с первым звоном колокольчика настенных часов. Слишком пунктуальна для легкомысленной женщины и слишком спокойна для сокрушенной горем вдовы.
– Ты вовр’емя, Ка, – она смерила меня оценивающим взглядом, но, так и не найдя изъяна, позволила себе улыбнуться.
Я хорошо изучил богатых господ, их манеру одеваться и разговаривать, а потому с этим у меня проблем не было. Будучи уверенным, что рано или поздно стану жителем Медины, я жадно наблюдал за всеми теми, кто ещё вчера мог смотреть на меня свысока.
Но уже не сегодня.
Тетушка вальяжно подала мне руку, точно епископ в ожидании приветственного поцелуя.
– Хор’ошо ли я выгляжу для вдовы?
– Вполне правдоподобно.
– Твой нер’азумный язык тебя погубит однажды. Следовало сказать «да» и ничего более.
Помогая Вильфионеде спуститься в лодку, я сжал ее руку сильнее, чем полагалось, и отпустил раньше, чем того требовали приличия. Я не любил, когда женщины пытались взять на себя ведущую роль, а для умной женщины этого небрежного и грубого жеста было достаточно, чтобы все понять.
